Ледяные боги

Сразу же, прежде чем Ви успел заговорить, посыпалось множество жалоб на бесчинства последней ночи и просьбы о возмещении убытков и увечий. Выплыло немало запутанных вопросов, связанных с распределением женщин. Например, если три или четыре человека хотят жениться на одной и той же девушке, – кто должен взять ее?

Ви отвечал, что выбор в данном случае принадлежит всецело девушке.

Этим заявлением все были удивлены и просто ошарашены. До сих пор женщина не имела права выбора; вопросы такого рода решались ее отцом, если он был известен, а обычно же – матерью. Иногда, если у нее не было покровителя, сильнейший из поклонников убивал или избивал всех своих соперников и попросту уволакивал приглянувшуюся ему девушку за волосы.

Однако Моананга и Паг вскоре указали Ви, что если он будет тратить много времени на выслушивание и разбор всех жалоб, придется долго ждать, покуда удастся объявить новые законы.

Поэтому Ви отложил разбор всех споров на будущее и провозгласил народу новый закон. Согласно этому закону отныне ни один младенец женского пола не может быть брошен на съедение волкам или обречен на смерть от мороза, если только он не родится нежизнеспособным уродом. Этот закон вызвал ропот. Ворчавшие возражали, что дитя принадлежит родителям, в частности, матери, которая вольна поступать со своим добром так, как ей вздумается.

Для того, чтобы прекратить эти толки, Ви торопливо объявил, какое наказание полагается за нарушение закона. Наказание было ужасным: выбросившие ребенка на погибель сами должны были подвергнуться такой же участи, и никто не смел придти к ним на помощь.

– А если нам нечем будет прокормить ребенка? – спросил чей-то голос.

– Если это докажут мне, я, вождь, возьму детей и буду заботиться о них так, как если бы они были мои. Или же отдам их в бездетную семью.

– Семейство у нас скоро будет большое – заметила Аака.

– Да, – согласилась с ней Тана, – и все-таки Ви великодушен и Ви прав.

На этом собрание закончилось с общего согласия, так как племя чувствовало, что больше, чем один закон в день, оно переварить не в состоянии.

На следующий день они собрались вновь, но в еще меньшем количестве, и Ви продолжал объявлять свои новые законы, законы превосходные, но слушателей они интересовали мало, то ли потому, что племя было, как выразился кто-то, «по горло полно мудрости», то ли потому, что подобно всем дикарям, они не в состоянии были долго думать о чем-либо.

Кончилось тем, что все вообще перестали являться на Место сборищ и что законы пришлось объявлять Винни-Трубачу. Целыми днями ходил он от хижины к хижине, трубя в рог и выкрикивая законы в дверь, покуда все женщины не рассердились на него и не приказали детям прогонять его градом яичных скорлуп и головами сушеной рыбы.

В общем же, к тому времени, когда Винни заканчивал свой обход, в хижинах, с которых он его начинал, уже начисто забывали о новых законах.

Но все законы наконец были объявлены, никто против них не протестовал, и Ви считал их действующими. И незнание законов не могло считаться оправданием для нарушения их. Предполагалось, что каждый мужчина, каждая женщина и каждый ребенок в племени уже знает законы.

Но Ви вскоре убедился, что одно дело – издать закон, а другое – заставить народ исполнять его, и что первое значительно легче второго. Убедился он тогда, когда с законодательной деятельностью ему пришлось сочетать деятельность судебную. Почти каждый день вынужден он был сидеть перед пещерой или – если погода была скверной – в самой пещере, и разбирать судебные казусы и назначать наказания. Таким образом все постепенно узнали не только законы, но и наказания за нарушение их.

Так, когда Тури-Хранитель Пищи ухитрился захватить себе еды больше, чем ему полагалось, из запасов вяленой рыбы (он попросту явился на то место, где рыба вялилась, раньше, чем другие), его хранилище было разгромлено, и запасы распределены между нуждающимися. С тех пор он стал значительно осторожнее прятать свои обманным путем приобретенные блага.

Так, когда удалось доказать, что Рахи нажился на торговле нечестно, в обмен на данные ему вперед шкуры вручая скверные рыболовные крючки, – либо недостаточно острые, либо с обломанными кончиками, – к нему в хижину явился Моананга в сопровождении нескольких человек, разрыл земляной пол, нашел завернутые в шкуру крючки, забрал их и распределил между тремя членами племени, у которых крючков не было. Рахи рвал и метал по этому поводу, но на его сторону не встал никто, потому что всем было приятно видеть как человек, нажившийся на бедняках, наказан за свое стяжательство.

В общем же, Ви – хотя многие и стали роптать и даже плести интриги против него – приобрел за свои новые, хорошие законы большую популярность в племени. Теперь народ знал, что в пещере живет не убийца и не грабитель, вроде Хенги и прежних вождей, но человек честный, который берет с племени возможно меньшие поборы и стремится принести пользу всему народу, хотя и является, как считало большинство, безумцем. Поэтому племя постепенно стало подчиняться его законам, одни больше, другие меньше, и народ начал хвалить Ви и желать, чтобы он правил племенем подольше. Так говорили люди, хотя изредка и бунтовали против него.

Но однажды произошли большие неприятности.

Одна сварливая и скверная женщина по имени Эйджи родила девочку и, не желая возиться с ней, заставила мужа снести ребенка на опушку леса, где его должны были съесть рыскавшие там по ночам волки. Но за женщиной следили другие женщины, которым Паг поручил это дело (Паг хорошо знал ее натуру и подозревал ее). Мужа увидели в то самое мгновение, когда он положил ребенка на камень у опушки леса, и подслушали, как он рассказывал жене о том, что сделал, и как она благодарила его.

На следующее утро их обоих привели к Ви, сидевшему возле входа в пещеру и вершившему правосудие.

Ви спросил их, что стало с девочкой, которая родилась у них месяц тому назад. Эйджи смело ответила, что девочка умерла и что труп ее, согласно обычаю, выброшен. Тогда Ви подал знак, и из пещеры вышла повивальная бабка с той самой девочкой на руках: девочку взяли в пещеру, как обещал Ви, издавая закон.

Эйджи заявила, что это не ее дочь. Тогда девочку показали отцу. Тот взял ее на руки и заявил, что это его ребенок. Его стали расспрашивать, и он сознался, что отнес девочку на съедение волкам против собственной воли, только ради того, чтобы избежать шума и ссор в доме.

Итак, когда преступление было доказано, Ви, напомнив закон, объявил решение. Так как родители богаты и отнюдь не нужда привела их к преступлению, они подлежат следующему наказанию: на закате солнца их отведут к опушке леса, привяжут к деревьям у того же камня, на который они положили девочку, и оставят там, чтобы волки сожрали их.

При этом строгом приговоре в народе раздались крики, так как многие в свое время выбрасывали новорожденных девочек. Послышались даже угрозы в адрес Ви.

Но Ви не изменил своего решения.

При наступлении ночи Эйджи и ее мужа под плач и завывания родных и друзей вывели из хижины и привязали к деревьям в назначенном месте. Там их оставили как преступников.

Всю ночь с места казни раздавались вой и крики, и племя считало этот шум знаком того, что Эйджи и ее муж растерзаны волками. Волки всегда блуждали на некотором расстоянии от хижин, но в зимние месяцы, когда бывали очень голодны, врывались в поселение; обычно же они не осмеливались приближаться к хижинам, так как боялись волчьих ям.

Смерть преступников разъярила народ; многие бросились к пещере с протестами, негодуя и угрожая Ви, по чьему приказу погибли Эйджи и ее муж. Народ кричал, что не потерпит, чтобы мужчин и женщин убивали за то, что они хотят отделаться от бесполезного ребенка. Сбежавшиеся немало изумились, когда увидели у входа в пещеру трех убитых волков и стоящих позади них Эйджи и ее мужа со связанными руками и ногами. Тогда вперед проковылял Паг с окровавленным копьем в руке и заговорил: