Марсианский патруль

Расследования не было. Видимо, полиция так и не разобралась, кто же убил их патрульных. А Николаю стали предлагать все более и более заманчивые рейсы. Пока однажды он не познакомился с Олафом Стоунсоном и не начал воспринимать свою работу в «Ташико-Морок» как второстепенную.

Теперь основной работой Николая Морокова стали рейсы, выполняемые по поручению Олафа, у него появились друзья среди байкеров и даже среди полиции, иногда помогавшей Олафу. Денег стало больше, жизнь пошла интереснее. Да и стрелять Николай научился намного лучше. И теперь уже, если возникала соответствующая ситуация, без особого содрогания нажимал на спусковой крючок.

То, что стрелять на борту космического корабля как минимум не рекомендуется, знает любой ребенок. Погибший в коридоре «Отбоя» байкер, надо полагать, под категорию детей не подходил совершенно. А может быть, это было уже неосознанное действие — судорожно дернувшийся на спусковом крючке палец; не понимающие уже, что они творят, руки; короткая очередь в дальний конец коридора, а то даже вовсе и неизвестно куда, в пустоту, по траектории, подсказанной падающим и стремительно умирающим телом. К разряду же чистых случайностей можно отнести то, что на пути автоматной очереди как раз находился распределительный щит, в котором ярко синели и зеленели трубки системы охлаждения гравитационных двигателей. Никто никогда не планировал запас их прочности таким, чтобы они смогли выдержать попадание пули. И никто не предполагал, что может потребоваться срочно запустить гравитационные двигатели при неработающей системе охлаждения.

— Бесполезно, — устало произнесла Крыска, приваливаясь к стене плечом.

— Совсем глухо, да? — мрачно спросила Стрелка. Крыска вместо ответа кивнула на щит — линии системы охлаждения сейчас напоминали небрежно покрошенные разноцветные макароны.

— А без системы не взлетим, — вздохнула Крыска.

Стрелка мрачно выругалась.

Повреждение системы охлаждения было не единственной неприятностью, свалившейся на голову сильно поредевшего экипажа «Отбоя». Изя так и не успел запустить передатчик, и сообщить о случившемся было невозможно. Компьютер управления полетом был в полной готовности, но толку от него сейчас было немного. Сара скорее машинально (или чтобы хоть немного отвлечься) закончила настраивать боевой компьютер, но и это не имело большого значения, разве что байкеры сунутся к «Отбою». Из всего Изиного хозяйства исправно работал лишь радар и экраны внешнего наблюдения. На них очень хорошо было видно, что в дальней части кратера Галилея, немного севернее того места, где торчал изуродованный «Отбой», происходит какое-то нехорошее оживление. Около часа назад туда прибыли два флаера, если верить позывным, значившиеся в реестре как полицейские. Кроме них там же находилась еще какая-то техника, определить которую было уже сложно, — то ли вездеходы, то ли байки, не понять. А с запада появилась быстро двигающаяся колонна, направляющаяся сюда. Четырнадцать байков, восемь вездеходов и пять флаеров. Ни одна из машин на стандартные позывные не отвечала, ни один номер не значился в реестре. И все это безымянное железо упорно ползло туда, к северной части кратера Галилея. И остальные члены экипажа наверняка были там же.

Сара вспомнила, как Филипп — Кэссиди рыкнул на них в первый же день, как он заявил, что для них он на корабле — господь бог. Сейчас бог был под властью иных сил и сам нуждался в помощи. Которую ему не могли оказать.

— Слушайте, а давайте на боте, а? — предложила Сара. — Подлетим и врежем им… по заднице прямо.

— Скорость у него… да вообще нет у него никакой скорости! — нахмурилась Стрелка. — Черта лысого мы наших спасем! Да и вооружение у него — один пулемет, и все… исключительно для лобовой атаки…

— А если на флаере? — спросила Сара. — Он-то уж побыстрее бота. Да и пулеметов на нем два, и бомбы есть, две штуки…

— Лучше бы все-таки на самом «Отбое», — с тоской вздохнула Стрелка. — И бомб здесь в три раза больше, и торпеды есть, и пушки… мы бы этим пиратам и байкерам показали…

— «Отбой» пока что — труп, — резонно заявила Сара. — Если будем так вот сидеть, вообще никуда не долетим.

— Я не очень хорошо вожу флаер, — мрачно призналась Стрелка. — Стрелять у меня получается намного лучше. Я стрелок, а не пилот.

— А в чем проблема?! — удивилась Крыска. — Я пилот.

— А флаер? — спросила Стрелка. — Вести сможешь?

— Почему нет?! — Крыска с интересом смотрела на Стрелку снизу вверх.

— Я имею в виду — быстро вести, — пояснила Стрелка. — Очень быстро. И очень незаметно.

И очень правильно, никого по дороге не убив… очень… сумеешь, девочка?! — В голосе Стрелки отчетливо прозвучала издевка.

— Сумею, — спокойно ответила Крыска, поднимаясь с пола. — Сумею. И очень быстро, и очень правильно, и очень незаметно. А вот насчет того, чтобы никого по дороге не убить, это уж — как получится. Вот так-то, девочка…

Стрелка поперхнулась, обалдело посмотрела на Крыску и растерянно приказала:

— Всем во флаер, вылетаем через полторы минуты…

— Ты что, брат?! — Изумлению Нила О'Хары не было предела. — Ты что?!

— Не спорь, брат, — ответил Каилос. — Нам надо о своих думать. О Лабиринте, о женах наших, о братьях, а не об этих… песчаных крысах.

— Но как же… — Нил испуганно смотрел на безжизненное тело Олафа Стоунсона. — Ведь… они же с нами… как же…

— А вот так же! — заявил Каилос. — Думаешь, Олаф не хотел нас всех тут порешить? И нас, и Ричарда! И забрать кораблик себе! Хотел, он мне тут угрожать принялся, потому и поставил я его в док на вечные времена! Да и Дик не лучше, думаешь, он позволит нам корабль себе оставить? Как бы не так! Мы ему нужны только для того, чтобы его найти да с планеты поднять. Точнее, ты нужен, а меня он вообще в расчет не принимает. Думаешь, я не догадываюсь, что он тебе пел? Превосходно догадываюсь! Скажи, что я не прав!

Нил покраснел и ничего не ответил.

— И они мне все нужны были только для того, чтобы до этого вот места дойти, — продолжал Каилос. — Досюда, откуда до корабля — совсем ничего. Ты веришь мне, брат? — едва не выкрикнул Каилос.

— Да, — упавшим голосом ответил Нил.

— Тогда — держи! — Каилос сунул Нилу в руки сразу три пистолета. — Один тебе, два других копам отдашь, когда смоемся.

— Копам?!

— Не бойся ты, они же думают, что у меня в руках их девки! Ничего они нам не сделают! Побоятся, знаю я эту породу — полицейские! — презрительно скривился Каилос.

— Но ведь… — растерянно пробормотал Нил, — ведь когда байкеры узнают, они же девчонок… сразу же…

— А тебе-то что за дело?! — удивился Каилос. — С таким кораблем у нас любые девки будут — и такие, и сякие. Любые! Все вообще у нас будет! Наш астероид станет самым-самым в Солнечной системе, понял? Никто против нас ничего сказать не сможет, брат! Неужели ты думаешь, что благо наших близких может быть выше жизни каких-то планетных копов?!

Нил молчал.

— Вспомни свою семью, — тихо проговорил Каилос. — Вспомни, кто и как погиб; кто стал калекой; вспомни плачущих и осиротевших детей, овдовевших женщин, невернувшихся братьев…

— Пошли! — решительно заявил Нил, сгребая со стола пистолеты и рассовывая их по карманам.

Каилос едва ли не нежно улыбнулся ему, взял со стола нож и вышел из комнатки, где лежал ничего не слышавший Олаф Стоунсон.

Проходя мимо двери, за которой собрались все байкеры, Каилос осторожно приблизился к ней и одним рывком опустил широкую железную полосу, заблокировавшую дверь.

— Эй, чего это?! — донеслось из-за двери.

— Чего это, чего это… — мрачным шепотом передразнил Каилос. — Я это… смерть ваша…

Шум за дверью заставил всех замолчать и удивленно переглянуться. Странный это был шум, непонятный. Такое впечатление, что за нетолстой железной перегородкой кто-то хрипел. Потом раздался глухой и негромкий удар, дверь затряслась и распахнулась, явив взору полицейских Каилоса Никзараторса. За спиной низенького грека маячила здоровенная фигура рыжего ирландца.