Кровавый орел

– Судя по всему, вы уже в курсе всех подробностей жизни этого Клугманна.

Анна рассмеялась.

– Пока мы с Паулем ждали вас в участке на Давидштрассе, один полицейский изложил нам историю Клугманна со всеми живописными деталями. Ганс Клугманн как сотрудник отдела по борьбе с организованной преступностью принимал участие в паре рейдов в Санкт-Паули. Обычные налеты мобильных оперативных групп на нарколаборатории турецкой мафии. Оба раза помещения оказывались непорочно чисты – было очевидно, что у них в полиции свой человек, который вовремя предупреждает об акциях. Поскольку в обеих операциях был задействован и уголовный розыск с Давидштрассе, то МОГ всячески валил вину на них – мол, утечка от них. Но после того, как Клугманн прокололся на кокаине, все решили, что именно он шестерил на мафию.

– То есть платил за наркоту не наличными, а информацией?

– Так утверждали. Однако как ни старались, прямых доказательств того, что Клугманн продавал информацию организации Улугбая, так и не нашли.

– И Клугманн в итоге отделался легким испугом?

– Да. И теперь работает в одном из стрип-клубов Улугбая.

Фабель криво усмехнулся:

– Лихо! А сутенер – это у него как хобби?

– Точно утверждать не стану. Так мне сказали местные ребята. За что купила, за то и продаю. Впрочем, про него еще много всякого порассказали. Тот еще тип!

– Могу себе представить! – сказал Фабель. Бывший элитный полицейский – роскошный подарок крестному отцу турецкой мафии Улугбаю: не только отлично обученная боевая машина, но и источник внутренней информации о приемах и методах полиции. – Будем рассматривать Клугманна как подозреваемого?

– Проверить его нужно всесторонне, – кивнула Анна. – Но что убийца – он, тут я очень и очень сомневаюсь. Когда по его звонку приехали местные полицейские, он был явно не в себе, в ступоре. Мы с Паулем имели возможность коротко переговорить с ним в участке на Давидштрассе. На вид отпетый сукин сын, однако на этот раз у него нет никакой заранее приготовленной складной истории. Дрожит и лепечет, что был ее другом и забежал ее проведать.

– Послушайте, а она у нас до сих пор безымянная? – спросил Фабель.

– Да, тут, кстати, проблема, – сказал Пауль. – Боюсь, что с этим придется попотеть. Клугманн ее фамилии не знает. Говорит, она всегда представлялась как Моник.

– Француженка?

Пауль осторожно улыбнулся и покосился на начальника: этот англичанин был известен своим британским чувством юмора. Но нет, вопрос был деловым, без подколки.

– Если верить Клугманну, то нет. Возможно, просто профессиональная кликуха.

– А как насчет личных вещей? Никаких документов?

– Хоть шаром покати.

Фабель пригляделся к комоду у кровати. Он был припорошен белым – значит, отпечатки пальцев уже сняли. Фабель выдвинул верхний ящик. Пенис-гигант на батарейках, четыре порножурнала – один садомазохистский. Фабель оглянулся на тело: запястья и лодыжки были туго привязаны к стойкам кровати чем-то похожим на простенькие черные чулки. Похоже, преступник схватил то, что оказалось под рукой, без подготовки и без эротического смысла. Да и других обычных садомазо прибамбасов не видно. В следующем ящике обнаружились дополнительный запас презервативов, большая коробка с бумажными салфетками и бутылочка ароматического массажного масла. В третьем ящике не было ничего, кроме стопки писчей бумаги и двух шариковых ручек.

Фабель повернулся к начальнику бригады судмедэкспертов.

– А где Хольгер Браунер? – спросил он, имея в виду руководителя отдела судмедэкспертизы.

– В отпуске до ближайшего понедельника.

Отсутствие Браунера раздосадовало Фабеля. Гениальный малый! Читает место преступления, как талантливый археолог – ландшафт: где другой равнодушно пройдет, этот заметит что-то неуловимое, какую-то подсказку, начнет копать – и докопается!

– Меня интересуют вещи в комоде. Может кто-нибудь из ваших парней собрать их для меня в мешок?

– Конечно, герр гаупткомиссар.

– А нижний ящик с самого начала был пустой?

Начальник бригады судмедэкспертов задумчиво сдвинул брови.

– Все, что мы брали для экспертизы и снятия отпечатков, уже положено на место. Да, в нижнем ящике не было ничего, кроме бумаги и ручек.

– А книгу для записи деловых встреч нашли?

Его собеседник удивленно вскинул брови.

– Она была хоть и проститутка, но не простая уличная шлюха, – пояснил Фабель. – Ее клиенты приходили по предварительной записи – скорее всего договаривались по телефону. Поэтому наверняка имелся ежедневник.

– Нет, ничего подобного мы не находили.

– Мне думается, если ежедневник имелся, то она хранила его именно здесь, – сказал Фабель, показывая на открытый третий ящик комода. – И если мы не можем его найти – значит, эта сволочь прихватила его с собой. По крайней мере я так предполагаю.

– Прихватил – чтобы мы не вышли на его след? – спросил Пауль. – Думаете, он был ее клиентом?

– Сомневаюсь. Этот гад – а я не сомневаюсь, что это наш гад, – вряд ли настолько глуп, чтобы выбрать в жертву того, с кем он прежде общался. Серийные убийцы выбирают, как правило, только случайных жертв.

– Стало быть, это определенно тот же негодяй, который прикончил Урсулу Кастнер?

– А кто же еще? – ответил Вернер Мейер, кивая в сторону трупа. – Его почерк. Фирменная работа. Не спутаешь!

Все надолго замолчали. Каждый погрузился в размышления о том, что лично для него будет значить появление серийного убийцы. И каждый про себя вздыхал, понимая, что ничего хорошего его не ждет. Собственный опыт и чужие рассказы подсказывали, что такого монстра сразу не поймаешь. Он, выматывая их души, будет убивать еще и еще. А они по крохам будут собирать информацию о нем. После изучения каждого нового места преступления будут делать маленький шажок вперед к поимке этой мрази – шажок, оплаченный кровью очередной невинной жертвы. Думать об этом было тошно…

Фабель первым нарушил мрачную тишину:

– А впрочем, если ежедневник прихватил не наш гад, то его мог стащить Клугманн, чтобы не засветить ее клиентов.

Патологоанатом Мёллер, который все это время, низко наклонившись, пристально разглядывал зияющую пустоту в груди женщины, выпрямился и, снимая окровавленные хирургические перчатки, обратился к гаупткомиссару:

– Вы правы, Фабель. Поработал тот же парень… – С неожиданной деликатностью, почти нежно, Мёллер убрал прядь золотистых волос с лица покойной. – Способ убийства во всех подробностях совпадает с прежним.

– Это бросается в глаза. Когда она умерла?

– Подобное дикое расчленение смазывает всю картину – температура тела падает с необычной скоростью…

Фабель перебил его:

– Когда же все-таки? Ваше ученое мнение?

Мёллер откинул голову и пожевал губами. Ростом он был гораздо выше Фабеля и смотрел на него надменно, словно на недостойную внимания козявку.

– По моей оценке, между часом ночи и тремя.

Из прихожей в комнату заглянула высокая блондинка в элегантном сером брючном костюме, более подходящем для заседания правления банка, чем для осмотра места кровавого преступления. Это была оберкоммиссар Мария Клее – новичок в команде Фабеля.

– Идите-ка сюда, шеф. Мы тут нашли кое-что интересное!

Фабель прошел за ней через прихожую в тесную кухоньку-пенал. Как и остальная квартира, кухня производила впечатление нежилой. Чайник да несколько пакетиков чая на столе – вот и все хозяйство. Единственная чашка лежала дном вверх на сушилке для посуды. Никаких других следов нормального быта: хоть бы одно немытое блюдце в мойке или записка, налепленная на дверцу холодильника!

Мария Клее молча указала на открытый высокий шкаф в нише. Фабель заглянул внутрь. Через стекло, заменявшее заднюю стенку, была видна залитая кровью кровать с развороченным трупом.

– Одностороннее зеркало? – спросил Фабель.

– Да, – ответила Мария. – По ту сторону, в комнате, зеркало во весь рост. А теперь полюбуйтесь на это. – Немного оттеснив Фабеля, она вытащила рукой в резиновой перчатке разорванный шнур электропитания из глубины шкафа. – Уверена, тут стояла камера.