Кровавый орел

– Договорились, герр оберст Фолькер.

Ван Хайден встал.

– Что ж, спасибо, герр Фабель, – сказал он. – Я полагаю, наша встреча прошла не без пользы для всех.

Он пошел к выходу, оглядываясь на Фабеля. Тот пожал протянутую руку Фолькера и поспешил за начальником.

Ван Хайден распахнул перед Фабелем дверь, пропустил первым в коридор и пошел за ним в сторону лифта. Когда они отошли от кабинета на несколько шагов, Ван Хайден тихо, с видом заговорщика сказал:

– Если найдете какие-либо доказательства, что этот псих действительно работает под полицейского, первым делом сообщите мне. Будем решать, что и как делать. Очень мне это все не нравится. Дьявольски не нравится. Если выяснится, что проститутку, сутенером которой был наш бывший полицейский, убил парень, переодевающийся полицейским… сами понимаете, какое это впечатление произведет. Нам такая реклама ни к чему.

– Буду постоянно держать вас в курсе, герр криминальдиректор, – пообещал Фабель.

Он решительно двинулся прочь, но Ван Хайден мягко придержал его за рукав.

– Еще одно, герр Фабель… Что бы вы ни обнаружили, сперва докладывайте мне, а уж потом оберсту Фолькеру… Вы меня понимаете?

Фабель слегка нахмурился.

– Разумеется, герр криминальдиректор.

Ван Хайден повернулся и зашагал в свой кабинет, а Фабель несколько секунд стоял на месте, глядя в спину начальника и собираясь с мыслями. Происходило некое действо, смысла которого он не понимал. Зачем-то к делу притянули Фолькера из БНД. Почему-то инненсенатора Ганца трясет от одной мысли, что убийца, возможно, наряжается полицейским. А первый бургомистр отчего-то дирижировал всей встречей с избыточным напрягом – как очень важным мероприятием. Фабель нутром чувствовал, что его охота на серийного убийцу вдруг оказалась частью чьей-то большой и непонятной игры. И в этой игре ему предназначают роль пешки.

Вся гамбургская судебная медицина сосредоточена в Институте судебной медицины. В институтском морге неизбежно оказываются все, погибшие насильственной смертью или умершие при подозрительных обстоятельствах.

Фабеля затошнило от ударившего в нос крепкого духа. Запах, конечно, знакомый, но к нему он так и не привык. Морг был пропитан не смрадом тления, как можно было ожидать, а затхлым сладковатым ароматом дезинфекции. На стальных столах мертвецкой, залитых уныло-ярким безжалостным светом, не лежало ни одного трупа. Мёллер, в зеленом медицинском халате, сидел за столом и, заглядывая в свои записи, одной рукой печатал что-то на компьютере. В другой руке у него была вилка, которую он периодически запускал в пластмассовый контейнер с винегретом. На появление Фабеля он никак не отреагировал.

– А я думал, тут есть не полагается, – сказал Фабель, без приглашения беря стул и садясь.

– Не полагается, – вяло согласился Мёллер, не поднимая глаз от записей. – Если желаете – можете арестовать.

– Что насчет сегодняшней женщины?

– Получите отчет ближе к концу дня. Как раз над ним работаю.

– Будьте другом, сообщите главные пункты прямо теперь.

Мёллер отложил вилку и откинулся на спинку кресла, беря свой затылок в замок из ладоней. Глядя на гостя по бессознательной привычке надменно, он спросил:

– Уже получили весточку от дружка по переписке?

– Мёллер, мне некогда лясы точить. Что любопытного узнали?

– Интересненького много, герр гаупткомиссар, – протянул Мёллер, сгребая свои записки. – Так… Жертва – женщина от двадцати пяти до тридцати пяти лет, рост метр шестьдесят пять, глаза синие, волосы каштановые, осветленные под блондинку. Причина смерти – остановка сердца, вызванная болевым шоком и массивной потерей крови в связи с обширной травмой грудной клетки. Легкие вырвали, когда она была уже мертва. Так… Ага! Вы считаете, что эта молодая особа была проституткой?

– Да. А что?

– Во-первых, в последние сорок восемь часов она не имела половых сношений. Во-вторых, у нее поразительно ухоженное тело.

– Ну и что?

– Мускулы крепкие, а соотношение жира и мускульной массы почти оптимальное. Я рискнул бы предположить, что она или профессионально занималась спортом, или регулярно посещала фитнес-клубы. Не курила. В крови ни малейшего следа алкоголя. Похоже, предпочитала здоровую пищу: в желудке какая-то рыба с бобами, да и содержание липидов в крови низкое. Ну, на наркотики мы ее тоже уже проверили. Чистая как стеклышко. – Откладывая записи, Мёллер добавил: – Если в этой леди не была заложена какая-либо генетическая бомба, то с таким организмом она, может, и до ста лет дотянула бы. Но дорога бедняжки пересеклась с вашим любителем переписки…

– А можете сказать что-нибудь об убийце?

– Ни единого следа. Никаких свидетельств проникновения, равно как и любых других сексуальных действий. Убийца определенно тот же самый – или, строго говоря, метод убийства совпадает с предыдущим во всех подробностях. Грудина рассечена одним ударом – мощнейшим, но при этом невероятно точным. Возможно, убийца использовал что-то вроде массивного ножа с широким лезвием или даже меч. После этого он развел ребра далеко в стороны и вынул легкие. Характер разломов и малое количество осколков указывают на опять-таки очень профессиональную работу. Как и рассечение грудины одним ударом, выворот ребер требует огромной физической силы. Действовал мужчина недюжинной физической силы… Судя по траектории движений, рост не ниже метра семидесяти. Как минимум среднего телосложения.

– Это сужает поиски до девяноста процентов мужского населения Гамбурга, – сказал Фабель без сарказма и не столько Мёллеру, сколько самому себе.

– Я, Фабель, не волшебник – имею дело исключительно с вещественными доказательствами и только на их основе делаю заключения… Но вообще-то я заинтригован трепетным отношением жертвы к своему здоровью и мышечному тонусу. – Мёллер рассмеялся. – Впрочем, в отличие от вас темная сторона нашей городской жизни мне практически неизвестна. Однако мне всегда почему-то казалось, что средняя гамбургская проститутка не слишком печется о своем здоровье – равно как и о здоровье своих клиентов.

– Средняя – наверное. А эта, похоже, была ночной пташкой высокого полета. Заботясь о здоровье, она инвестировала в свое тело – за хорошие деньги можно продать только качественный продукт! Но вы правы. С этой женщиной всё как-то… нестандартно. Мои ребята взяли отпечатки ее пальцев?

– Да, уже забегали.

– Хорошо. Большое спасибо, герр доктор Мёллер, – сказал Фабель, вставая. – Жду ваш подробный отчет до конца рабочего дня.

– Постойте, Фабель.

– Да?

– Есть еще кое-что…

– А именно?

– У нее на правом бедре шрам от старой раны.

– Достаточно заметный, чтобы помочь при опознании тела?

– Думаю, при опознании он очень поможет. Однако тут другое…

– Что вы имеете в виду?

Мёллер придвинулся к компьютеру и застучал по клавишам.

– Я приложил к отчету фотографию, сделанную цифровой камерой. Вот, смотрите.

На почти противоестественно белом бедре виднелось что-то вроде кратера, обведенного валиком затвердевшей кожи. Кратер наподобие лунного. Мёллер нажал на клавишу – и появился второй снимок, теперь задней части бедра. Тут кожа была не бледной, а противоестественно пестрой – аляповатые разводы багрового. Это объяснялось просто: труп лежал на спине, а сила притяжения сгоняет кровь в те части тела, которые ниже.

– А вот и выходное отверстие, – сказал Мёллер, постучав шариковой ручкой по соответствующему месту на экране. – Шрамы почти незаметны… Им лет пять или шесть. Узнали, что это?

– Да, конечно, – сказал Фабель. У него самого имелась подобная парная отметина: входное и выходное отверстие от пули.

Мёллер опять откинулся на спинку кресла.

– Уверен, это серьезно сузит круг поиска. Вряд ли в последние десять лет гамбургские врачи лечили много женщин с пулевыми ранениями.