Ясень

Дракон был разъярен: он привык к ежегодным жертвам, к их доступности и покорной беспомощности. И его никогда не оскорбляли наглым блеском огня: он почти ничего не видел, — но уверенно полз на привычный и сладкий запах живой плоти.

— Назад! — крикнула Керин, обеими руками подняв над головой меч.

Дракон дернул головой, и Керин попыталась дотянуться клинком до шеи, но ее встретила оскаленная морда — клинок попал по желтым, твердым, как камень, зубам. Дракон втянул голову и наугад хватил растопыренной лапой — Керин, отскочив, секанула по ней. Дракон взревел. Его мощный хвост, вильнув, прошел у самых ног Керин. И тут Наири рванулась вперед и, взвизгнув, швырнула походню в оскаленную пасть и упала. Керин перепрыгнула через ее бесчувственное тело, рубанула с размаху.

Голова дракона качнулась, как у деревянной куклы, раздался сухой хруст, и черная кровь хлынула из раны. Зверь забился: дергались лапы, роя борозды в земле и расшвыривая камни. Острый коготь задел плечо Керин, она закричала. Тяжелый хвост метнулся, сбив с ног Лаймона, Леська сумела увернуться…

Потом дракон застыл огромной, уходящей во тьму, горой. Кровь текла из рассеченного горла, разливаясь шипящим озером. Унося беспамятную Наири, Избранные отступали перед этой кровью. И не сразу заметили, что свернули не туда. А когда поняли — возможности вернуться уже не было.

Они шли медленно: мешала усталость, да и путь был не из гладких — осыпи, валуны, внезапные трещины. Гино впереди освещал дорогу. За ним брел, опираясь на плечо Ратмы, Лаймон, потом Велем нес на руках Наири. Гент и Леська заботливо поддерживали выбившуюся из сил Флену, а перепуганная Мирна несла, стараясь не погасить, сразу две походни — свою и Леськину.

Керин шла последней.

Она не смогла бы сейчас повести их за собой, выбирать дорогу, указывать, куда идти — просто не хватило бы сил. Только двигаться, не выронить меч, не упасть, сделавшись обузой и без того усталым товарищам.

Они молча плелись темными запутанными ходами, не надеясь уже выбраться когда-нибудь на свет…

…Зачадив, погасли походни Мирны, и дальше Избранные брели почти в полной темноте — горел лишь светоч Гино…

…Надолго задержались у высокого уступа…

…Гино с трудом взобрался на него и помог влезть остальным…

…Керин, опершись на меч, долго смотрела вниз, в темноту; у нее кружилась голова.

— Мы никогда отсюда не выберемся! — крикнула Флена, и заплакала.

Они остановились, будто наткнувшись на стену. Только тяжелое дыхание слышалось в сумраке. Ушедший, было, вперед Гино вернулся, и красный отблеск огня упал на измученные лица.

— Неправда! — воскликнула Леська. — Мы дойдем. Иначе слишком несправедливо… Скажи, Керин!

— Мы дойдем, — сказала Керин. — Мы должны дойти.

Она протянула руку и взяла у Гино походню. Подняла, совсем невысоко, насколько хватило сил. И Избранные пошли за ней…

Минула, казалось, вечность, когда Гино вдруг остановился:

— Загасите походню.

— Ты спятил, что ли? — тяжело дыша, спросил Велем.

— Загасите! — повторил Гино. — Я чую ветер.

Керин подошла к нему, прислушалась.

— А если ошибся? Без огня останемся…

— Нет, — упрямо сказал он. — Я чую…

— И я! — вскрикнула Леська. — Медом пахнет!

Керин бросила походню, наступила на нее, и огонь, шипя, погас.

Темнота обняла их. Кто-то вздохнул громко, как перед слезами. До рези в глазах вглядывались Избранные. И даже не поверили себе вначале, почти одновременно увидав впереди блеклое пятнышко света…

Избранные вышли из-под земли у ручья, на необъятном лугу, и упали в траву, не в силах снести хлынувшего отовсюду света.

Было раннее утро, и, значит, они всю ночь провели в скитаниях под землей, меловой холм с соснами казался отсюда едва заметной точкой на краю неба. Они лежали в траве, с трудом веря, что пережили эту ночь.

Первым поднялся Велем, потянулся, оглядел остальных и вдруг захохотал. Этот хохот пробудил их, даже Наири, очнувшись, с трудом приподняла голову.

— Ты чего? — сердито спросил Гино.

— Да вы на себя поглядите! — выдавил Велем сквозь смех. — Чисто мороки!

— Колун тебе на язык! — вскочила Леська и, не выдержав, расхохоталась сама: и впрямь очень уж были они смешны — оборванные, закопченные, в синяках и драконьей крови, от которой одежда вставала коробом.

— Ну, живы, и слава Зничу, — изрек Велем. — А все ли целы?

— Лаймона хвостом оглушило, — напомнил Ратма. — Как ты?

— Тошно малость, — смутился Лаймон. — Да что я… Наири вот…

— Жива? — окликнул Велем.

Наири с удивлением оглядела себя и его:

— Жива как будто…

— Ну и хоробра же! — развеселился Гино. — Походней его! Дракон, небось, мыслил, что угостить хотела…

— А сам-то где был? — вскинулась Леська.

— За кустиком прятался, — густым басом ответил ей Велем. — Уймись, рыжая!

— Сам рыжий!

— Ой, подеритесь еще! — всплеснула руками Мирна. — Керин, ты-то что молчишь?

— В порядке я…

— А платье чего прорвано? Ой, да ведь рана у нее! Слышите вы, неугомонные?

Леська, взвизгнув, подбежала к Керин:

— Рана? Откуда?

— Когтем зацепил, — ответила, морщась, Керин, — безделица. Умыться бы…

— Мигом!

Керин, не дав подняться, отнесли к ручью, Наири за нею, Лаймон ковылял сам, сердито о чем-то выговаривая Ратме. Керин уложили в тени, под прибрежными кустами. Леська, разглядев, что рана и впрямь нестрашная, промыла и затянула ее полотном, оторвав подол своей рубашки, и сама залезла в ручей, где уже плескались парни, а Мирна и Флена, распутывая косы, сидели на бережке.

Леська наклонилась к воде. И тут, сзади, ее подтолкнули, а спереди подхватили, и она очутилась по горло в воде, а рядом хохотали Велем и Гино. От внезапности да от ледяной воды Леська завизжала так, что вздрогнули ветви ив.

— Ну и здорова же ты орать, рыжая! — восхитился Велем. — Всех берегинь распугала.

Леська молча вцепилась ему в волосы, и Гино едва не потонул от смеха, пытаясь разнять их. Смеялись и остальные. И кто бы видел их — не поверил, что еще вчера они ждали смерти.

Керин, приподнявшись на локте, следила за возней и смехом и летящими брызгами. Потом взглянула на Наири, которая лежала рядом, закинув руки за голову:

— Тебе плохо? Отчего ты не идешь к ним?

— Не хочу, — но в глазах Наири было недоумение.

Керин отодвинулась, было, думая, что разговор окончен, но та вдруг заговорила снова:

— Неужели, правда?

— Что?

— Дракон убит. Убит?

— Правда, — улыбнулась Керин и тайком погладила клинок, лежавший за спиной.

— Стало быть, я не расплатилась, — Наири говорила медленно, как во сне.

— Ты о чем?

— О справедливости. Что дальше делать будем?

— В Ясень пойдем, — вздохнула Керин.

— Тебя ждут там?

— Конечно.

— А меня вот не ждут, — Наири села, обхватив руками колени, тряхнула головой. — Никто не ждет нас, все нас давно оплакали.

— Неправда! — Керин тоже села. — Ждут!

— Старшины уж убытки посчитали, успокоились, — в голосе Наири была горькая издевка. Керин покачала головой:

— Ты так не думаешь.

— Тебе откуда знать? Ты же не была куклой, дурой набитой, которую прятал отец… Пока тварь других девчонок жрала… — Наири ответила сердитым взглядом и вдруг запнулась: — У тебя глаза… Солнце отсвечивает.

— Нет, — сказала Керин, — не солнце.

Наири смотрела долго, потом с трудом оторвала взгляд, опустила голову.

— Золотоглазая… — прошептала она. — Вот как. Значит, судьба…

Керин стало жаль эту странную девушку. Она хотела сказать что-то, но тут прискакала мокрая смеющаяся Леська. За ней пришли Велем и Гино. Леська болтала, отжимая косу:

— Разбойники! Ух, погодите, нашлю я на вас морока! — и плеснула на них водой, собравшейся в ладошку. Велем отмахнулся, как от комара:

— Сам заморочу!

Наири подняла голову, обвела их темным взглядом:

— Веселитесь…