Ясень

Керин не стала отвечать. Прошла мимо, сжав в руке тонкий стебель цветка. И удивилась, обнаружив, что мужчина идет следом. Прибавила шаг, но он не отставал.

— Что тебе нужно? — спросила Керин, останавливаясь и оборачиваясь к нему.

— А ты не понимаешь?

— Я устала.

— Ну, так я провожу.

— Зачем? Я знаю дорогу.

Он сдвинул широкие брови:

— Не пойму, ты притворяешься или впрямь дурочка? Что ты бродишь одна после заката?

Керин стиснула дрогнувшие губы:

— Дело мое, и не тебе о нем спрашивать.

— Надо же! Подумать только, какая гордячка! Подождут твои дела, — и резко обхватив ее за плечи, притянул к себе.

Керин ахнула, вскинула руки, заслоняясь. Кровавой каплей сверкнул драконий глаз. Человек перехватил ее руку, поднес к глазам, и его объятия ослабли. Он взглянул с недоумением на браслет, потом на Керин, потом опять на браслет…

— Вот оно что… Прости, — и опустил руки.

Керин наклонила голову и тяжело вздохнула. Она не очень понимала, за что он просит прощения. И ей хотелось спать. Она вспомнила, что все еще держит цветок, и разжала пальцы. Цветок не успел еще коснуться мостовой, а человек подхватил его. Потом распрямился и коснулся ладонью волос Керин.

— Позволь мне все же проводить тебя.

— Да, — сказала Керин.

Всю дорогу до дома Избранных они не сказали ни слова. Только когда остановились уже у ворот, мужчина, наклонясь к ней, быстро проговорил:

— Меня зовут Мэннор, запомни. Мой дом за Старшинской Вежей, любой укажет. Но я и сам тебя еще найду…

Наутро, едва Керин вышла из дому, как увидела его.

— Доброе утро, — сказала она, проходя, и вспомнила, что его имя Мэннор.

— Куда спешишь?

— Мне нужно, — ответила, не замедляя шаг.

— Опять дела? — он усмехнулся по-вчерашнему.

— Дела.

— А я в этих делах не пригожусь тебе?

Керин на ходу искоса взглянула на него:

— Разве ты воин?

— Тебе, что ли, только воины нужны? — он преградил ей дорогу.

— Пропусти. Тороплюсь я.

— Подождут, — Мэннор крепко взял ее за руки.

Вспыхнув от гнева, Керин резко вскинула локоть, оттолкнув мужчину. От неожиданности он выпустил ее и упал. Керин и сама испугалась того, что натворила, нагнулась к Мэннору, растерянно сидящему в пыли.

— Помочь тебе? — она протянула руку.

— Спасибо, уже помогла, — с кривой усмешкой проговорил Мэннор, поднимаясь и отряхивая плащ. — Видно, тебе и впрямь только воины под стать.

— Я же не нарочно…

— Еще бы нарочно! — он зло сощурился. — Откуда только взялась такая дурочка на мою голову?

Керин задохнулась от обиды, но смолчала, только обогнула его, как случайное дерево, и быстро пошла вперед.

— Да погоди ты! — крикнул Мэннор вслед.

Она не обернулась. А он не стал догонять.

Керин пришла к Брезану и до вечера почти не выпускала из рук меча, нападая на подвешенную во дворе набитую песком корзину с удивившим Гарта ожесточением. А на заходе солнца вернулась в дом Избранных и, застонав от наслаждения, упала в чистые простыни. Леська сунулась к ней, болтала что-то бессвязно — Керин не слышала. Заснула.

А на следующее утро снова Мэннор стоял у ворот. И так недоуменно посмотрел на Керин, будто сам не понимал, почему оказался здесь.

— Чего ты хочешь? — она попыталась нахмуриться.

— Не ведаю. Ноги сюда несли. Должно быть, ты наворожила.

— Я не ворожея. Леська у нас ворожит.

— Рыжая? — он мимолетно улыбнулся, но тут же сник. — Ну да… А тебя как звать? Я и не знаю даже.

— Керин.

— Керин, — он поднял на нее небывало синие глаза, — прости за вчерашнее, погорячился я…

— Не сержусь я, — растерянно проговорила Керин, — только мне идти надо…

— Я провожу, коли захочешь.

— Проводи.

Мэннор довел ее до ворот Брезанова дома, и, замыкая за собой калитку, она все еще чувствовала на себе его странный взгляд. Ей весь день было не по себе, будто взгляд этот мешал, меч выворачивался из пальцев, и Гарт только дивился:

— Что с тобой нынче?

В темноте она вышла за ворота, оглянулась и, закусив губу, пошла прочь. А за поворотом, у забора, под тяжелыми ветвями яблонь ждал Мэннор. И будто вся жизнь распалась надвое. В одной половине были страшный браслет, блеск меча над головой, капли пота на медном лице Брезана, неподвижные глаза Наири, во второй — Мэннор…

У них было совсем немного времени, и каждый день утекал невозвратимо, но они этого не замечали. И Керин даже не поняла вначале, когда Мэннор сказал:

— Убежим.

— Зачем?

Мэннор взглянул изумленно, удержал какие-то слова, готовые сорваться. Вместо них сказал тихо:

— Два дня же осталось…

Керин побледнела, прижала руки к лицу. Будто глухая стена остановила радостный бег по весенней степи…

— Убежим, — настойчиво повторил Мэннор. Она покачала головой, не отнимая рук. Мэннор обнял ее, прошептал, целуя теплые волосы:

— Не бойся, нас не найдут… Не бойся, ласковая моя…

Керин отстранилась, глотая слезы.

Войдя во двор Брезана, она с удивлением обнаружила, что стоит странная тишина: ни Брезана, ни подмастерьев его не было видно. Керин растерянно стояла посреди двора. Из садовой калитки выглянула Дубравка, ойкнула и исчезла прежде, чем Керин успела ее окликнуть. А потом из внутреннего двора, где была кузня, вышел Брезан — непривычно чистый, но в неизменном кожаном фартуке. За ним шли мастера и подмастерья.

— Добро пожаловать, Золотоглазая, — промолвил Брезан.

Керин кивнула, не в силах сказать ни слова. Брезан отступил, и она увидела, что два мастера, Радом и Кальм, держат на вытянутых руках ясеневый узорчатый посох. Керин прижала руки к застучавшему вмиг сердцу.

Брезан нажал на головку посоха, сделанную в виде цветка красавки, и посох бесшумно распался вдоль, обнажив блистающий клинок:

— Вот твой меч, Золотоглазая. Все, что смогли для тебя сделать, не посетуй, коли что не так.

И поклонился. До земли. Как Сварогу.

Керин шагнула вперед, попыталась поднять его:

— Не надо, Брезан…

— Ну и меч! — Тума вынырнул из-за забора. — Не меч, а штопальная игла. В самый раз для девушки.

Подмастерья засмеялись было, но умолкли под грозными взглядами мастеров. Те, впрочем, тоже не смогли сдержать улыбки. Улыбнулась и Керин. Брезан выпрямился и, нахмурясь, поймал за шиворот ученика, который не очень и пытался удрать:

— Насмешки строить, бездельник? Вот я тебя…

Тут уж рассмеялись все. Тума, повиснув в воздухе, зыркал хитрыми глазами по сторонам. Брезан встряхнул его и поставил на землю.

— И не попадайся мне впредь…

Керин дрогнувшими пальцами взялась за рукоять меча, приподняла его и вскинула над головой, дивясь и радуясь его легкости. Клинок описал огненный полукруг и замер. Тогда Гарт вырвал из ножен свой старый меч, подставил его:

— Руби!

Керин с размаху опустила клинок, разрубив меч Гарта пополам. И изумленно заморгала.

— Добрый меч! — с гордостью сказал Брезан. — В самый раз по Легенде. Мы освятили его твоим именем, а нареки его сама.

Мастера и подмастерья согласно кивнули. Гарт поднял половинки посоха и показал Керин, как соединять их, скрывая клинок.

— Ну, доброго пути! — Брезан протянул Золотоглазой тяжелую ладонь. Тума, выглянув из-за спин, улыбаясь, вовсю замахал руками. Мелькнула в дверях дома Дубравка. Гарт от души хлопнул Керин по плечу и, как всегда, покраснел.

— Не подведи учителя, — оглянувшись на него, хмыкнул мастер.

Керин тряхнула головой. Поклонилась всем оружейникам разом, стиснула в кулаке узорчатый посох и вышла за ворота.

Мэннор ждал ее у дома Избранных и по тому, как он шагнул ей навстречу, по его сдвинутым бровям и хмуро блестящим глазам Керин поняла, что он задумал.

— Бежим, — сказал он твердо, уже не моля.

Керин покачала головой.

— Нас не найдут. Есть конные подставы. В три недели будем в Ситане.

— А здесь схватят другую. И она пойдет на смерть…