Страница 6 из 41
Разумеется, Ируська никак не желала слезать и постаралась въехать верхом и в столовую. Робкие попытки изменить «статус-ква» закончились позорной капитуляцией.
Триумфальный въезд Цезаря в Рим, лошадь Калигулы в Сенате, шествие русских войск по улицам города Парижа в 1813 году — все это оказалось ничем по сравнению с их появлением на ужине! (Гена утешал себя лишь тем, что остальные претендентки скорее всего от него отстанут.) Еще одна робкая попытка освободиться была пресечена самым решительным образом. Ируська сперва сообщила во всеуслышание о своих правах, застолбила охотничью территорию и заодно ногой своротила стакан с какао, и без того из породы редких и вымирающих. Генаша молча краснел и проваливался сквозь землю, осведомленные люди подсчитывали, на какое время он влип, кто-то хихикал в воротник или, возможно, выражал сочувствие, а мама дитяти смотрела оленьими глазами, время от времени повторяя: "Ирочка, слезь с дяди, пожалуйста" (все равно, что камланием остановить ураган). Когда Ируська смилостивилась и слезла, казалось, вся столовая перевела дыхание.
Мужчина в лагере — человек особый. Приходясь примерно по одному на восемь женщин (детишки не считаются), он может не сомневаться в потрясающем к себе отношении. Даже если он Тер… Игорь Леонидович. А Генаша сегодня сделался кумиром всех женщин «Чайки», а значит, и поварих. Поэтому перед ним в мгновение ока выстроились тарелки с огуречным салатом, хлебом, батоном, маслом, манной запеканкой угрожающих размеров и чайник с какао. Персональный чайник! Молоденькие поварихи то и дело выглядывали с кухни, чтобы предложить добавку.
— Куркуль, — сообщил Ванечка и полез в окошко за своей порцией. Ванечку любили и тоже не обидели.
— Что-то ты бледный, — нежный, как весенний листик, ломтик огурца, щедро обвалянный в сметане, просвистел мимо Генашиного уха: друг сочувствовал весьма энергично. — Ты кушай, кушай…
Гена вспомнил Ируську и, содрогнувшись, отодвинул от себя тарелку. Поварихи вздохнули.
Ванечка намазал батон, накрыл вторым куском сверху, посозерцал чудо своего кулинарного гения и стал обмазывать это чудо маслом с обеих сторон.
— Зачем? — вопросил физрук тоскливо.
— Закон Мэрфи. Бутерброд всегда падает маслом вниз. А тут растеряется, какой стороной падать.
— Может, проще не ронять?
— Подзакон закона Мэрфи. Если на бутерброде есть масло, он упадет обязательно.
Слышавшие это уважительно посмотрели на Ивана Владимировича. А тот вгрызся в свое продуктовое сооружение, запивая какао из носика чайника, так как стоять в очереди за стаканами ему не хотелось.
— Варварство, — заметила, проходя с подносом, Любочка.
— Ам-ням-ням, — строя невинные глазки, ответил Иван.
Геннадий Андреевич ковырялся в запеканке, выкрашивая из нее изюмины. Душа его была не здесь.
— Лошадка!
Генаша уронил вилку и полез за ней под стол. Ванечка подавился какао.
Они встретились под столом: Генаша и Ируська.
— Дискотека, — сказала Ируська. Гена понял, что вытаскивать его отсюда будут, как гангстера из известной книжки, вперед ногами. А когда рыдающий над его гробом Ванечка спросит: "Какие были последние слова моего друга под столом?", Ирочка с полным на то основанием сможет произнести в слезах: "Мать, мать, мать…"
— Детка, — сказал музрук, заглядывая к ним. — Дяди кушают. Все равно без меня не начнется.
Ирочка взглянула на него узким, как прорезь прицела, взглядом, сплюнула сквозь щербатые зубы и коротко пригрозила:
— Укушу!
Знакомы они были три года. Так что сомневаться в серьезности Ируськиных намерений не приходилось.
Ванечка демонстративно медленно откусил свой бутерброд, показывая, что зубы у него тоже есть:
— Тогда дискотеки — не будет.
Свершилось чудо: Ируська отстала. Но это только чтобы коварно взять реванш после.
— Ггаждане, пгекгатите мучить кошку!
— Это не кошка, это я, — объявила Ирочка, снизу вверх глядя на начальника голубыми невинными глазами. — Я его люблю, и пусть не смеет с двугими танцевать. А-а…
Вопль получился еще более душераздирающим. Не одна несчастная — целое стадо кошек голосило, перекрикивая Дэцла. Тому было до Ирочки расти и расти.
4.
— А хорошо бы я смотрелась на метле на фоне полной луны… — мечтательно произнесла Кира.
— Ага, — прогоняя особенно настырного комара, согласилась Ленка.
Пока на этом фоне смотрелись только летучие мыши и мотыльки. Большая и круглая, слегка отдающая в красное луна выползала из-за заброшенного корпуса, отделявшего курятники второго и третьего отряда от полянки возле эстрады. На полянке сейчас свирепствовали дискотека и Любочка, и ни Кире, ни Ленке, ни избранной компании детишек туда не хотелось. Они безмолвно порешили, отправив на танцы отдельных представителей, войти в корпус через дверь, выйти через противоположное окно, продраться сквозь малинник и через забор кругаля рвануть на речку: для здоровья полезны вечерние купания. Ночные тоже полезны. В любом лагере всегда отыщется лазейка в заборе, потребная для этого святого дела. Правда, уезжая однажды из лагеря под Анапой, Кира собственными глазами успела увидеть, как сварщик заделывает ее любимую дыру, но флегматично заметила напарнице, что тот зря мучается — все равно завтра проломают наехавшие новички. В Башкирии и дырка не понадобилась — они лазили через забор. В общем, опыт несанкционированных купаний у Киры был.
Услышав сообщение неугомонной Любочки, что перед дискотекой намечаются массовые танцы, Кира и Ленка скривились. Выплясывать хором "у кого-то там три… или сколько… сына… буги-вуги о'кей"… Ща! Большинством голосов было принято решение, чтобы туда шел Терминатор. Должна же быть хоть какая-то от него польза. Кира вообще, со свойственным козерогам упрямством, изо всех сил пыталась приобщить Игоря Леонидовича к общественно полезной деятельности. Тем более, что плавать он не умел и воды боялся. Любимец Киры Валерка, сталкивавшийся с Терминатором еще в школе, рассказал всем жуткую историю о том, как Терминатор прыгал в бассейне с вышки. Вернее, его столкнули. И нет бы поплыть — он вышел из бассейна по дну! Валерке и верили, и не верили. Вообще-то из Терминатора при определенных усилиях можно было извлечь многое. Например, пусть он поразвлекает мальчиков в тихий час, пока Кира с Ленкой… скажем, уйдут по делам. Тем паче, для развлекания харизмы не требовалось, достаточно крепкого кулака и угрюмой рожи. Упаси Бог, Кира не была сторонницей физических наказаний: кулак нужен был, чтобы при достижении определенной звуковой концентрации шарахнуть по тумбочке. Кира по опыту знала, что такой метод успокоения приносит плоды. Равно как беганье в туалет строем, сражение с нарушителями тишины на мечах и пропалывание ими же (нарушителями, а не мечами) в тихий час общественных грядок. Подходящая клумба на примете уже была. Конечно, сомнительно, что Ростиславыч хоть кому-то, кроме себя, доверит к ней прикоснуться, но в этом случае можно прихватить Ленку и взять его на обаяние.
Игорь Леонидович был извлечен из своего обиталища и приговорен, то есть, уговорен. Несмотря на крики, что танцевать он не умеет.
— А придется, — пожала плечами Ленка.
Максим Симрик, узнав про вечернее купание, пришел в ужас. Во-первых, плавать он тоже не умел и не хотел. А во-вторых, им на этот вечер намечались наполеоновские планы. Очень трудно расставаться с такими ради какой-то речки. Попытка симулировать мигрень нарвалась на язвительное Ленкино:
— Отрываешься от здорового коллектива!
— Мы тоже отрываемся, — вмешалась Кира, вызвав в Максе горячий приступ симпатии. — А то бы топтали какие-нибудь сиртаки.
— Сиртаки — это классика.
Кира фыркнула. Почти как плюющийся ядом дракон. Она изнывала по речке и в пререкания вступать не хотела. Сошлись на том, что Симрик может оставаться. Пусть стережет корпус, чтобы еще чего не украли.
Вылезая через окно на задворки, Кира сообщила, что не знает, чего уже украли, но пожалуйста, пусть крадут, а вот если она сейчас, немедленно, не влезет в воду, будет шторм, наводнение, землетрясение в Нурланде. Детишки поняли и поторопились.