Страница 23 из 84
О, она, излучающая мощную внутреннюю силу, бесспорно была ослепительна.
Стирлинг был облачен в белый классический льняной пиджак и ненастоящие голубые джинсы, светло-желтая рубашка была распахнута на груди. Внезапно мое внимание привлек льняной пиджак. Он принадлежал кому-то, кто умер от старости. Когда-то его надевали на Южных морях. Потом надолго упаковали. Потом нашли, и Стирлинг с любовью присвоил его себе.
Я посмотрел на Михаэля Карри. Просто он был одним из самых привлекательных смертных мужчин, которых я пытался описывать. Прежде всего, физически он был одарен почти так же, как, бесспорно, одарен я, но даже не догадывался об этой своей особенности, что всегда смущало и волновало меня. Во-вторых, он очень напоминал Квинна: черные вьющиеся волосы и ярко-голубые глаза. Только в более четком, определившемся, излучающем комфортную мощь обрамлении. Конечно же, он был намного старше Квинна. Да и, строго говоря, он был намного старше и Ровен. Но возраст, на самом деле, ничего для меня не значит. Я находил его неотразимым. Там, где черты Квинна удивляли изяществом, черты этого мужчины восхищали силой и напоминали греко-римские.
Серые волоски на его висках приводили меня в восторг. Загорелая кожа поражала безупречностью. И еще — с его губ не сходила легкая улыбка. Он был во что-то одет. Я так думаю. Да, конечно, в обычный в Новом Орлеане белый льняной костюм-тройку.
Подозрительность. Я улавливал ее и от Михаэля и от Ровен. И я знал, что Михаэль такой же сильный колдун, как и Ровен, но только совсем в других проявлениях. Так же я знал, что и он отнимал жизни, только она это делала силой мысли, а он — мощью кулака.
Казалось, его глаза готовы выдать и другие бесценные секреты, но внезапно совершенно естественным образом он искусно закрылся от меня и начал говорить.
— Я вас видел на похоронах мисс МакКуин, — сказал он. Ирландский акцент в ново-Орлеанской версии. — Вы были там с Квинном и Мэррик Мэйфейр. Вы друг Квинна. У вас красивое имя. Служба была чудесной, не правда ли?
— Да, — согласился я. — И вчера я встречался с Ровен в Блэквуд Мэнор. У меня есть новости для вас обоих. С Моной все замечательно, но она не хочет возвращаться домой.
— Это невозможно, — произнесла Ровен, не сдержавшись. — Этого просто не может быть.
Она была ужасно измотана. Плакала и плакала по Моне. Я не смел схватить и притянуть ее к себе, как сделал вчера. Не в присутствии этого мужчины. Снова по спине побежали мурашки.
Дикая картина представилась моему внутреннему взору: я хватаю ее, забираю отсюда, мои зубы вонзаются в ее нежную кожу, ее кровь становится моей, а все секреты ее души открываются передо мной, как тайники, с которых сорван замок.
Я отогнал видение. Михаэль Карри смотрел на меня, но он думал о Моне.
— Я счастлив за Мону, — сказал он наконец и сжал покоившуюся на подлокотнике плетеного кресла руку Ровен. — Мона там, где ей хочется. Квинн — крепкий парень. Всегда был. Когда этому ребенку было восемнадцать, он уже вел себя, как взрослый мужчина.
Он мягко рассмеялся.
— Он хотел жениться на Моне, едва ее увидел.
— Ей намного лучше, — настаивал я. — Клянусь, я бы сказал, если бы вы были ей нужны.
Я твердо посмотрел на Ровен.
— Я скажу тебе. Но сейчас она счастлива, что находится рядом с Квинном.
— Я знала, что так будет, — сказала она. — Но она не могла пережить диализ.
Я не ответил. Я не знал, что такое диализ. Нет, слово я слышал, но знал недостаточно, чтобы блефовать.
За ней, точнее как раз за большим цветком в горшке, возвышаясь над ее плечом, замаячила фигура Джулиана. Он безжалостно усмехался, получая ощутимое удовольствие от моего замешательства.
Я испытал легкий шок, когда встретился с ним глазами и внезапно Михаэль Карри обернулся и посмотрел в том же направлении, но призрачная фигура исчезла. Хмм… Итак, этот смертный видит духов. Ровен не отреагировала. Ровен пристально рассматривала меня.
— Кто такая Стела, — спросил я, вновь заглядывая в глаза Ровен.
Моей единственной надеждой было заставить ее говорить. Она изучающе уставилась на мою руку. Мне это не нравилось.
— Стела? Ты хотел сказать Стела Мэйфейр? — ее низкий голос прозвучал жарко вопреки ее желанию.
Ее лихорадило. Ей было необходимо поспать в прохладной комнате. Непроизвольный приступ сожалений всколыхнулся внутри нее темным сгустком секретов.
— Что ты хочешь знать о Стеле Мэйфейр?
Стирлинг испытывал неловкость. Он чувствовал себя изменником, но я ничем не мог ему помочь. Так значит он наперсник семейства Мэйфейр.
— Маленькая девочка, — сказал я. — Она обращается к людям: "душка" и у нее черные вьющиеся волосы. Представьте ее в маленьком платьице морячки с голубыми полосками, длинных белых гольфиках и черных туфельках с ремешками. Это говорит вам о чем-нибудь?
Михаэль Карри добродушно рассмеялся. Я взглянул на него.
— Ты верно описываешь Стелу Мэйфейр. Как-то Джулиан Мэйфейр рассказывал мне эту историю. Джулиан был одним из воспитателей в семье. Вся история была о том, как он взял с собой Стелу в деловую часть, ее и ее брата, Лионеля Мэйфейра — это он выстрелил и убил Стелу, но в той истории Стела была одета в платьице морячки и туфельки с ремешками. Дядюшка Джулиан все это описывал. Или мне кажется, что описывал. Он не описывал. Но я видел ее одетой таким образом. Да, я видел ее одетой таким образом. Но почему, по какой непостижимой причине ты спрашиваешь? И я не имею в виду Джулиана, почему-то продолжает существование. Это другая история.
— Да, я знаю, что ты не об этом. Ты имеешь в виду его призрак, — ответил я. — Мне просто любопытно в моих словах нет неуважения. Но каким призраком был Джулиан? Ты можешь объяснить. Был он добрым или злым?
— О Боже, это странный вопрос, — сказал Михаэль. — Все идеализируют дядюшку Джулиана. Все отдают ему должное.
— Я знаю, Квинн видел призрак дядюшки Джулиана, — продолжил я. — Квинн мне все рассказал. Он пришел повидать тебя, Ровен и Мону, и дядюшка Джулиан вывел его как раз на Первую улицу, или как вы ее называете, и Квинн долго беседовал с дядюшкой Джулианом. Они вместе пили горячий шоколад. Они сидели в саду. Он думал, что дядюшка Джулиан жив, на самом деле жив, но потом твои люди обнаружили его здесь, болтающимся в одиночестве, и не было никакого горячего шоколада. Впрочем, конечно же, в отсутствии горячего шоколада нет метафизики.
Михаэль рассмеялся.
— Да, дядюшка Джулиан обожал долгие разговоры. И он практически прикончил себя горячим шоколадом. Но призрак не может делать что-либо в этом роде, если только ты сам не дашь ему силу. Квинн — природный медиум. Дядюшка Джулиан играл с ним.
Он сделался грустным.
— Теперь, когда придет время… Для Моны, я хочу сказать. В общем, тогда придет дядюшка Джулиан и заберет ее в потусторонний мир.
— Ты веришь в это? — спросил я. — Ты веришь в потусторонний мир.
— А ты хочешь сказать, что не веришь? — спросил он. — Откуда, по-твоему, приходит дядюшка Джулиан? Видишь ли, я видел слишком много призраков, чтобы не верить в них. Они же приходят откуда-то, разве не так?
— Не знаю, — сказал я. — Есть что-то неправильное в том, как ведут себя духи. И то же относится к ангелам. Я не утверждаю, что они не обитатели потустороннего мира. Я только придерживаюсь мнения, что эти сущности, которые приходят сюда, чтобы так благодетельно вмешиваться в наши дела, больше, чем случайная трещинка в реальности. — Мне в самом деле стало жарко. — Ведь ты не думаешь всего, что сказал, нет?
— Ты видел англов? — спросил Михаэль.
— Хмм, как сказать… Они настаивали на том, что они ангелы, — ответил я.
Глаза Ровен отстранено и медлительно скользили по мне. Ее не интересовало, что я спрашивал о Джулиане или что мне ответил Михаэль. Она снова переживала ужасный момент, когда она вошла в больничную палату, комнату смерти, чтобы принести смерть, и Мона испугалась. Она переживала это снова и снова и изучала меня.