Страница 15 из 39
— Я, признаться, боялся, что откажет! — смеётся Тимофей и подхватывает Любовь Павловну под руку. — Значит, и на марше будем все вместе!
Светлые волосы вожатой треплет ветер. На щеках горит румянец. И Стасик вспоминает, что вот так же пламенели её щёки, когда он шагнул в круг позора, а Любовь Павловна переживала за него. Как давно это было!
Они останавливаются. Тимофей кладёт руку Стасику на плечо:
— Вот и пришла пора расставания…
Стасик видит, что глаза у него не такие весёлые, как прежде. В глубине их грустинка.
— Улетаю я сегодня, друзья. Помните, как в песне поётся: «Дан приказ ему на Запад…» Вот и мне такой приказ вручили. Ты не забывай меня, Стасик. И Любу слушайся. Ладно?
Он говорит сбивчиво, а потом и вовсе умолкает. Любовь Павловна тоже молчит. У обоих глаза задумчивые.
О чём думают Тимофей и вожатая, Стасику неизвестно. А сам он думает о предстоящей разлуке. Очень не хочется расставаться с Тимом. Но приказ есть приказ… Хорошо ещё, если Тим возвратится. Стасик как-нибудь потерпит. Он готов сколько угодно ждать: и год и два. Только лучше поменьше. А если насовсем? Стасик всё равно разыщет его! Насушит мешок сухарей и отправится по белу свету. Найдёт его и скажет: «Нет у меня никакой родни. Вы, Тим, мне и отец, и брат, и друг, и вожатый, и командир — не могу без вас! Не верите? Хотите, докажу? Вот сейчас ладонь к горящей свечке приставлю и не пикну, могу в ледяную воду нырнуть, чтобы вы мне поверили…»
Так думает Стасик.
— Завтра, Тимоша, ты будешь уже далеко, — задумчиво говорит Любовь Павловна. — Даже не представляю, как это наши мальчишки — и вдруг без тебя… Затоскуют…
Стасик удивлённо смотрит на вожатую: каким образом она подслушала его мысли? Не могли же они у неё сами по себе возникнуть!
Тим протягивает руку Любови Павловне, потом обхватывает Стасика за плечи, притягивает к себе и, прощаясь, говорит взволнованно:
— Ничего, друзья мои весёлые, мы ещё встретимся! Не на земле, так на дальней планете, где Стасик приземлится вместе со всей своей командой… Что на это скажешь, космонавт Комов?
У «космонавта» Комова перехватывает горло.
Часть вторая
Комендант пушистого царства
Глава I
Вынужденная передышка
Дядя Митя сидит на ящике возле конюшни. У него очки на носу и шило в руке. Он чинит хомут для Сильвы. Конюх плохо видит даже в очках, и Стасик помогает ему: через дырку, проделанную шилом, продевает кончик дратвы, крепкой и просмолённой так, что её легко протащить туда и без иголки.
День солнечный. Снег на крыше школы сверкает, словно серебряная обёртка из-под шоколада. Повеселевшие воробьи прыгают туда-сюда и безбоязненно залетают в конюшню. Слышно, как Сильва их там встречает негромким ржанием.
— Ну вот, — радуется дядя Митя, изо всех сил стягивая дратву на хомуте, — заглянуло солнышко и к нам в окошечко. Люблю, грешным делом, на припёке рядом с воробушками погреться, дело поделать и про жизнь поразмыслить. А ты, Стасик, как я погляжу, солнышку не рад. Кислый какой-то. А всё, поди, из-за своего бравого ефрейтора? Когда он здесь был, ты гоголем ходил. Точно генерал после победной баталии. А ныне словно тебя подменили.
— Ничего хорошего, — вздыхает Стасик. — Воскресенье, а на нашей крепости ни души. Играть в снежки не с кем. Уткнули носы в телевизор — и ни в какую! Зову, а они: «Отвяжись! Надоело каждое воскресенье крепость штурмовать! Повоевали, и хватит! Дай фильм досмотреть. И так из-за тебя две серии пропустили».
— Дружки твои, Стасик, пожалуй, правы, — защищает ребят дядя Митя. — Надобно людям после сражений передышку дать. Нынче, говорят, про разведчиков фильм показывают. Во многих сериях. Чего ж не посмотреть!
— Без Тимофея Савельева скукота, — опять вздыхает Стасик. — С ним любая игра как настоящее сражение. Он скажет так скажет! По-военному. И его все слушаются. А я скажу по-военному, меня только некоторые слушаются. Разве это игра!
— Вот дорастёшь до ефрейтора, и тебя слушаться будут.
Стасик хочет принести из сарая для Сильвы охапку пахучего клеверного сена.
— Не бегай попусту, — останавливает его конюх. — В сарае ни клевера, ни овса. Ещё вчера оттуда убрали и пол чисто подмели. Весь сарай теперь заставлен клетками. Там будут жить кролики.
— Кролики? Откуда они взялись?
— Из Студёных Ключей. На колхозной ферме там столько кроликов развелось, что решено ферму расширить, пристроить ещё одно отделение. Ремонт, слышал, лишь к весне будет закончен, а пока часть тамошних кроликов временно будет жить у нас в сарае.
— Кролики! Вот здорово!
— Знаю, знаю. Животных ты любишь. Сказывали мне, директор решил специальную пионерскую бригаду образовать для ухода за длинноухими. Я так думаю: сейчас, когда в играх передышка, тебе там, в крольчатнике, самое место. Ступай к директору и попросись на эту должность, пока ещё не поздно. Сидеть же без дела — скука, а от скуки, было бы тебе известно, одна мука.
— Спасибо, дядя Митя, за совет. Я бегу!
— Беги, беги, Стасик, да голову, смотри, больше не вешай — схватит леший! — смеётся ему вдогонку конюх.
Через минуту Стасик уже в кабинете у директора.
Владимир Семёнович внимательно слушает его и одобряет:
— Ну что ж, желание твоё стоящее! Нам кролиководы позарез нужны. Месяца два кролики побудут у нас. Шустрые зверята! Можем назначить тебя, Стасик, комендантом пушистого царства. Учи кроликов, как и своего Бобика, уму-разуму. А?.. Только вот загвоздка какая — по арифметике ты поотстал малость. На ферму решено с двойками и тройками не принимать.
— Арифметику я исправлю. Честное пионерское!
— Попробую тебе поверить. Приступай к исполнению комендантских обязанностей.
— Хоть сейчас готов.
— Вот сейчас и пойдём.
Выходят во двор. Владимир Семёнович ведёт Стасика в сарай. Здесь, на земляном полу, вдоль стен стоят несколько клеток для кроликов. У каждой клетки — двухстворчатая дверца с тёмной сеткой и маленькие ясли для сена. В глубине клеток виден фанерный ящик с круглой большой дыркой, чтобы крольчиха могла в неё свободно пролезть, когда захочет повидаться с детёнышами.
Директор, открыв дверцу клетки, запускает руки в сено и вынимает двух пушистых длинноухих зверьков. Они косят на Стасика продолговатые глаза и, как лягушата, дрыгают лапами.
Стасику тоже хочется подержать крольчат. Он берёт одного из них за уши.
— Кроликов за уши не хватай, — замечает директор. — Лучше за шиворот. Так удобнее. Этих малышей Белка подарила. Ангорской породы крольчата. Через месяц у них уже будет прекрасный пух. Пух мы соберём, а кроликов рассадим по разным клеткам.
— Зачем? Вместе веселее.
— Не уживаются. Бьют друг друга. Аж пух летит. В соседней клетке ты видишь Чернявку из породы «аляска». Эта посмирнее. Шкурка у неё — загляденье! А вот Туманка — тяжеловес. Пять килограммов в ней. Великанша.
Стасик не налюбуется кроликами, ничего больше не замечает вокруг. Ноги натыкаются на какой-то ящик. Стасик падает.
Владимир Семёнович смеётся:
— Я же говорил, что весело работать в крольчатнике!
Когда заканчивается осмотр клеток, Владимир Семёнович подводит Стасика к фанерному щиту, что стоит в углу сарая. К щиту прикреплена длинная бумажка — памятка дежурному кролиководу. Забот у него немало: ежедневно трижды кормить и поить кроликов, чистить и мыть клетки и для уничтожения микробов ошпаривать ящики кипятком.
Последний пункт в памятке гласит:
«Каждые два-три дня расчёсывать шёрстку кроликов металлическими, деревянными или роговыми гребешками».
— Я сам не всегда расчёсываюсь. А им — гребешок подай. Не кролики, а девчонки.
— Зря, Стасик, ты их ругаешь. Ведь они хотя и быстро растут, но слабенькие, всего боятся: сквозняка и мороза, грязи и сырости, мышей и собак. Поэтому за ними нужно ухаживать как следует.
Ходит Стасик по ферме, с любопытством смотрит на кроликов: