Нулевая область

Но с другой стороны, валить ради нескольких килограмм, которые они смогут унести с собой, целую антилопу, ему не хотелось. Было даже в мыслях об этом что-то неприятное, нечеловеческое почти.

Когда солнце стало катиться к горизонту, до Макса вдруг дошло, что идти до самого захода не получится. Они шли строго на запад, и потому яркий свет заходящего светила начинал бить прямо в глаза, отчего смотреть вперёд становилось практически невозможно. И не только потому, что нельзя было нормально разглядеть, что там впереди, но и из-за режущей боли в зрачках. Но Макс ещё какое-то время шёл, сильно щурясь, и время от времени поглядывая на Машу. Маша уже с полчаса держала над глазами ладошку, используя её вместо козырька, и едва ли не через каждые пять минут наклоняла голову чуть ниже. Макс вдруг врубился, что она идёт, уже почти не глядя вперёд, а для ориентира использует его ноги. Он остановился.

– Не, так не пойдёт – сказал он с досадой – Придётся делать привал.

Маша почти наткнулась на него, и подняв голову, молча посмотрела из под ладошки.

– Так – Макс бросил взгляд в сторону леса – Давай, наверное, вон к тем дубам-колдунам.

Он взял вправо, и медленно заковылял к двум исполинским деревьям, стоящим чуть поодаль от леса. Видимо когда-то очень давно, ветер или птица перенесли и обронили на это место пару семечек, и деревья выросли отдельно, не испытывая стеснений и конкуренции.

Подойдя к ним ближе, Макс задрал голову и присвистнул.

– Да, блин – сказал он, кивая головой – Здоровые вымахали. Не знаешь, что это за деревья?

– Не-а – Маша покрутила головой.

Макс аккуратно поставил рюкзак на землю, и бросил на него куртку.

– Слушай, Маш – он в очередной раз стёр со лба пот – Нам лучше было бы перейти на нормальный график.

– Как это? – не поняла Маша.

– Ну, на ночь делать привалы, а идти днём – пояснил Макс – Хотя, конечно днём жарче, но зато безопасней. Видно хотя бы вокруг.

– А ночью ещё можно костёр разжигать – согласилась Маша.

– Не думаю. Этим мы только тварей привлечём.

– Не, не привлечём, они по ночам спят. Я же тебе говорила уже, они ни разу не нападали на нас ночью.

– Хорошо если так – Макс наклонился и попробовал ладонью бутылку – Горячая, блин – с досадой выдохнул он – Ладно, потерплю. А насчёт тварей, будем надеяться.

Он на секунду задумался, глядя на Машу.

– Тогда что? – спросил он, поймав ответный взгляд – Хвороста, наверное, нужно собрать?

– Наверное.

– Интересно, сколько его на всю ночь нужно? – Макс легонько стал покусывать нижнюю губу, пытаясь хотя бы примерно представить необходимое количество, но

ничего даже очень примерного подсчитать не получалось.

– Ладно – махнул он тогда рукой – Схожу раза три-четыре. Может и хватит.

– Я с тобой – Маша вопросительно посмотрела на Макса.

– Нет, ты отдохни. Я ж вижу, что устала – Макс улыбнулся, глядя на утомленное лицо Маши – А хворост я сам, чё его там собирать. Кстати, мясо не пропало, как думаешь?

– Не должно. Вроде бы.

– Ладно, пойду за палками.

Макс развернулся, обходя одно из исполинских деревьев, легонько, с каким-то даже почтением, постучал ладонью по его морщинистой коре, и заспешил к лесу. До заката было ещё часа два не меньше, но Макс понимал, что из-за облаков, медленно растущих над горизонтом, солнце скроется из виду не позже чем через час. А в лесу и без того царит полумрак. И после исчезновения солнца, там скорее всего вообще нихрена не разглядишь…

Лес встретил прохладой. Первым делом Макс почувствовал её мокрой спиною. Прохлада коснулась её, и Макс довольно вздохнул. После жаркого солнца, под которым они прошли долгих, истомляющих пять часов, в лесном полумраке ощущалась, чуть ли не Антарктида.

Макс стал неспешно переходить от дерева к дереву.

– Может и вправду они по ночам спят? – размышлял он о тварях, шаря взглядом под ногами – Должны же они в самом деле когда-нибудь спать.

Он вдруг вспомнил о глазах крака, которые ему «повезло» видеть всего сантиметрах в тридцати от себя, пусть и через лобовое стекло, но тем не менее.

– Блин – дошло до него – Это ж как у совы, только наоборот. У той зрачки огромные, и ей при солнце нихрена не видать, а у этого по ходу зрачок конкретно мелкий, потому и кажется, что его совсем нету. А по ночи с таким зрачком шариться, всё равно, что без глаз вообще. А тени? – Макс задумчиво хмыкнул – Интересно, как эти в пространстве ориентируются? Может типа летучих мышей что-то?

Макс вдруг остановился и рассеянно посмотрел на свои руки. Он уже прошёл достаточно много, а в них ещё не было ни одной сухой ветки. Подняв голову, он с глупым выражением лица огляделся.

И увидел одно – лес выглядит каким-то слишком живым, даже чересчур. Все деревья без исключения с тёмно-зелёными кронами, и ни одного сухого, трухлявого, больного.

– Ну надо же – недоумённо пробурчал он. В лесу, который был возле его города, и в который он пару раз ходил в походы ещё в школе, сухих деревьев было завались. И не только сухих, но и каких-то прелых, облепленных сверху донизу бледно-зелёным, склизким мхом. Повсюду валялись упавшие ветки, от небольших, до толщиной с человеческую ногу. И это воспринималось как само собой разумеющееся. Хотя, однажды, ещё совсем маленьким, он побывал в «хорошем» лесу, возле реки Камы, но тот лес взрослые называли бором, и Макс его так и запомнил, как бор, и почему-то его образ записался в мозгу совершенно отдельно от слова – лес.

– И чё делать? – спросил он себя вслух.

Он стал вглядываться подальше, в глубину. Ему пришло в голову, что там, где деревья более скученны, по-любому должно быть хотя бы одно зачахшее от недостатка света. Но и там деревья сочно красовались своей природной силой.

– Ладно – сказал он с улыбкой – Русские просто так не сдаются.

Он оглянулся, приметил для ориентира высокую лиственницу, и торопливо зашагал вперёд. Пройдя пару минут, он разглядел чуть левее, небольшое дерево, правая сторона которого выглядела почти голой, безлиственной. Дерево явно засыхало.

– Ну слава богу – выдохнул Макс, и взял левее.

Дерево и в самом деле на вид было сухим, и даже, казалось, уже мёртвым, но когда Макс попытался отломить одну из нижних, голых веток, толщиной с его запястье, он понял, что внутри оно нисколько не сухое. Ветка только согнулась, и ломаться не захотела. А когда Макс отпустил её, она тут же вернулась в исходное положение.

– Так – Макс цокнул языком – Придётся по ходу сдаваться – он несколько раз глупо гыгыкнул, и панибратски похлопал ладонью по стволу.

– Оставляешь ты нас, братишка, без костра. Ну, да ладно, бывай.

И уже почти развернувшись, и ища взглядом примеченную лиственницу, чтобы направиться в сторону неё, Макс вдруг почувствовал, как сжалось горло, и он машинально попытался проглотить слюну, но не смог. Слюна словно наткнулась на бетонную стену, а влажная и холодная спина почувствовалась вдруг с такой отчётливостью, что ему стало зябко, и он невольно вздрогнул.

Невдалеке стоял крак. Не шевелясь, скрытый наполовину густым, высоким кустарником, он не отрываясь смотрел на человека, и как только их взгляды встретились, крак неловко дёрнулся влево, и на секунду исчез за кустами полностью. Но тут же снова появился, и сделал шаг вперёд, отодвигая ветки куста.

Макс смотрел на него, и не мог пошевелиться. Было отчётливо понятно, что он попал. И попал, как говорится, по самое не хочу. Мысли вдруг стали какими-то вялыми, и он попытался заставить мозг работать быстрей, чтобы придумать спасительные варианты, но мозг игнорировал его попытки. Он проигнорировал и попытку задействовать пальцы-мысли. Их просто не было, как будто им было плевать на присутствие крака, как будто не определяли они в нём врага. И до Макса вдруг дошло, почему мозг так себя ведёт. Он услышал, почувствовал, даже почти пощупал холодную, как сталь, мысль, которой, как показалось, и стал сам мозг. Он стал одной мыслью – это всё.