Страница 21 из 147
Важным этапом дискуссий, начавшихся в обществе после решений ХХ съезда партии, стало обсуждение итогов июньского (1957 г.) пленума ЦК КПСС, рассмотревшего вопрос «об антипартийной группе Молотова, Маленкова, Кагановича». По его итогам проводились закрытые партийные собрания, на которых только по РСФСР присутствовало 3 млн. 711,5 тыс. человек, или 84,6 % к общему числу членов и кандидатов в члены КПСС республики. На собраниях выступило 713,5 тыс. человек, или практически каждый пятый от числа присутствующих.[178] Формальная цель этих мероприятий была достигнута, участники антипартийной группы осуждены. «Их имена навсегда будут забыты народом. Колхозы, предприятия и стройки не пожелают носить их грязных имен» — такие пассажи произносились на партактивах повсеместно. Многие требовали исключения Молотова, Маленкова, Кагановича из партии: 32,4 % первичных организаций решили просить об этом ЦК КПСС, а 7 % настаивали на более глубоком разбирательстве их участия в уничтожении руководящих кадров.[179] В ответ на раскольническую деятельность антипартийной группы коллективы многих предприятий, колхозов брали на себя более повышенные обязательства в социалистическом соревновании за достойную встречу 40-й годовщины Октябрьской революции.[180]
Однако необходимо подчеркнуть, что полного единодушного осуждения антипартийной группы, как это следовало из материалов периодической печати, не получилось. В партийных организациях страны итоги пленума были восприняты как результат борьбы за власть на высшем уровне. Подтверждением могут служить вопросы, заданные коммунистами в ходе закрытых партийных собраний (перечень наиболее часто встречаемых направлялся в ЦК КПСС). Вот тексты некоторых записок: «Молотов, Каганович, Маленков несут ответственность за репрессии. Но ведь Хрущев тоже был членом Политбюро, близким к Сталину, занимал большие посты, на Украине тоже были факты массовых репрессий. Не есть ли это попытка снять с себя ответственность и взвалить ее на Маленкова, Молотова, Кагановича», «Кто же поверит, чтобы Молотов, Каганович, Маленков, Булганин, Шепилов, Сабуров, Первухин, Ворошилов — все были неправы, а Хрущев прав во всем, да еще Фурцева. Дело, видимо, не в этом. Они очевидно мешали Хрущеву творить вольности и он решил их убрать», «Создается впечатление, что все делает Хрущев, а остальные ничего, причем никогда не ошибается. Насколько это верно», «Как понимать, что Молотов выступал против ленинизма, если он сам вместе с Лениным создавал партию».[181]
Возмущение коммунистов вызвали испытанные временем методы закулисных интриг, с помощью которых велась борьба на Президиуме и пленуме ЦК КПСС. Ведь это никак не согласовывалось с демократическими принципами, провозглашенными ХХ съездом КПСС. К примеру, на собрании объединенной партийной организации Знаменской МТС и колхоза им. Хрущева Тамбовской области ряд коммунистов не согласились с решениями пленума; один из них, механик Тимофеев, в своем выступлении сказал: «У нас нет демократии. Я говорю об этом прямо. Пусть меня посадят, пленум ЦК нарушил демократию. Я не доверяю пленуму ЦК. Пусть Молотов, Маленков, Каганович выступят по радио и признают свои ошибки». После чего Тимофеев обратился с просьбой об исключении его из партии. Райком КПСС удовлетворил его просьбу.[182]
Крупный инцидент произошел на заводе судостроительной промышленности № 182 г. Каспийска Дагестанской АССР. На собрании цехов часть выступивших выразила сомнения в правильности решений июньского пленума ЦК, мотивируя это тем, что им неизвестна точка зрения участников антипартийной группы по вопросам внутренней и внешней политики. Выдвигались требования о предоставлении Молотову, Маленкову, Кагановичу возможности выступить по радио или в печати. Учитывая подобные настроения, было решено провести общезаводское собрание с участием первого секретаря обкома Даниялова. К моменту открытия собрания в клубе завода, рассчитанном на 1 тыс. человек, собралось более 2 тысяч. Некоторые рабочие требовали перенести собрание из клуба на стадион, вокруг чего начались споры. Бурные обсуждения вызвали также предложения о численном составе президиума собрания. С информацией об июньском (1957 г.) пленуме ЦК КПСС выступил Даниялов. С самого начала его выступления в зале поднялся шум, никакие усилия оратора, директора завода и присутствовавшего председателя Центральной Ревизионной комиссии ЦК КПСС Москатова не давали положительных результатов. К президиуму стали подходить люди, атмосфера настолько накалилась, что продолжать собрание было невозможно. Однако собравшиеся долго не расходились, пытались спровоцировать скандал при выходе из клуба. Даниялов, Москатов были окружены плотным кольцом агрессивно настроенных людей, поведение которых говорило, что они способны на крайние меры. По итогам этих событий обкомом партии было предложено комитету госбезопасности провести розыск зачинщиков, пытавшихся дезорганизовать мероприятие.[183]
На партийных собраниях по обсуждению письма ЦК КПСС «Об антипартийной группе» коммунисты говорили о многом. Высказывались многочисленные просьбы ознакомиться с биографиями избранного Президиума ЦК, предлагалось сделать постоянными поездки с докладами членов руководства на заводы, фабрики, в колхозы. Большие нарекания вызывала работа Советов, порядок выборов в них. Отмечалось, что выборы — это фарс, и Советы никакой роли в жизни страны не играют и не являются народной организацией, многие депутаты в них вообще не работают, а Верховный Совет СССР ничем существенным не занимается, там нет никаких запросов. Коммунисты в своих пожеланиях говорили о необходимости выдвижения нескольких кандидатур, причем в обязательном порядке предлагалось выдвигать кандидатами в депутаты беспартийных.[184] На судостроительном заводе № 169 г. Саратова в ходе обсуждения письма ЦК старший инспектор лаборатории Мазалов в своем выступлении отрицательно отзывался об органах госбезопасности, заявив, что они не нужны, что с их помощью в нашей стране проводится политика кнута и пряника, а жизненный уровень трудящихся ниже, чем в Африке. Мастер одного из цехов, Гертель, после собрания предпринял попытку создать в цехе «независимый профсоюз» и подготовил список нового состава цехового комитета без участия коммунистов.[185] Люди высказывали интересные предложения по развитию демократических начал в управлении. Так, гражданин Гончар (г. Ярославль) предлагал предоставить право рабочим и служащим на общем собрании избирать директора из среды наиболее способных людей и смещать его в случае потери доверия. Обязать директоров отчитываться перед собранием рабочих и служащих о своей работе хотя бы ежеквартально. Создать на предприятиях Советы рабочих и служащих, избираемых на общих собраниях, наделить их контрольными функциями за администрацией, правом «вето» и правом созыва общих собраний.[186]
Бурные дискуссии происходили и в высших учебных заведениях страны. Во многих вузах коммунисты высказывались за отмену обязательных экзаменов по марксизму-ленинизму. На собрании историко-филологического факультета Курского педагогического института студент И. Рыков дал оценку состоянию дел в комсомольской организации: «Комсомол — это скучная организация, и если бы мне пришлось вступать сейчас, я бы отказался от этого. В комсомоле скучно потому, что над всем довлеет Устав. От нас только требуют работы, учебы и никакой радости. Невнимание к молодежи может привести к таким событиям, какие были в Венгрии. Я требую свободы для молодежи».[187] На собрании физико-математического факультета Ленинградского университета студенты заявили: «Комсомол — это тело, разъедаемое язвами, надо снять лощеный пиджак и показать эти язвы, комсомол — это организация обывателей».[188] Распространение подобных настроений объяснялось малым процентом среди числа студентов рабочих, колхозников и их детей, преобладанием детей служащих, абсолютное большинство которых нигде не работало и не знало жизни. Среди причин, объясняющих такой настрой, называлось ведение многими студентами переписки с гражданами зарубежных стран, от которых поступали письма антисоветского содержания.
178
РГАСПИ. Ф. 556. Оп. 14. Д. 72. Л. 2.
179
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 32. Д. 70. Л. 128; Д. 72. Л. 4.
180
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 32. Д. 72. Л. 9.
181
РГАСПИ. Ф. 556. Оп. 14. Д. 70. Л. 57; РГАНИ. Ф. 5. Оп. 32. Д. 70. Л. 58; Д. 72. Л. 70.
182
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 32. Д. 72. Л. 8.
183
РГАСПИ. Ф. 556. Оп. 12. Д. 80. Л. 2; РГАНИ. Ф. 5. Оп. 32. Д. 72. Л. 19–21.
184
РГАСПИ. Ф. 556. Оп. 14. Д. 46. Л. 82; Ф. 599. Оп. 1. Д. 176. Л. 70.
185
РГАСПИ. Ф. 556. Оп. 14. Д. 77. Л. 56.
186
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 30. Д. 140. Л. 94.
187
РГАСПИ. Ф. 556. Оп. 14. Д. 45. Л. 38.
188
ЦХДМО. Ф. 1. Оп. 46. Д. 199. Л. 85.