Проклятие Марены

Начался дождь. Первые капли застучали по листьям, смывая следы. Дождь, с одной стороны помог нам, смывая следы, а с другой — наверняка сбил дымовую завесу. Времени у нас совсем не осталось, преследователи рванут за нами сию секунду.

К той поре, когда Шторм свалился с моего плеча, мы продвигались по лесу уже несколько часов. Начинало темнеть. До запрятанных в чаще лошадей оставалось совсем чуть-чуть, но сил уже не было. Я надеялась, что мы ушли достаточно далеко, чтобы немного передохнуть. Тащить на себе тяжеленного мужика, при этом стараться не шуметь и не останавливаться — не так-то легко.

Мы оказались на небольшой полянке, расположенной в низине и укрытой со всех сторон кустарником. Здесь, внизу, можно было передохнуть пару минут. Огромная крона векового дуба закрывала почти всё небо над поляной и неплохо защищала от дождя. Усевшись на землю рядом со Штормом, я начала осматривать его раны. Алебарда стражника основательно перепахала Шторму ногу. До кости. Вторая рана была ничуть не лучше. Ему проткнули плечо, и моих медицинских навыков не хватало, чтобы определить, насколько сильны внутренние повреждения. Единственное, что я могла сделать — это разорвать свою рубашку на полосы и перетянуть раны Шторма. В результате на мне осталась одна сорочка, которая промокнет насквозь за пол минуты.

— Дура! Промокнешь! Тебе что, жить надоело? — снова расшипелся ганарец, приходя в себя.

Я промолчала.

— Уходи, идиотка!

— Заткнись. Иначе потащу за ноги!

Откуда-то справа раздался треск. Я едва успела отскочить за дерево, когда из кустов вывалился стражник. Он едва не наступил на Шторма.

— Бросила напарника, значит. Вот сука! — ругнулся длинный, нескладный мужик, похожий на оглоблю. Он тоже был ранен, и судя по всему — одним из моих ножей. Стражник присел рядом со Штормом и уставился на ганарца. Я не могла видеть лица мужика, но вряд ли стражник планировал оказать бандиту первую медицинскую помощь.

— Где эта сучка? — кулак впечатался в живот Шторма. Тот резко выдохнул и дёрнулся. Он попытался откатиться в сторону, но, почти не владея рукой и ногой сделать это было затруднительно. Всё, что удалось ганарцу, это немного продвинуться назад и опереться спиной на валун. Я выбирала удачный угол для нападения. Чуть продвинулась вправо, и слишком быстро перенесла вес на ногу. Крошечная ветка под сапогом не выдержала, и хруст её прозвучал для нас всех, как разряд грома. Я метнулась в сторону, но стражник оказался довольно быстрым для своей комплекции. Бросить нож я не рискнула — могла бы попасть в Шторма, поэтому сиганула в сторону, стараясь не терять из вида цель. Сама цель не собиралась сидеть на месте и ждать, пока я выберу удачное положение. Стражник кинулся следом, я отвлеклась на наблюдение за противником и не заметила небольшой ямки, присыпанной листвой. Наверное, Стряшта от меня отвернулась, потому что нога провалилась в яму, я потеряла равновесие и полетела носом вперёд, на радость преследователю. Он в считанные секунды настиг меня и прижал к земле, усевшись сверху. Мои руки он заломил за спину, и через секунду я почувствовала, как его свободная рука обыскивает мои брюки и сапоги. Сопротивляться я не могла — стоило мне шевельнуться, стражник командовал: "Лежать, сука!" — и еще сильнее сжимал мои руки — так, что казалось, ещё немного — кости треснут.

Он никого не позвал на помощь — значит, остальные стражники были мертвы. Зачем он тогда стал нас преследовать? Прельстился наградой за головы?

Холодный воздух коснулся пяток. Стражнику удалось стянуть с меня сапоги, и блестящие ножи рассыпались по ржавым листьям. Я даже не успела расстроиться — мужик сполз с моего тела, схватил меня за волосы и рванул вверх. Видимо, он хотел, чтобы я встала. Будь у меня хотя бы секунда, чтобы отдышаться, я бы, наверное, смогла вырваться, но после того, как я работала лошадью для раненого Шторма, сил сопротивляться не было.

Стражник подтащил меня к дереву и хорошо приложил головой к стволу. В глазах помутнело. Что-то побежало по лицу и, судя по всему, это был не дождь. Я никак не могла понять, что этот мужик собирается делать. Он должен был связать меня и доставить в Тирит, в тюрьму, а вместо этого, пока я приходила в себя, он прислонил меня к стволу дуба и связал руки сзади.

— Ты убила моего брата, тварь! Тебе не жить! — прошипел он. Глаза стража выглядели совершенно безумными. Похоже, я напоролась на натурального маньяка. Твёрдый кулак влетел мне в бок. Сначала с одной стороны, потом с другой. Было больно. За спиной стражника Шторм мучительно пытался найти на земле хоть какое-нибудь оружие. Подобранный камень выскользнул из его руки и покатился по листве. Нам снова не повезло — звук оказался слишком громким. Мой мучитель ещё не настолько вошел в раж, чтобы перестать воспринимать окружающее.

— Извини, приятель, верёвка у меня была только одна, — усмехнулся он и пружинистой походкой подошел к Шторму. Для начала ублюдок пнул ганарца в проткнутое плечо. Свежая повязка тут же пропиталась кровью. Шторм выругался и попытался ударить в ответ — но он был слаб, как новорожденный котёнок. Стражник легко перехватил его здоровую руку, и по лесу разнёсся хруст ломаемой кости. Я почувствовала, как мои собственные кости созвучно заныли. Верёвка впивалась в кисти рук так сильно, что началось онемение. Минут через десять я вообще не смогу шевелить пальцами.

— Лежи, наслаждайся. Я пока позабавлюсь с твоей сучкой!

Стражник направился ко мне, на ходу стягивая плащ. Его руки чуть подрагивали в предвкушении, но у меня не было времени на страх. Я пыталась нащупать плотно приклеенные к коже ножи, спрятанные под тонкой тканью сорочки.

В руке мужика появился изогнутый кинжал. Он был заточен из рук вон плохо — значит, будет не только резать, но и рвать. Стараясь не думать о том, что мне предстоит, я удвоила усилия.

Кинжал медленно заскользил по ткани, задевая кожу. Сорочка тут же пропиталась кровью.

— Нравится? — он выдохнул эту фразу прямо мне в лицо. Изо рта у него воняло хуже, чем от помойки. Прерывисто дыша, стражник наклонился и прижался ртом к моей шее. Его зубы вонзились в плоть, и я закусила губу, чтобы не закричать — то ли от боли, то ли от омерзения.

— Я выбью тебе зубы. Все, до единого, — пообещала я. — Но ты этого не почувствуешь, потому что умрёшь!

— Захлопни пасть, тварь. Твой хахаль ещё жив? Наверное, ему интересно будет понаблюдать за нами!

Маньяк схватил Шторма за ногу и подтащил поближе.

— Ей понравится! Хоть узнает, что такое настоящий мужик!

Я, наконец, достала лезвие, но пальцы меня уже едва слушались. Мысленно я молилась великой Макоши в надежде, что она поможет мне не выронить нож.

Когда одна из верёвок поддалась, маньяк уже разрезал на мне всю одежду. Слава богам, он не стал стягивать обрезки сорочки к рукам — просто стянул её с плеч. Теперь сосредоточенно размазывал кровь из разрезов по моему телу, иногда спрашивая у Шторма, как тому нравится рисунок. Когда мерзкие холодные руки скользнули к самому низу моего живота, я непроизвольно дёрнула ногой, и тут же получила пинок в голень. От боли я едва не разжала руки, но вовремя опомнилась и перехватила лезвие поудобнее. Пару раз я промахивалась мимо верёвки — руки были липкими от крови. Боль в ноге чуть утихла и я пошевелила пальцами, проверяя — цела ли кость. С третьей попытки пальцы откликнулись — ногой я всё ещё владела.

Стражник окончательно перестал себя контролировать. Его зрачки расширились, грудь вздымалась, как после долгого бега. Он чуть отстранился от меня, чтобы расстегнуть ширинку — и в этот момент мои руки освободились. Лезвие вошло ему в основание шеи, кровь хлынула на камзол, заливая тёмно-зелёную ткань. Мужик упал на колени. Я шагнула вперёд, но ушибленная нога подвернулась и я рухнула рядом с этим ублюдком.

— Всё-таки ты это почувствуешь, — выкрикнула я и ударила кулаком прямо в приоткрытый рот. После первого удара маньяк упал на листву, вбок, но я не собиралась останавливаться. Я била, била и снова била, пока его лицо не превратилось в кровавую массу из раздробленных костей и мышц. Очнулась, только когда холодные капли застучали по голым плечам. Ярость схлынула, вместо неё пришла боль. Разрезы по всему телу заныли так, что я застонала, но всё же подставила руки под потоки воды, чтобы смыть смесь из своей и чужой крови.