Аэша

– Посмотри на направлению этой красной звезды, – разбудил меня Лео.

Я взглянул и увидел на небе тот же свет, какой мы видели накануне. Несколько ниже, над хребтом противоположных гор, показался огонь. Он поднялся выше, стал ярче, сильнее. За ним чернел какой-то столп, на вершине которого ясно виднелся египетский Символ Жизни – Crux ansata.

Символ исчез. Пламя погасло. Потом снова огонь вспыхнул и взвился высоко. Черный символ мелькнул еще раз и опять исчез. В третий раз пламя загорелось, как молния, и осветила все. Сквозь черное отверстие символа прорвался и достиг нашего утеса яркий, как свет маяка, луч. Он окрасил в красный цвет снег вокруг нас и наши лица. Передо мной лежал мой компас. Было так светло, что я разглядел его стрелку. Луч погас так же быстро, как и появился. Исчез и символ со своим огненным покрывалом.

Мы молчали. Наконец Лео нарушил молчание:

– Помнишь, Гораций, как ее плащ упал на меня и как она послала нам на прощанье луч, который указал нам дорогу, чтобы мы могли бежать из обители Смерти? Теперь этот луч указывает нам путь к обители Жизни, где живет Аэша.

– Может быть, – отвечал я.

Спорить с ним было трудно; но я чувствовал, что мы – действующие лица какой-то великой, предначертанной нам судьбой, драмы. Наши роли определены, и мы должны их исполнить; путь нам уготован, и мы должны пройти его до неведомого нам конца. Нет больше места страхам и сомнениям, есть только надежда. Видение стало действительностью, посев дал жатву.

Утром поднялась снежная метель. Мы спустились с вершины с опасностью для жизни. Снег слепил нам глаза. Но смертный час наш еще не настал, и мы вернулись целыми и невредимыми в монастырь. Ку-ен обнял нас, а остальные монахи вознесли молитву Будде, потому что считали нас погибшими и не надеялись более увидеть.

Бесконечно долго тянулась зима. У нас в руках имелся ключ от двери, которая находилась там, за горами, но мы не могли вложить его в скважину. Надо было ждать, пока растают снега.

Но весна заглядывает даже в ледяные пустыни Центральной Азии. Потеплело, пошел дождь. Монахи стали готовить плуги. Снег растаял, с гор потекли потоки. Равнина почернела, а через неделю покрылась ковром цветов. Мы начали собираться в дальний путь.

– Куда вы пойдете? – уговаривал нас огорченный Ку-ен. – Разве вам здесь плохо? Все, что здесь есть – ваше. И зачем вы нас покидаете?

– Мы странники, – отвечали мы, – и когда видим перед собой горы, непременно хотим перейти их.

– Чего ищите вы за горами? – спросил Ку-ен строго. – Зачем вы скрываете от меня правду? Скрытность и ложь очень похожи друг на друга.

– Святой отец, ты сделал нам признание там, в библиотеке…

– Зачем ты мучишь меня, напоминая это? – поднял он руки, словно защищаясь.

– Я далек от этой мысли, наш добрый и добродетельный друг, – отвечал я. – Но твоя история очень напоминает нашу. Мы видели ту же жрицу.

– Говори! – заинтересовался лама.

Я рассказал ему все. Я рассказывал долго, часа два, а Ку-ен сидел напротив меня, слушал и качал головой, как черепаха.

– Пусть светильник твоей мудрости осветит нашу тьму, – закончил я. – Не находишь ли ты, что все рассказанное чудесно, или ты, может быть, считаешь нас лжецами?

– Почему же мне не верить вам, о братья великой обители, называемой Светом? И что в вашем рассказе особенно чудесного? Вы только познали истину, которая открыта нам уже много, много лет. Вы думаете, что эта женщина возродилась снова там? Вероятно, так и есть, и женщина эта та же, из-за которой я согрешил в своей прошедшей жизни. Только она не бессмертна, как вы думаете. Бессмертия нет. Только гордыня и собственное величие удерживают ее от перехода в Нирвану. Но гордость ее будет унижена, прах и смерть коснутся ее чела. Грешная душа должна очиститься страданиями и разлукой. Если ты найдешь ее, брат Лео, то только для того, чтобы снова потерять, и тебе придется подниматься вторично по той же лестнице. Останьтесь со мной, будем молиться вместе! Зачем вам биться о скалы? Зачем вливать воду в разбитый сосуд и вечно томиться жаждой, выливая воду на песок?

– Вода делает почву плодородной. Жизнь зарождается там, где пролита вода. Из семян печали взрастет радость, – ответил я Ку-ену.

– Любовь есть закон жизни, – горячо заговорил Лео. – Без любви нет жизни. Я ищу любви, чтобы жить. Я верю в силу рока и исполняю волю судьбы.

– Ты задерживаешь свое освобождение, брат. Что дала тебе эта жрица неправой веры в прошлом? Когда-то ты служил богине природы Изиде. Потом тебя соблазнила женщина, с которой ты бежал. Обманутая богиня, или ее служительница, убила тебя. Но служительница эта – женщина она или злой дух – не хотела умирать, потому что полюбила тебя. Она знала, что в следующей жизни увидит тебя снова, ждала тебя, встретила и умерла, или, по крайней мере, казалось, что умерла. Теперь она возродилась, и вы снова встретитесь для новых страданий. О! Друзья мои, не ходите за горы, останьтесь со мной!

– Нет, – отвечал Лео, – мы поклялись идти и пойдем.

– Идите же, братья, но вспомните мои слова, когда пожнете жатву. Вино, которое вы получите из собранного винограда ваших желаний, будет красное, как кровь, и вы не найдете в нем забвения и покоя. Ослепленные страстью, напрасно ждете вы радости от прекрасного зла. Лучше было бы вам жить одиноко, чтобы слиться с несказанным добром и вечной Нирваной. Вы улыбаетесь и не верите мне, но настанет день, когда вы скажете: «Брат Ку-ен, мудры были слова твои и безумны наши поступки».

Старец ушел, не убедив нас.

Мы почти не спали в эту ночь. Ку-ен предсказал нам скорбь и пролитие крови, если мы пойдем по ту сторону гор; но никакие страдания не могли остановить нас. Итак, Ку-ен думал, что Аэша – богиня древнего Египта, жрецом которой был Калликрат. Он изменил богине и бежал с дочерью фараона Аменартой. Тогда богиня, воплотившись в женский образ Аэши, настигла вероломного жреца и его возлюбленную в Коре и отомстила им. Но пущенная ею стрела поразила ее саму в следующем тысячелетии.

Я много думал, но не мог согласиться с мыслью, что Аэша богиня, а не женщина. Она, может быть, жрица, да; но она все-таки женщина с живой надеждой и страстью. Правда, сама Аэша дала нам понять, что она когда-то была дочерью Неба. Старый шаман из Сибири тоже говорил о ее божественном происхождении… Но оставим это. Что-то ожидает нас за горами? Найдем ли мы там ее? С этими мыслями я заснул.

IV. ЛАВИНА

На следующий день рано утром мы покинули монастырь. Монахи плакали, провожая нас. Мы ушли далеко в степь, а Ку-ен все еще стоял, прислонившись к древней статуе Будды, и смотрел нам вслед. Только мысль о том, что мы встретимся в будущем, в одно из последующих воплощений, утешала доброго старца. «Если же суждено вам вернуться живыми, – сказал он на прощание, – вы всегда будете желанными гостями в нашем монастыре».

Мы пошли на северо-восток. День стоял чудный. Равнина была покрыта ковром цветов. За весь день нам попались навстречу только несколько стад овец да диких ослов, которые спустились с гор на зеленые пастбища. К вечеру мы подстрелили антилопу, расположились под тамарисками и развели огонь. На ужин мы ели жаркое из мяса антилопы и пили чай.

Мы шли по равнине три дня и на четвертый достигли подножия гор, которые тянулись на ее окраине. До сих пор все шло, по выражению Лео, «как по часам», без препятствий и приключений; но тут путь наш стал труднее. Горы были крутые, подтаявший на солнце снег проваливался под ногами и страшно слепил нас своей белизной.

На седьмой день мы пришли к ведущему в глубь гор ущелью. Скоро мы убедились, что идем по настоящей дороге; всюду, даже на краю пропастей, она была плоская, ровная, а скалы носили на себе явный отпечаток работы заступа или иного инструмента человека. Местами были выстроены галереи, они кое-где подгнили, обвалились, и нам приходилось возвращаться и идти в обход, минуя опасное место, но все же мы старались держаться этого проложенного руками человека пути и возвращались к нему.