Рождение героев

– Идем? – поднимаясь, сказала Далмира и кивнула в сторону равнины.

Шенн понял ее, сел и завернул оставшееся мясо в два больших мягких листа, сорванных в лесу. Прошлой ночью из шкуры убитого зверя он сделал подобие заплечного мешка с одной лямкой и положил туда еду. Он выскабливал и отмывал шкуру в ручье, но все равно не смог выделать так, как делали женщины его рода. Мешок получился жестким и вонючим, ну и пусть. Все лучше, чем нести припасы в руках. Еще Шенн вырезал две увесистые и прочные палки, для себя и Далмиры. Концы палок он тщательно заострил, получилось пусть слабое, но все же оружие. Жаль, что кости короеда слишком хрупкие, Шенн мог бы изготовить из них наконечники для копья или дротиков.

Прежде чем двигаться, Шенн обернулся к лесу и склонил перед ним голову:

– Духи Леса, – произнес он, – я всегда приносил вам жертвы и отдавал лучшее, что имел. Спасибо, что хранили меня от врагов и давали пищу. Теперь я ухожу. Я знаю: ваша власть там, где есть деревья, но если можете, помогайте мне и дальше. Обещаю, что отблагодарю вас за все!

Далмира с удивлением слушала эту речь, понимая, что слова не предназначены ей, а кому-то в этом жутком лесу. Быть может, он прощается с родственниками или духами предков? Вид у Шенна был торжественный и несколько растерянный. Девушка догадывалась, почему.

Они начали спускаться, стараясь не поскользнуться на гладких скалах и каменных россыпях. Дорогу выбирал Шенн, внимательно высматривая удобный для прохода склон. Наконец, путники зашагали, уже не опасаясь падения. Круча стала более пологой, среди камней явились кусты и небольшие деревца, а сияющая лента приблизилась еще больше. Легкий ветерок принес необычный и новый для Шенна запах. Запах большой воды.

Россыпи скал и камней остались позади, и путешественники подошли к реке. Если даже вид с горы настолько впечатлил Шенна, то сейчас он просто раскрыл рот и опустился на колени перед великой водой, завороженно набирая ее в ладони.

«Видел бы ты океан!» – с улыбкой подумала Далмира, глядя на спутника, без конца зачерпывающего и сливавшего с ладоней воду. Шенн оглянулся на нее и с восторженной улыбкой указал на широкую гладь, раскинувшуюся пред ними.

– Вода! – сказал он.

– Вода, – согласилась Далмира. – Много воды – река!

– Река! – повторил Шенн. – Много воды! Река-а-а!!

Берег был пологим и песчаным. Река поворачивала в сторону заката, и несколько белокрылых птиц парили над водой. Неподалеку рос кустарник, склоняясь к самой воде, далее над берегом вновь нависали скалы. Далмира посмотрела наверх: отсюда невозможно разглядеть тропинку, по которой они спустились. Со стороны кажется: круча совершенно неприступна. Интересно, Шенн запомнил дорогу назад? «Если что-то случится, можно бежать той же дорогой», – подумала она. Но сейчас на душе было спокойно. Тишина и тихий шелест воды успокаивали. «Кажется, здесь безопасно. У нас есть мясо и вода, разведем огонь», – подумала Далмира. Она вгляделась в противоположный берег. В отличие от этого, тот был пологим, покрытым оранжево-желтым песком и мелкой растительностью. Пожалуй, она сможет переплыть на другую сторону, но умеет ли плавать Шенн? Глядя на восторженно шлепавшего босыми ногами по воде дикаря, девушка решила, что вряд ли. Раз он впервые видит столько воды, где он мог научиться плавать?

Хорошо бы вымыться! За время путешествия по лесу она чувствовала себя ужасно грязной. И если лицо и голову удавалось помыть в ручьях, то остальное тело зудело и чесалось от пота и грязи. Далмира оставила восторженного спутника у реки и двинулась в сторону кустарника. Там как раз укромное место. И помыться, и одежду развесить. Быстро раздевшись, она сложила одежду на берегу, захватив с собой лишь рубашку, чтобы сразу ее постирать. Вода не особо теплая, но выбирать не приходится. Далмира вспомнила шторм и холодную морскую воду, в которой ей пришлось пробыть довольно долго, и пришла к выводу, что здесь не так уж и плохо. Дно песчаное, с редкими, щекочущими ноги водорослями. Река оказалась глубокой, Далмира зашла в воду по грудь, едва отойдя от берега. Она мылась и плескалась с таким удовольствием, что внезапно поймала себя на радостном смехе. Она смеялась! Как же давно она не смеялась!

Выстирав рубашку, Далмира пошла к берегу и увидала Шенна, с удивлением наблюдавшего за ней. Смутившись, Далмира попыталась надеть на себя мокрую рубашку, но влажная материя слипалась, не желая налезать на такое же мокрое тело.

– Отойди! – сказала она Шенну. Он стоял на берегу, опершись на палку, и бесцеремонно разглядывал девушку. – Иди туда! Уйди! – И она махнула рукой в сторону берега.

– Уйди! – радостно повторил дикарь, повторив ее движение. Вот дубина!

Кое-как она напялила рубашку и вышла из воды. Мокрая ткань облепила тело, и Далмире стало холодно. Хорошо бы выжать рубашку, но Шенн стоит и смотрит! Как же заставить его уйти, если он ничего не понимает? Она вспомнила, как в лесу он справлял нужду, совершенно ее не стесняясь, и тогда это шокировало девушку. Наверно, у лесных жителей принято не стесняться друг друга? Так это или нет, но она не привыкла раздеваться перед глазеющим мужчиной.

Прикрываясь руками, она вышла на берег и, подхватив одежду, зашла в кусты. Жесткие ветви царапали голые руки и ноги, но Далмира упрямо продиралась вперед. Шенн что-то сказал, провожая ее недоуменным взглядом. Конечно, дикарь, тебе этого не понять! Только бы найти подходящую полянку…

Из-под ног раздалось зловещее шипение, и Далмира, позабыв про стыд, выскочила обратно на берег. Какой-то зверь шевельнул ветви кустарника и еще долго шипел и урчал вослед. Что за невезение! Далмира подошла к Шенну и, подталкивая его руками, указала на место стоянки:

– Иди! Иди туда! Иди же, дурак безмозглый!

Шенн упирался, но не слишком сильно и что-то говорил, указывая на кусты. Она поняла, что он беспокоится о ней, но сейчас не испытывала никакой благодарности. Только бы он ушел!

Наконец дикарь повернулся и пошел к оставленным на берегу припасам. Воспользовавшись моментом, Далмира споро сняла рубашку, выжала ее и вновь надела, едва не стуча зубами от холода. Солнце клонилось к закату, уже не грея, как прежде. Затем девушка прополоскала штаны и куртку, выжала их и только потом вернулась к стоянке.

Шенн уже развел огонь и подогревал остатки мяса. Далмира села поближе к огню и улыбнулась Шенну, чтобы он не обижался. Ей стало стыдно за то, что она так грубо вытолкала его. Он молча подал ей мясо. Когда поели, Шенн жестами дал понять, что необходимо собрать немного хвороста для постели. И в самом деле, не спать же на песке и камнях? Далмира сразу вспомнила первую ночь после кораблекрушения. Тогда она просто не могла заснуть от пронизывавшего ветра и холода. Сейчас у них есть костер, но он рано или поздно погаснет, а возле воды всегда холоднее. Вместе они отправились к кустам, наломали веток с широкими пушистыми листьями и соорудили неплохую постель. Девушка опустилась на ложе и подумала о том, что, наверно, им придется спать по очереди. Вдруг здесь опасные звери? В лесу она полагалась на Шенна, засыпая, она всегда видела его настороже и даже не задумывалась, спал ли он вообще…

Между тем Шенн достал небольшой мешочек и высыпал на ладонь горстку серой пыли. Далмира с интересом следила за ним. Юноша что-то сказал, прижимая одну руку к груди, а затем обошел место стоянки, рассыпая эту странную пыль. После чего опустился на лежанку и, похоже, собрался спать. Поглядев на сидевшую девушку, он указал ей на место рядом с собой. Далмира посмотрела на него, намереваясь сказать о дозоре по очереди, затем поняла, что Шенн все равно ее не поймет и разговор станет пустой тратой времени. Наверно, им нечего здесь бояться. Она успокоила себя тем, что дикарь лучше нее чует опасность, и если спокойно ложится спать, значит, и она может. Далмира закуталась в куртку хелмара и легла рядом с Шенном, повернувшись к нему спиной. Шенн мирно лежал и спал, дыхание юноши было спокойным и ровным. «Он славный, – вдруг подумала Далмира, – дикий – но славный. Он друг, который не бросит, и это все, что ей сейчас нужно. Вот только пахнет как-то… Надо бы сказать ему, чтобы вымылся в реке, да только как? А если они в своем лесу вообще не моются?»