Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 112 из 162

Дело, по которому они пришли, едва ли требовало личного внимания германского посла. Незадолго до того был арестован его чрезвычайно дальний родственник, венгерский офицер граф Мирбах, о судьбе которого и стали говорить чекисты. Посол пытался объяснить, что к делу касательства не имеет. И тут оба гостя выхватили револьверы и стали стрелять.

Чтобы понять, что собой в организационном плане представляли левые эсеры, надо описать эту стрельбу. Блюмкин, при том что сидел почти вплотную, так и не смог попасть ни в одного из присутствующих. Доктор и лейтенант бросились на пол, посол же побежал в другую комнату, и на пороге его догнала пуля, выпущенная Андреевым. Потом террористы бросили вслед Мирбаху две бомбы (одна разорвалась, вторая — нет) и покинули здание посольства, выскочив в окно. При этом Андреев выпрыгнул благополучно, а Блюмкин ухитрился еще и покалечить ногу. После акции террористы отправились в штаб отряда ВЧК, которым командовал левый эсер Попов.

Практически сразу о случившемся узнал Дзержинский и тут же начал выяснять, где Блюмкин. Кто-то сказал, что видел его в штабе отрада ВЧК в Трехсвятительском переулке. Председатель ВЧК, которому даже самые лютые его враги никогда не решались отказать в личной храбрости, отправился туда, чтобы арестовать террористов. Однако вместо этого сам попал в плен: находившиеся в штабе боевики разоружили его и посадили под охрану. Вскоре им удалось арестовать еще и Лациса, председателя комиссии по борьбе с контрреволюцией, председателя Московского совета Смидовича и некоторых других большевиков — многих просто наловили на улицах под предлогом проверки документов, — а также взять под контроль телеграф, телефон, почтамт и одну из типографий.

Левые эсеры явно делали свою революцию по образцу Октябрьской, которая тоже начиналась с захвата телеграфа и телефона[231] — но, выполнив все эти действия, забуксовали. Во-первых, дальше в Октябре шло взятие Зимнего и арест правительства — а штурмовать Кремль «революционерам» было явно не под силу Во-вторых, похоже, что конкретная работа большевиков по организации октябрьского переворота осталась тайной для их соратников по революции. Так, например, агитацию в воинских частях те начали лишь после выступления. В 1-м советском караульном полку это выглядело так (рассказывает военный комиссар Городского района Шоричев):

«Я пришёл на собрание (собрание немногочисленное, около 200 человек) и слышал речь Черепанова следующего содержания: Центральный Комитет левых эсеров убил палача Мирбаха, тем самым Брестский договор не существует, и за это Советское правительство хочет нас, левых эсеров, арестовать, обезоружить, убийцу требуют выдать и все это хотят проделать с помощью германского корпуса, который сейчас находится в Москве под видом конной милиции; в конце своей речи провозгласил лозунги: „Долой соглашательскую мирбаховскую политику, да здравствует восстание, да здравствуют независимые крестьянские Советы!“»…

Затем возник стихийный митинг, в котором принимали участие как агитаторы, так и комиссар (при этом командный состав полка хоть и присутствовал в казарме, однако не обозначил себя никак). Комиссар оказался более сильным оратором, и кончилось дело ничем. В полку им. 1-го марта командиров вообще на месте не оказалось, зато кто-то догадался пустить слух, что в штабе отряда Попова раздают консервы, поэтому агитация мятежников имела некоторый успех. Похоже, именно этих красноармейцев и поставили охранять арестованных. (После первых же выстрелов все они — арестованные, караул и прибившиеся к ним перепуганные солдатики — перебрались куда-то в задние помещения штаба и стали ждать подхода красных.)

Любопытно заявление комиссара Шоричева, что в отряде Попова левых эсеров среди красноармейцев не было. И по наблюдениям арестованных, активность проявляли одни лишь матросы (сам Попов был из них же). Впрочем, и многие матросы, похоже, оказались не слишком в курсе происходящего, а уж драться точно не хотели. Их показания впечатляют.

«Принцев Василий Семенович, 18 лет, финн. 13 мая с финнами поступил в отряд Попова… С пятницы вечером (5 июля — Е. П.) закрыли ворота и никого не выпускали. В воскресенье, когда начали стрелять, нам сказали, что наступают австрийцы, чтобы мы спасались… Я бежал без оружия.

Куркин Степан Николаевич. Я поступил в отряд 6 июля утром… В 6–7 вечера меня поставили дежурить к пулемету. Никто мне ничего не объяснил. Никаких приказов не давали. По отряду ходили слухи, что убит посол Мирбах и что немцы двигаются к нашему отряду разоружать нас.

Перегудов Федор Иосифович, б. матрос Черноморского флота. В отряд я поступил 2 июля с. г. По списку нас поступило в отряд Попова около 180 человек, а затем часть ушла… В субботу, 6-го, в 6 часов дня вступил в караул в Всероссийской чрезвычайной комиссии. Стояли до половины шестого. Пришедши в казармы, лег спать, а утром, до того как началась пальба, убежал».

Зная, что за кадры были у «мятежников», не удивляет, что захват телеграфа, например, выглядел так. Попов отрядил туда 40 человек, приказав взять телеграф под охрану, но при этом забыв объяснить, что надо как-то изменить его работу. Когда они прибыли, тамошний комиссар долго выяснял, у них и по телефону, что это за люди, кто их послал и зачем явились — они говорили, что послал Попов, а зачем, и сами не знали. И лишь визит левоэсеровского руководства прояснил ситуацию: телеграф захвачен, сейчас будут рассылаться телеграммы во все города. Комиссара при этом попросту выгнали — он и ушёл.

Депеши, ради которых захватывали телеграф, были следующими.

«Всем губернским, уездным, волостным и городским совдепам.

По постановлению ЦК партии левых социалистов-революционеров убит летучим боевым отрядом представитель германского империализма, и контрреволюционеры пытаются вести агитацию на фабриках и заводах и в воинских частях. Все эти попытки встречаются единодушным негодованием рабочих и красноармейцев, горячо приветствующих решительные действия защитницы трудящихся партии левых социалистов-революционеров.





ЦК левых социалистов-революционеров призывает всех левых эсеров и большевиков, всех трудящихся встать грудью на защиту Советов и социальной революции, на защиту украинских рабочих и крестьян, изнемогающих в героической борьбе против империалистов.

Да здравствует восстание против империалистов!

Да здравствует власть Советов!»

Всё понятно, правда? И что произошло в столице, и как действовать в новой обстановке, кому подчиняться, и какая агитация является «контрреволюционной», а какая «революционной»…

…Зато в самом штабе отряда обстановка была вполне революционная. Вот ещё выдержки из следственного дела ВЧК:

…«Уполномоченный Военного контроля, арестованный поповцами, показал, между прочим, следующее: „Попов был выпивши, и кроме него еще несколько человек, которых я не знал, были тоже заметно выпивши. Попов и другие руководители старались громко при своих солдатах говорить, что много новых частей примкнули к ним, что телеграф занят и по всей России отправлены уже инструкции. Какой-то отряд был приведен в штаб Попова под угрозой расстрела, если они не примкнут к поповцам…“[232]

…Берзин К. И., член батальонного комитета: „В штабе нас окружили пьяные матросы. Нам говорили, что многие полки присоединились к левым эсерам. Нас убеждали, что т. Ленин и Троцкий продали Россию, и они, левые эсеры, дескать, призывают теперь к восстанию против насильников“.

…Звядевич, шофёр. Арестован поповцами. В штабе ему солдаты говорили: „Сегодня будет крах большевистской власти, а потому тебе незачем ехать в Кремль. На Кремль уже наведена артиллерия. Ты лучше оставайся у нас; мы дадим тебе жалованье, и ты будешь работать на своей машине“.

…Швехгемер В. И., председатель полкового комитета 1-го Латышского стрелкового полка, был арестован и доставлен в штаб Попова, где Попов говорил, что по постановлению ЦК партии эсеров убит германский посол Мирбах и мы требуем немедленного выступления против германцев. „Мы не против Советской власти, но такой, как теперь, не хотим… Теперешняя власть — соглашательская шайка во главе с Троцким и Лениным, которые довели народ до гибели и почти ежедневно производят расстрелы и аресты рабочих. Если теперешняя власть не способна, то мы сделаем, что можно будет выступить против германца“. Далее указывает Попов, что все воинские части на стороне эсеров. Только латыши не сдаются. „В крайнем случае, — говорил Попов, — мы сметем артиллерийским огнем Кремль с лица земли“».

231

Кстати, с телефонной станции их практически сразу вышиб оперативно вызванный отряд латышей.

232

Надо полагать, самогон был не менее действенным средством агитации.