Страница 102 из 162
Предвидя свою победу, большевики могли начать репрессии, а могли просто послать всех подальше — если бы над городом черной тенью не висела забастовка железнодорожников. ЦК РСДРП(б) решил принять участие в конференции, отрядив туда самых правых и умеренных из своей среды — Рязанова и Каменева. Те сообщили, что Смольный согласен на коалиционное правительство — конечно, не на этих условиях, но об условиях будем разговаривать. Часть присутствовавших на конференции социалистов согласилась на переговоры — и начался долгий гнилой базар, во время которого — переговоры-то идут! — Викжель откладывал забастовку.
Как они договаривались — это отдельная комедия. В тот же день, 29 октября, на свет появилась некая «Особая комиссия» для разработки соглашения о составе и программе нового правительства — и принялась что? Заседать, конечно. Именно тогда меньшевики и эсеры потребовали признать не имеющими законной силы не только решения съезда Советов, но даже сам факт его созыва. Тем не менее, представители большевиков с ними разговаривали. Каменев, Сокольников, Рязанов убеждали, разъясняли, отступали… Намекнули даже на то, что большевики не будут так уж цепляться за кандидатуры Ленина и Троцкого. Джон Рид вспоминает, как Каменев радостно сообщил ему при встрече: мол, социалисты уже согласны пустить большевиков в правительство — уговорили! А время шло, а железные дороги по-прежнему работали…
На очередном совещании в ночь на 31 октября большевики пошли еще дальше, предложив создать некий Временный народный совет, которому будет подотчетно новое социалистическое правительство. Зачем нужен этот совет, когда для политической болтовни уже существовал ВЦИК, куда не заказан доступ любым советским партиям — неясно было никому, но идея понравилась. А на следующей встрече, в ночь с 31 октября на 1 ноября, до заседающих донесся глас народа.
«Работа комиссии оказалась внезапно прервана появлением тридцати разгневанных представителей рабочих Обуховского завода, которые потребовали прекратить тянуть волынку и немедленно заключить соглашение о коачиционном правительстве, ответственном перед ВЦИК и призванном воплотить в жизнь программу Второго Всероссийского съезда Советов. Один из делегатов, стукнув кулаком по столу, крикнул: „Кончайте, вы слышите, кончайте… Люди уже идут штык на штык… К чёрту всех… Лениных, Керенских, Троцких… Нам нужно, чтобы состоялось это соглашение, мы не уйдём, пока этого не будет“»[219].
Обуховский завод — место далеко не простое. Это был один из немногих заводов, на котором сильные позиции имели эсеры, и одновременно одно из крупнейших предприятий Петрограда, не считаться с голосом которого было никак нельзя. Ясно, что привели его представителей на встречу уж всяко не большевики, которые были заинтересованы в том, чтобы совещаться как можно дольше.
Глас народа подстегивал, и той же ночью комиссия пришла к соглашению, устраивавшему все стороны, в том числе и Викжель. Ленин и Троцкий исключаются из числа нового правительства, большевики получают портфели министров просвещения, торговли и промышленности, возможно, труда и чего-нибудь еще. Председателем правительства станет правый эсер Чернов, его товарищ по партии, Авксентьев — министром иностранных дел. Учитывая, что именно Авксентьев подписывал приказ «Комитета спасения» во время мятежа юнкеров, это было уже сверхнаглостью — однако присмиревшие большевики проглотили и такое. 1 ноября большевистская газета «Рабочий и солдат» торжественно известила, что соглашение достигнуто — правительство будет состоять из представителей всех советских партий. Россию облагодетельствовали новым Временным правительством, которое обещало быть во всех отношениях достойным старого…
Не стоит думать, что все «умеренные» члены ЦК вдруг возлюбили социалистов — как до того, так и после они «двоюродных братьев по социал-демократии» терпеть не могли. Причина того, что они легко соглашались на создание коалиционного правительства, куда проще и грубее: «умеренные», понимая, насколько популистской является большевистская программа, в точности как социалисты весной, пытались поставить партию в такое положение, когда та будет очень хотеть, но не сможет выполнить ее. Для этого надо было создать то самое однородное социалистическое правительство, которое так искусно торпедировал Ленин на съезде Советов — и даже кадетов не понадобится, ибо меньшевики с эсерами благополучнейшим образом потопят в дискуссиях все решения съезда. Смешно думать, что это понимали только Ленин с Троцким — Каменев, Рыков, Ларин и прочие тоже не были восторженными гимназистками. Девять из десяти — они просто струсили.
…Всё это время Ленин странным образом не замечал возню с переговорами, как двадцатью днями раньше точно так же не замечал Военно-революционный комитет. Нет, конечно, Ильич был в это время занят множеством разных дел — тут и Керенский идет на столицу, и юнкера бунтуют… но как можно до такой степени не интересоваться, чем заняты члены твоего собственного ЦК!
Однако едва удалось достичь соглашения и пора было приступать к его реализации, как тут же произошло неизбежное — на происходящее обратил внимание Ленин! На заседании Петроградского комитета, а потом и ЦК он обрушил громы и молнии на участников переговоров, обозвал их предателями и заявил (кстати, совершенно справедливо), что партии, не принявшие участия в восстании, теперь хотят отобрать власть. Никаких дальнейших переговоров с эсерами и меньшевиками!
Снова возникла дискуссия, а пока она шла, товарищ Троцкий на заводах и в профсоюзах разъяснял массам суть происходящего. Массам происходящее не понравилось. Сперва городская партийная конференция, потом конференция фабричных работниц, вслед за ней Петроградский совет профсоюзов перешли на ленинские позиции. А время шло, а железные дороги работали…
2 ноября с перевесом в один (!) голос ЦК принял решение: осудить участников переговоров с большевистской стороны за то, что они, превысив полномочия, нарушили волю съезда Советов, а также одобрить деятельность Совнаркома. Снова, как и две недели назад, досталось Каменеву — и снова на его положении в партии это совершенно не отразилось. Точнее, он, вместе с четырьмя единомышленниками, все же покинул ЦК — но по собственной воле, демонстрируя несогласие с ленинской линией, однако исключать его за совершенно экстраординарные дипломатические художества никто и не думал. В ночь с 5 на 6 ноября переговоры были окончательно свёрнуты.
Таким образом, большевики второй раз расправились с идеей «однородного социалистического правительства». Первый раз, 25 октября, ее расстреляли из пушек Петропавловки, второй раз — утопили в дискуссиях.
Да, но как же забастовка, которой грозил Викжель? Угрозы самого могущественного в стране профсоюза как-то рассосались, так и не дойдя до конкретных действий. Пока большевики тянули время на заведомо обреченных переговорах, их агитаторы перемещались от станции к станции, разъясняя суть происходящего. Петросовет выпустил воззвание ко всем железнодорожным рабочим, призывая их заставить Викжель сложить полномочия.
Джон Рид пишет:
«В течение минувшей (первой после 25 октября. — Е. П.) недели петроградский военно-революционный комитет при поддержке рядовых железнодорожных рабочих овладел Николаевским вокзалом и гнал один за другим эшелоны матросов и красногвардейцев на юго-восток».
К 5 ноября у Викжеля уже не было возможности провести забастовку — его не поддержали бы низовые члены профсоюза. 20 ноября он все же признал советскую власть, при условии, что ему будут переданы функции управления железнодорожным хозяйством. Однако большевики не забыли специфической роли этого профсоюза в октябрьских событиях. 12 декабря в Петрограде стартовал Чрезвычайный Всероссийский съезд железнодорожных рабочих и мастеровых, созванный по требованию Совнаркома, который выразил недоверие Викжелю. Функции центрального комитета профсоюза железнодорожников принял на себя левый блок съезда. А с 5 по 30 января 1918 года состоялся Чрезвычайный Всероссийский железнодорожный съезд, на котором был избран Викжедор — высший советский орган управления транспортом, большинство в котором принадлежало большевикам. Эти функции он выполнял до 23 марта 1918 года, когда вся полнота власти на транспорте была передана НКПС.
219
Рабинович А. Большевики у власти. М. 2007. С. 62.