Страница 50 из 50
Я вышел среди ночи на другом аэродроме, таком же степном, безымянном. Пахло сухой, растревоженной землей и горькими азиатскими травами. Было звездно и ветрено. Самолет, пульсируя красным огнем, унес новобранцев на север.
Я шел на железнодорожную станцию, слыша далекое лязганье сцепки, глядя на огни и на звезды. Пугаясь: а вдруг все напрасно? Вдруг поезд уже прошел? Или я все напутал и станция другая, не та? И погоня моя напрасна?
Я сидел в привокзальном зале на холодной скамейке.
Локомотив обдал меня ветром и холодом. Застучали вагоны. Замелькали номера у дверей. Вот он, знакомый, с черной цифрой двенадцать. Вот щелкнула дверь, и тот же заспанный, в мятом кителе проводник, зевая и кашляя, откинул подножку.
— Простите, я сейчас, на минуту!
Я двинулся по вагону, мимо полок, тюков, спящих тел, в духоте, заглядывая в чужие, под тусклыми синеватыми лампами лица. Не она, не она, другие. И вдруг под одной, лиловатой, неясной, подымалось навстречу мне похудевшее, побледневшее, с круглящимся ртом, со слезными глазами, ее дорогое, испуганное, не верящее, готовое поверить лицо…
Садовая в белой сыпучей метели, снег тает на щеках, на губах. Я выхожу из редакции, она ждет меня на углу, я различаю ее среди мелькания толпы и снега.
— Посмотри, — сказала она.
Мимо катил грузовик. В кузове, колыхая острыми верхушками, прошумели елки. И на нас вдруг пахнуло далекими лесами.
Торговцево, 1974 г.