Страница 22 из 24
— Это можно. Вас проводить?
— Пожалуй.
Товаровед и Яков Степанович пересекли улицу. В складе, большом и добротном, был беспорядок. Ткани разных расцветок, пачки пальто и костюмов, платья, обувь — все моментально промелькнуло перед глазами оперативника, но бязи он не увидел.
Где она? Неужели отправили в какой-нибудь магазин? А, может, где-нибудь под другими товарами?
— Почему проходы завалены? — недовольно спросил Харитонов.
— После ревизии не успели разложить, — оправдывался кладовщик, расчищая путь.
Из-под груды пальто выглянули пачки бязи…
— Почему пожарный инвентарь не на месте? Почему воды нет в бочках? — спрашивал Яков Степанович.
— Понимаете… Виноваты. Все исправим. Сегодня же. Задав еще несколько вопросов, Харитонов вышел с территории склада и, попрощавшись с товароведом, направился к машине.
Возвратившись в Курган, Харитонов сразу зашел к начальнику ОБХСС, доложил о результатах поездки.
Подполковник Коклягин слушал сосредоточенно, не перебивая вопросами. Когда доклад был окончен, спросил:
— Не пора ли, Яков Степанович, дать расхитителям открытый бой?
— Момент, пожалуй, подходящий, — неохотно согласился оперативник, продолжая сидеть неподвижно. — Но есть одна закавыка.
— Именно?
— Перед поездкой в Колташово мы через Кириллову вышли на Анну Пискунову.
— Кто она?
— Заведующая промтоварным павильоном на рынке.
— Чем для нас интересна?
Яков Степанович рассказал…
— Еще что-нибудь о ней известно?
— К сожалению, больше ничего. Не успели толком заняться.
— Сколько нужно времени, чтобы навести необходимые справки?
— Неделю. Минимум.
— Не мало?
— Должны уложиться.
— Ладно. Действуйте. — Подполковник вытянул из пластмассового стакана остро отточенный черный карандаш и стал вертеть его между пальцами.
Считая разговор оконченным, Яков Степанович неторопливо поднялся, осторожно поправил стул, медленно направился к порогу.
Подполковник резким движением возвратил карандаш в стакан, проводил взглядом шагнувшего в раскрытую дверь оперативника, подумал: «Молодец, Яков Степанович. Где-нибудь да расковыряет муравейник. Не зря говорят, что опыт — родной брат таланта».
На столе у Харитонова появилась справка: «Пискунова Анна Игнатьевна, 1916 года рождения, русская, несудимая. Проживает на улице… дом №… В системе торговли работает двадцать лет… Женщина в меру общительная. В выборе знакомств осторожна и разборчива. Недавно при неустановленных обстоятельствах вступила в преступную связь с кладовщиком производственных предприятий общества слепых Кирилловой Любовью Григорьевной, проживающей на улице…
Позавчера Пискунова приняла от Кирилловой рулон похищенной бязи и намерена продать ее через торговый павильон. Цель — нажива.
Пискунова материально обеспечена хорошо. Имеет дорогую квартирную обстановку и дорогие наряды, хотя в будничные дни одевается скромно…»
К вечеру Якову Степановичу стал известен еще один интересный факт. После отъезда из Колташово, в конторе сельпо появился председатель Александр Николаевич Клоунов. Узнав, что сотрудник ОБХСС проверял отчеты, сходил в склад, хмуро спросил:
— Кем интересовался?
— Никем.
— Каким магазином?
— Тоже никаким. Попросил отчеты всех магазинов и склада и ушел в ваш кабинет.
— Еще что?
— Все.
— Ничего не расспрашивал?
— Нет.
— Та-ак. А в складе что делал?
— Ничего. Поводил глазами по сторонам и вышел. Правда, ругался: в бочках не оказалось воды и противопожарный инструмент был не в полном комплекте…
Посещение сельпо работником ОБХСС насторожило Клоунова. Лично он не принимал участия в каких-либо жульнических махинациях, но в какой-то мере был зависим от Натальи Федоровой, которая никогда не скупилась на угощения и не намекала на возмещение расходов за водку и закуску. Не она ли интересовала сотрудника ОБХСС? На всякий случай, ее надо предупредить… Береженого бог бережет.
И Александр Николаевич не замедлил встретиться с Натальей Владимировной. Сообщение Клоунова привело Федорову в трепет. Ведь в магазине находились нитки в бабинах. На тысячу девятьсот восемнадцать рублей! Вдруг нагрянет ОБХСС! Попробуй, оправдайся.
После короткого разговора Клоунов согласился лично увезти нитки в другой магазин, туда, где торгует самый честный работник сельпо. Там ОБХСС никогда не появится…
Вскоре грузовая машина петляла по извилистой проселочной дороге. В кабине, рядом с шофером, сидел Клоунов. Он был молчалив и угрюм. Беспрерывно дымил папиросой.
Встреча с продавцом небольшого деревенского магазина не обрадовала Александра Николаевича.
— Без фактуры не приму, — твердила женщина.
— Фактура будет позднее. Вышлю.
— Нет. Это нарушение…
— Брось ты! Неужели я, председатель, буду обманывать? Сказал, пришлю, значит пришлю.
— Не приму, Александр Николаевич. Хоть с работы увольняйте.
Упрямство продавца разозлило Клоунова, и он, не попрощавшись, ушел, хлопнув дверью.
— Давай в Грачево, — сердито фыркнул Клоунов, закидывая ногу в кабину. Шофер удивленно поглядел на Александра Николаевича и включил скорость.
И опять машина завиляла по проселочной дороге, то сбавляя, то набирая скорость.
Напрасно Александр Николаевич лелеял надежду на Грачевский магазин. И там товар не приняли без фактуры. Вконец расстроенный и злой, Клоунов возвратился в Колтышово. Оставалось одно: попытаться оставить нитки в складе сельпо. Уж здесь-то ему не откажут. Здесь он, как дома. Правда, рискованно. Но другого выхода нет. Авось, пронесёт.
Узнав намерения председателя, заведующая складом замахала руками:
— Что вы, Александр Николаевич! ОБХСС шарится, а вы такое предлагаете! Нет, в склад не пущу! На дворе можете оставить. Вон под крышей места много.
— Загоняй машину под навес, — раздраженно бросил Клоунов шоферу, — свалим в угол…
О результатах проверки Пискуновой и о похождениях Клоунова Яков Степанович доложил подполковнику Коклягину. Вот тогда-то и был утвержден план оперативно-следственных действий. Возвращая дело майору, подполковник глухо сказал:
— Можно реализовать.
Что это значит? Это значит: события должны развиваться стремительно. Дальше медлить нельзя. Пора открыто встретиться с противником. Лицом к лицу. Это значит, что все действия созданной опергруппы возглавляет и направляет следователь. Он становится на капитанский мостик и не покидает его, пока не поставит последнюю точку в уголовном деле.
Следователь управления внутренних дел старший лейтенант Макаров утром приехал в Колташово, обнаружил под навесом ворох ниток в бабинах, нашел в складе сельпо бязь, изъял в конторе из пухлых папок интересующие следствие бумаги и возвратился в Курган.
В это же время старший оперуполномоченный ОБХСС майор Харитонов и оперуполномоченный Богатырев появляются в деревне Челноково, где живет Наталья Федорова. Водитель останавливает машину у пятистенного дома. Оперативники заходят во двор. Где-то близко мычит корова, хрюкает свинья, кричит петух. У мотоцикла с коляской возится мужчина. Заметив вошедших, он разгибает спину и, обронив ответное «здравствуйте», недовольно спрашивает:
— Вам кого?
— Наталью Владимировну. Она дома?
— Да. Заходите.
— А вы? Не желаете?
Мужчина удивленно вскидывает брови, разводит в стороны руки:
— Я тоже нужен?
— Желательно…
Бросив на колесо измазанную тряпку, мужчина первым перешагивает высокий порог сеней. За ним, прижимая к бедру папку, идет майор Харитонов. Потом в проеме двери исчезает плотная фигура Богатырева.
— ОБХСС, — представился Яков Степанович, показывая удостоверение личности остановившемуся на середине кухни хозяину.
У стола замирает на месте растерянная Федорова. Она бледнеет. Округленные глаза постепенно сужаются, блуждают по полу. На пороге комнаты застывает девушка лет шестнадцати. Не мигая, она недоуменно глядит на незнакомых мужчин. Затем переводит взгляд на мать.