Служба такая...

— Так будешь рассказывать? — дружелюбно спросил оперативник, немного улыбаясь.

— Что рассказывать? Наставил он на меня финку, а вы…

— Кто — он?

— Усик.

— Финку?! — Елизавета Петровна не поверила своим ушам. — Да как же так? За что?!

— Не послушался его.

— В чем именно? — спросил лейтенант.

— Заставлял вытащить деньги из кармана у толстой тетки. Сперва я отказался. Усик стал грозиться. Я испугался и спросил, как вытащить.

— Юрка! — крикнула Елизавета Петровна, вскакивая со стула.

— Елизавета Петровна, имейте выдержку и не мешайте, пожалуйста. Не для этого вас сюда пригласили, — строго предупредил Крылов. — Продолжай, Юрий.

Юрка замялся, но тут же овладел собой и продолжал:

— Усик ответил: «Смотри на меня» — и пошел к крайнему в очереди мужику. Скоро он вернулся с трешницей, а Усик сказал: «Вытащил, пока мужик глядел на часы». Тут же он стал настаивать, чтобы я вытащил у женщины деньги. Я не шел. Он вытащил финку…

— Усик обманул тебя, Юрий. Тройка у него была. На краже у женщины он хотел испробовать твои способности. Сам же Усик из-за пятерки рисковать не решился.

— А где сейчас Усик? — осмелев, спросил Быстрое.

— Задержан. Судить будут за то, что тебя заставлял воровать, и за финку. Если, скажем, не только Усик, но и кто-то другой носит финку, кастет, наладошник, то уже за это можно садить в тюрьму. Такой закон.

Лейтенант Крылов встал, прошелся по кабинету и остановился против Юрки, спросил:

— А теперь скажи, зачем ты взял с прилавка двадцать копеек?

— Так просто.

— Так просто в жизни ничего не бывает. Запомни навсегда. Все начинается с мелочей. Сегодня ты двадцать копеек украл, завтра рубль. Потом и на грабежи потянет. Усик хотел из тебя сделать карманного вора, своего верного помощника. Он готовил тебе судьбу подлеца и негодяя. Но не теперь сказано: «Сколько вор не ворует, а тюрьмы не минует». Для вора дорога одна — в тюрьму! Вот так.

— Я не воровал, я так взял… Усик велел… Он подсунул… — залепетал Юрка.

— Допустим. Но деньги не твои? Нет. Значит, брать их ты не имел права. Понял?

Юрка кивнул головой.

— А сейчас расскажи, как вы с Усиком украли конфеты, как пили водку в саду…

Пока длился допрос, Елизавете Петровне пришлось немало поволноваться. То, что произошло с Юркой, не укладывалось в ее голове. Крылову она будет всю жизнь благодарна за то, что он вовремя выдернул Юрку из лап преступника. Опоздай — и неизвестно, как бы сложилась Юркина жизнь и чем бы все кончилось. Ведь она совсем ничего не знала…

Закончив допрос, лейтенант Крылов предложил Юрке выйти в коридор. Когда Юрка ушел, он облегченно вздохнул, долго разминал папиросу, закурил, устало и грустно посмотрел на Быстрову. С нею он должен поговорить наедине. Ведь оба они за Юркино будущее в ответе.

Елизавета Петровна, хмурая, теребила острый кончик цветного платка и никак не могла собраться с мыслями. Наконец она выдохнула:

— Я поняла, товарищ Крылов… Все поняла… Раньше я думала иначе.

СЛУЖБА ТАКАЯ

К протоколу осмотра места происшествия скрепкой прихвачена небольшая, почти квадратная бумажка, на которой синими чернилами старательно выведено: «Тов. Михайлову А. Ф.» Ниже под жирной чертой — «Расследовать». Еще ниже — размашистая роспись и дата. В милиции Октябрьского района города Кургана такой росписи больше ни у кого нет. Так расписывается только начальник отдела майор Горбунов…

— Труп, — глухо сообщил дежурный райотдела, показывая морщинистым пальцем графу в регистрационном журнале, где надо расписаться за получение бумаг.

— Знаю, — недовольно буркнул следователь Михайлов, ставя закавыку, похожую на головастика.

— Машина и шофер в ГАИ. Можете допрашивать.

— Всему свой срок.

Михайлов неторопливо взял бумаги, по крутой лестнице поднялся на второй этаж, повернул ключ, вошел в кабинет. Распахнув форточку, взглянул на наручные часы. Стрелки показывали без четверти девять. Сел за стол, стал изучать протокол осмотра места происшествия. С этого нужно начинать, потому что осмотр проводил не он, а следователь, который дежурил.

Произошло вот что. Была полночь. Яркие звезды разбежались по чистому августовскому небу. В домах гасли огни. Город успокаивался, затихал. Автоинспектор ехал по своему участку. На перекрестке улиц, в свете фар, мелькнула скрюченная фигура человека…

Через считанные минуты дежурный райотдела спешно крутил диск телефона. Услышав на другом конце провода женский голос, спросил:

— Иван Кондратьевич не спит?

— Нет. Газеты читает.

— Пригласите, пожалуйста, к телефону.

Трубка умолкла, но тут же ответила:

— Горбунов, слушаю.

— Товарищ майор! Дежурный докладывает. В Восточном поселке обнаружен труп. Похоже, машиной сбит. Осколки стекла…

— Место охраняется?

— Да.

— Дежурному управления доложили?

— Да. Опергруппа выехала.

— По рации свяжитесь с постовыми. Пусть немедленно перекроют выезды из поселка… Вызовите в отдел участковых, работников ГАИ. И уголовный розыск.

— Ясно.

— За мной пришлите машину.

— Высылаю.

Спокойствие нарушено. Дежурный по рации отдает распоряжения постовым. Его помощник не отнимает от уха телефонную трубку…

Каждому, кто появляется в отделе, дежурный коротко бросает одно и то же: «К начальнику».

Скоро кабинет заполнился людьми. Не у всех было хорошее настроение. Начальник видел и недовольные лица. Кое-кто зевал, прикрывая ладонью рот, безразлично поглядывая из стороны в сторону. Разговаривали тихо, словно боялись разбудить только что уснувшего ребенка.

Инструктаж был коротким. Майор Горбунов подошел к плану города, висевшему на стене, окрашенному в салатовый цвет, и показал синим толстым карандашом место, где стряслась беда. Потом карандаш еще несколько раз касался плана, когда майор называл фамилии сотрудников и ставил конкретные задачи перед каждой группой. Одни назначались для проверки транспорта в автохозяйствах, другие — патрулировать улицы поселка.

К началу инструктажа уже было известно, что около трупа рассыпаны осколки стекла от фар грузовой автомашины.

Взревели моторы. Рванулись с мест милицейские машины и мотоциклы, понеслись по асфальту. Наполнились шумом улицы. Но скоро машинный ураган, слабея, разлетелся в разные стороны. Сотрудники милиции разъехались выполнять служебное задание.

До утра не умолкали радиоразговоры. То одна, то другая группа сообщала в дежурную часть отдела о результатах работы. Не сомкнул глаз в ту трудную ночь майор Горбунов. Он находился в «дежурке», руководил поисковыми партиями по рации. Ждал ценных вестей. И дождался. В семь часов задержали и доставили в милицию шофера и машину. Объяснение водителя об исчезновении стекла у одной из фар оказалось неубедительным. Решили тщательно проверить, не этой ли машиной ночью сбит человек? Вот и все. Теперь во всем должен разобраться следователь Андрей Филиппович Михайлов.

Дочитан протокол осмотра места происшествия. В памяти застряли отдельные фразы: «От трупа в направлении улицы… на расстоянии тридцати метров цепочкой тянутся осколки стекла…», «Труп одет в черный плащ. На задней части плаща, на уровне ягодицы, два разрыва: долевой и поперечный…», «В двадцати метрах от трупа… обнаружен черный полуботинок с правой ноги».

Эти фразы наводили на раздумья, вызывали неясные вопросы: «Если парень сбит машиной, то какой она марки? Остались ли следы на машине от потерпевшего? Чей полуботинок найден недалеко от трупа? Как он там оказался?»

ГАИ расположена в двух кварталах от райотдела, и Михайлов решил идти пешком. Сунув коричневую папку под мышку, он запер дверь кабинета, быстро спустился по крутой лестнице, торопливо вышел на улицу. День был неровный. Легкий ветерок ощупывал резные листья у кленов, плясал на верхушках пышных кустов акации и сирени. Солнце перебегало от одного облака к другому, бросая на землю уже остывающие лучи.