Страница 53 из 77
Тауфик помолчал, и Фицрой заметил, что воспоминания вынудили собеседника помрачнеть.
— И мне явился Ахех — менее значительное и довольно мрачное божество, которое, воспользовавшись смятением на небесах, ухитрилось завладеть большей властью, чем прежде. «Присягни мне, — сказал Ахех, — посвяти свою жизнь служению мне, и я дам тебе время, необходимое для отмщения. Я одарю тебя таким могуществом, которым ты никогда не обладал прежде. Стань моим жрецом, и я дам тебе силу, способную разрушить ка твоих врагов. Ты сможешь поглощать их души и, благодаря этому, жить вечно».
Тауфик обернулся к Генри и натянуто улыбнулся.
— Только не подумай, хотя бы на мгновение, что Ахех пообещал это из уважения ко мне. Боги существуют столь долго, пока существует вера в них. Перемены в тех, кто верит, означают перемены и в их божествах. Когда оказывается, что никто больше их не почитает, боги лишаются своей определенности, осознания своей личности, если угодно, и вынуждены поглощать живое, чтобы снова восстановить свою целостность. — Он перехватил мощную вспышку, возникшую в ка обитателя ночи, и учтиво наклонил голову. — Ты хотел сказать?..
Генри не намеревался говорить хоть что-нибудь, но считал, что, получив вызов, не имеет права отступать. «Я не стану подобно Петру отрекаться от своего бога».
— Существует лишь один-единственный Бог.
— Да полноте, Ричмонд. — Тауфик даже не попытался скрыть насмешливое удивление. — Уж вам-то доподлинно все известно. Возможно, когда-нибудь будет единственный бог, когда все люди будут мечтать и желать одного и того же, и сегодня, не стану спорить, существует определенно меньшее число богов, чем в те времена, когда меня заточили в гробницу. Но один бог? Нет. Я могу... представить тебя своему богу, если пожелаешь.
Казалось, ночь стала еще темнее.
— Нет, — с усилием произнес вампир сквозь стиснутые зубы.
Его собеседник пожал плечами.
— Как тебе будет угодно. А теперь, на чем я остановился? Ах да Конечно, я принял предложение Ахеха; то обстоятельство, что оно исходило от бога, олицетворяющего злое начало, мало что значило для меня в сложившейся ситуации. Я обнаружил, что не только могу продлить свою жизнь и увеличить могущество своей магии посредством поглощения ка других людей, но при этом еще приобретаю и знание жизни, которое накопила эта ка. Бесценный кладезь для тех, кто испытывает потребность в освоении различных культур, изменяющихся за долгую, весьма долгую жизнь.
— Значит, когда ты убил доктора Ракса...
— Я поглотил силу оставшейся ему жизни и познал все, что знал этот человек. Чем короче прожитая жизнь, тем меньше знания, но зато овладеваешь большим потенциалом собственного могущества.
— И поэтому малыш, которого ты убил сегодня днем...
Эти слова разбили на мелкие осколки кажущуюся непринужденность Тауфика.
— Откуда ты знаешь? — потребовал он ответа, однако осознал его прежде, чем успел произнести эти слова. Тот молодой человек следил за ним, он правильно разобрался в том, что случилось. И сбежал он в ужасе — должно быть, в поисках защиты — к этому обитателю ночи. Он слышал, что иногда они водят подобие дружбы со смертными, чтобы иметь источник насыщения, если охота вдруг окажется неудачной. «Итак, еще одна пешка вступила в игру». Тауфик не позволил, чтобы эти мысли отразились у него на лице или в голосе. Если обитатель ночи будет думать, что он не обратил внимания на того молодого человека, его защита окажется не столь прочно выстроенной и обойти ее будет гораздо легче.
Вампир услышал, как участилось сердцебиение Тауфика, но маг-жрец никак не упомянул о Тони. Быть может, его юный приятель ошибся и тот его не заметил. Учитывая ужас, в котором пребывал Тони, подобное предположение, однако, казалось маловероятным. Быть может, Тауфик задумал более сложную игру и не желал раскрывать все карты. Несомненно, у него были свои причины, чтобы отрицать наличие свидетеля; у самого Генри они были гораздо проще: он не желал предать друга. Он позволил зверю прозвучать в своем голосе, когда повторил:
— Ты охотишься на моей территории.
Тауфик осознал угрозу, таившуюся в голосе собеседника, и противопоставил ей свою, воспользовавшись едва контролируемым страхом, который испытывал к нему этот обитатель ночи.
— Думаю, ты в состоянии оценить, что ка малыша, которую я действительно взял себе нынче утром, сделала меня весьма могущественным. Итак, могу ли я продолжить свой рассказ?..
— Продолжай.
— Благодарю.
Предложение Ахеха предусматривало условие: он не мог поглотить ка человека, уже присягнувшего какому-либо богу. В течение первой сотни лет после завоевания, когда пантеон не был еще сформирован окончательно, людей, не принесших обета, можно было найти без труда, и его могущество стремительно возрастало. Тогда он осознал, что стремление к власти развилось в нем гораздо сильнее, чем желание отомстить. Культ Ахеха обретал все большую значимость. Но чем более стабильным и процветающим становился Египет, тем большее число жителей присягало своим богам и все меньше и меньше оставалось свободных ка, не связанных обетами, а потому его собственные силы, как и мощь Ахеха, прибывали и убывали в противовес процветанию Египта. Этот век приходил в упадок, и он, видя это, намеревался воспользоваться сложившимися обстоятельствами — его люди созрели для ритуалов, предложенных Ахехом. Тауфик не видел причин, по которым стоило бы упоминать об этом обитателю ночи.
— Благодаря мне мой повелитель, вопреки его относительно скромному положению в пантеоне, никогда не был поглощен другими, более могущественными богами, как это происходило со множеством ему подобных и даже более почитаемых божеств, так как в каждом веке, в тысячах мест, расположенных вдоль Нила, я воздвигал храмы, посвященные Ахеху. — Иногда он оказывался в них единственным верующим, но об этом тоже вряд ли имело смысл упоминать. — Время от времени жрецы других божеств высказывали протесты по поводу того, что я вышел за пределы обычного жизненного цикла, но столетия сделали из меня искусного мага, — «а также научили, когда следует признать свои неудачу и как можно скорее покинуть негостеприимную местность», — так что им не удавалось покончить со мной. И поскольку я поглощал ка только тех людей, кто не был связан обетом с другими богами, последние не имели особых причин их защищать.
— Но они в конце концов все ж таки добрались до тебя.
— Да Я совершил незначительную ошибку в оценке обстоятельств. Такое может случиться с кем угодно. — Пользуясь темнотой, Тауфик улыбнулся. — Есть ли смысл рассказывать, в чем было дело? Это не имеет совершенно никакого отношения к настоящему времени и месту, так что даже если ты того пожелаешь, все равно не сможешь использовать это против меня. В течение всего исторического периода, который вы теперь называете Восемнадцатой династией, хотя вся ситуация в целом чрезвычайно способствовала процветанию Египта, знать, как правило, имела весьма большие семейства, и потому со временем значительная часть молодой аристократии оказалась не у дел. В сложившейся таким образом социальной ситуации культ Ахеха начал расти и процветать. Мой повелитель приобрел огромное число ярых последователей. К несчастью, хотя я тогда не считал это неудачей, к нам примкнули два младших сына фараона. И это событие в конце концов привлекло к себе внимание могущественных богов.
Он умолк, испустив горький вздох. Когда Тауфик заговорил снова, его голос утратил лекторский тон и превратился в голос обычного человека, охваченного болезненными воспоминаниями.
— Сыновья фараона считались детьми перевоплотившегося Осириса, и этот бог не пожелал, чтобы молодые люди были развращены тем, кого он почитал нечистым. Поэтому Тот, бог мудрости, явился во сне к одному из своих жрецов и подсказал ему способ, которым можно было меня остановить. Мои защитные барьеры были разрушены, и меня вновь изгнали из храма. Когда-то мне сохранили жизнь, в связи с тем, что она не имела никакой ценности; на этот раз жрецы побоялись убить меня из-за того, что моя жизнь продолжалась столь долго. Даже боги оказались предусмотрительными, они опасались последствий освобождения моей ка, которая могла обратиться с жалобой к Ахеху, обладающему множеством последователей, все еще исполнявших его ритуалы.