Страница 3 из 3
— Разруби её, разруби пополам! — прокаркал Харон, кружась над столом.
— Хозяин, хозяин, отдай нам хотя бы кусок этой памяти! — королева саламандр с шипением подняла голову. Её выпуклые глаза жадно горели. — Для нас нет ничего вкуснее грешной памяти. Давненько мы не лакомились. Отруби нам с того конца, где парочка убийств, окровавленный нож и топор. Вот уж мы попируем сегодня на славу! А себе возьми остальное. Слышишь, хозяин?
— Надо же, как вы все мудро рассудили! — усмехнулся граф Мортигер. — Да, пожалуй, мне хватит небольшого куска этой памяти. То-то изумится принцесса Мелисенда, когда вспомнит, как она дралась на мосту и не протянула руку тонувшей нищенке!..
Еле видные тени внутри бледной дымки, трепеща, заметались, не зная, куда спрятаться.
Но в тот же миг одним движением меча Мортигер разрубил сжавшееся от ужаса облачко пополам.
Брезгливо, двумя пальцами, он схватил кусок памяти, где сцепились несколько теней и мелькали призраки окровавленного ножа и топора. Он небрежно бросил кусок памяти в камин саламандрам. Они с визгом и шипением принялись рвать его на части.
Граф Мортигер усмехнулся:
— Что ж, ешьте, наслаждайтесь. Тут много лакомых кусочков. Вон петля, и флакон с ядом, и кое-что повкуснее…
Граф Мортигер бережно спрятал оставшийся кусок памяти в жемчужину. Послышался тихий плеск воды, скрип деревянного ветхого моста, приглушенный вскрик, и жемчужина закрылась.
В камине наступила сытая тишина. Саламандры развалились животами кверху, окружив свою королеву. Холодный огонь тихо гудел. Королева саламандр закрыла глаза, прижав лапой к полену призрак окровавленного ножа.
— Оставлю себе на ужин, — сонно прошипела она.
— А как же я? — с робкой надеждой спросил Харон, раскрывая свой клюв, обведенный кроваво-красной полосой. — Может, на радостях ты вернёшь мне мой древний облик и отпустишь меня, а? Я так скучаю по моему веслу и лодке…
— Замолчи, жалкий плут, — равнодушно проговорил граф Мортигер. — Ты ещё можешь мне пригодиться. А теперь в путь!
Глава 3
Колдовская жемчужина
Ночь растянула чёрный бархат по небу. Налетел ветер с Южной Долины и разогнал облака. Звезды, сверкая, осыпали всё небо. Полная луна расплавленным серебром залила верхушки деревьев.
Сад жил своей жизнью. Отдохнув после жаркого дня, белые лилии раскрыли свои лепестки. Снизу из травы слышался жёсткий стрёкот кузнечика. Птицы заливались на все лады. Но, перекрывая их щебет, царственно звучал голос Соловья.
Вдруг, словно выскользнув из ночного мрака, над садом появился стремительно летящий человек в чёрном плаще, наполненном ветром. На его плече сидел, вцепившись когтями, большой ворон. Он изредка взмахивал крыльями, чтобы удержаться.
Луна на миг осветила бледное, зеленоватое лицо графа Мортигера. Всюду, куда падала тяжёлая тень его плаща, замолкали птицы, цветы закрывали свои венчики. Все погружалось в глухой, непробудный сон.
Граф Мортигер подлетел прямо к окну опочивальни принцессы Мелисенды.
Он неслышно ступил на подоконник. Сверкнула, как звёздочка, золотая шпора на его сапоге.
Разметавшись на широкой постели в пене кружев и тонкого шёлка, сладко спала принцесса Мелисенда. Луна осветила её прелестное лицо, светлые кудри отливали лунным серебром.
Она, как ребёнок, беспечно улыбалась во сне.
— Принц Амедей, — тихо и нежно прошептала она.
— Вот что тебе снится… — Сколько ревнивой злобы было в свистящем шёпоте Мортигера! — Что ж, подождём. Скоро тебе будут сниться другие сны!
Тень Мортигера упала на спящую принцессу. Она шевельнулась и страдальчески застонала.
— Спи, спи! — ровным голосом проговорил граф Мортигер.
Из складок своего плаща он достал светло-сияющую жемчужину, открыл её и выпустил на волю обрывок тёмной дымки.
— Держи её крепче! — резко приказал он Харону.
Чёрный ворон крепко ухватил когтями летучую дымку, прижал её к себе крыльями.
В тишине тяжело упали слова страшного заклинания:
Принцесса, не просыпаясь, слабо вскрикнула.
И вдруг, покорное заклинанию, что-то светлое, летучее поднялось над ней и испуганно закружилось, то касаясь её глаз, то боязливо прячась у неё на груди.
— Память принцессы! — с торжеством прошептал граф Мортигер. — Наконец-то! Как часто бьётся её сердце…
Держа в руках раскрытую раковину, он потянулся к прозрачному облачку. Его движения стали быстрыми и точными. Облачко метнулось в одну сторону, в другую.
Но раскрытые створки жемчужины словно втянули в себя чистую, без единого пятнышка память принцессы.
Граф Мортигер поспешно захлопнул жемчужину и спрятал в глубоких складках своего плаща. Выхватил из когтей Харона обрывок тёмной памяти. В глубине её мелькнули волны, протянутые из воды дрожащие руки…
Мутная дымка коснулась глаз принцессы, её губ, сердца… И, постепенно проникая в неё, исчезла.
— О боже! — прошептала принцесса Мелисенда, не открывая глаз. — Какой тяжелый сон… Чёрный жених…
— Кажется, я добился своего, — с торжеством прошептал граф Мортигер, отступая от постели принцессы. — Вот какие теперь тебе снятся сны, моя радость!..
— Ловко, ловко все получилось, — просипел ворон Харон, — ничего не скажешь. Колдовство — великая сила!
— Тише ты! — прошипел Мортигер.
Он отступил к окну. Один взмах плаща — и он повис в воздухе.
— Любопытно было бы посмотреть на принцессу, когда она проснётся, но это опасно, — Мортигер с трудом отвёл взгляд от пленительного омрачённого тревогой и недоумением лица принцессы. — Она слишком умна. И может о многом догадаться…
Ночная темнота скрыла его и Харона, словно была с ними заодно.
Луна не успела коснуться верхушек деревьев, как на ветке берёзы проснулся Придворный Воробей.
Он вздыбил пёрышки, отряхнулся, обрызгав всё вокруг каплями ночной росы, и с изумлением посмотрел по сторонам.
— Вот чудеса! — воскликнул он в недоумении. — Никогда я не спал так крепко! Поглядите-ка, и все птицы, все до единой, тоже спят. Эй, проснись, приятель!
Он подлетел к Соловью и бесцеремонно толкнул его в бок.
— А? Что? — сонно откликнулся Соловей. — Нельзя ли повежливей? Я вам не кто-нибудь! Я великий певец ночи!
— То-то, приятель, ты чуть не свалился с ветки.
Воробей тем временем будил мелких пташек, синичек, малиновок.
Наконец он заглянул в дупло Совы. Старая мудрая птица с трудом проснулась, открыла круглые зелёные глаза, помолчала, не в силах понять, что с ней произошло.
— О-ох! — вздохнула она, прогоняя остатки сна. — Как я могла уснуть, я, ночной сторож? Нет, не спорьте, тут какая-то тайна. И не возражайте мне: не простой это был сон, уж вы мне поверьте!
«Неужели колдовской? — с опаской подумал Воробей. — Только этого не хватало!»
Несколько взмахов коротких крыльев, и он влетел в спальню принцессы Мелисенды.
Принцесса спала. Но её лицо, освещённое расколотым на куски светом уходящей луны, показалось Придворному Воробью полным страдания и тревоги.
Придворный Воробей уселся на спинке постели. Среди смятого кружева и шёлка он вдруг увидел чёрное, словно обугленное, перо.
«Э-э! Вон оно что! — подумал умный Воробей. — Перо Харона, нет сомнения. Значит, и граф Мортигер побывал здесь. От таких гостей не жди добра. Это уж точно!..»
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.