Страница 31 из 78
Но вот в один прекрасный день на меня вновь поступило заявление о том, что я во время войны служил в войсках СС и имел звание лейтенанта. Имени заявителя мне не назвали, но дело было заведено и процесс начат. Я был уверен, что уж на этот раз мое положение куда тверже, ведь свидетелями моей невиновности выступил не только Балинт Рона, но и сам Иштван Додек. Но я ошибался. Меня опять оправдали и освободили из-под стражи, но цена оказалась слишком высока: Рона был вскоре уволен из органов внутренних дел, и кто-то неизвестный вообще преградил ему путь на государственную службу. Что же касается Додека, то тут и вовсе произошли чудеса.
— Что же сделали с ним?
— Во время слушания моего дела вдруг «выяснилось», что Додек был карателем и охотился за партизанами. Сразу же после свидетельства в мою пользу его арестовали прямо в зале суда. Я вышел на свободу, зато посадили в тюрьму его. Он получил пять лет. Вот тогда-то Додек и придумал это выражение: «напарники». Я выхожу, он садится.
— Невероятно!
— В пятьдесят третьем году Иштван Додек был освобожден досрочно и полностью реабилитирован. Ведь он никогда не призывался в армию, не был солдатом при Хорти и просто не мог быть карателем. Балинта Рону тоже восстановили в должности и в звании. Оба они рассказали мне потом, что их в ходе процесса деликатно предупреждали: если, мол, они не покажут против меня, то сами попадут в беду. Но они не испугались и остались верны правде.
Имре умолк. Тери сидела неподвижно, боясь нарушить это молчание.
Директор вновь взял в руки отчет лаборатории и, раскрыв папку, углубился в чтение, словно забыл о девушке, сидевшей рядом.
Тери медленно поднялась, собрала чашки и вышла.
Минуту спустя она вернулась и стала на пороге.
— Скажите, товарищ Имре, зачем вы рассказали мне все это? Ведь вы сами упрекнули меня в том, что я сегодня слишком любопытна!
Имре словно не слышал ее слов.
— Потрудитесь взглянуть, здесь ли главный инженер? — Голос его прозвучал сухо, почти резко. — Если он еще не уехал, попросите зайти ко мне. Позаботьтесь также о том, чтобы все материалы к совещанию руководителей цехов и подразделений передали также в отдел информации и пропаганды — пусть подготовят заявления для печати.
Он повернулся к Терезе лицом, оглядел ее мальчишескую фигурку в голубоватом форменном халате и тепло ей улыбнулся:
— Шесть лет, Терике, это срок, за который два таких человека, как мы с вами, работающие рядом, становятся понемногу друзьями, а? В особенности если один из них останется скоро в полном одиночестве.
Каррини готовился к постепенному развитию событий, но с первого же дня началась бешеная гонка.
С утра никаких дел как будто не намечалось. Он просто сидел в своем «фиате», припарковавшись у тротуара напротив главного входа в административное здание института «Энергетика», и ждал. На сиденье рядом лежал миниатюрный фотоаппарат, вооруженный мощным телеобъективом.
В семь утра у подъезда никакого движения не наблюдалось.
В половине восьмого площадка перед подъездом заметно оживилась — служащие шли на работу.
Директор появился в половине девятого. Выйдя из стеклянных дверей. Имре остановился на верхней ступеньке лестницы. В руках у него был темно-коричневый портфель типа «дипломат».
Каррини торопливо навел объектив и нажал спуск несколько раз.
Директор обвел взглядом площадь перед зданием, видимо, отыскивая свою машину. От угла автостоянки тронулся черный «мерседес», и Имре не спеша стал спускаться по лестнице ему навстречу.
Фотоаппарат итальянца тихонько щелкнул три раза, один за другим. Четвертый снимок он сделал, когда директор сидел рядом с шофером, пятый — вслед отъезжающему «мерседесу», чтобы зафиксировать номерной знак.
Отложив аппарат, Каррини включил скорость и помчался вслед за элегантным лимузином директора.
Имре вышел возле подъезда министерства. Сделав еще один снимок, итальянец нашел место для своего «фиата», вылез, запер дверь и остановился в нерешительности. Что делать дальше? О том, чтобы проникнуть в здание вслед за объектом, не могло быть и речи. На всякий случай он повесил большой аппарат себе на шею, маленький сунул в карман и прогулочным шагом направился к министерству.
Ему неожиданно повезло — возле дверей толпилась изрядная стайка журналистов и фоторепортеров. У вахтера в форменной фуражке, увидевшего на шее Каррини аппарат с большим профессиональным объективом, не возникло, естественно, никаких подозрений, он причислил его к шумной журналистской братии.
Представители прессы, радио и телевидения прибыли для того, чтобы присутствовать на церемонии подписания межгосударственного соглашения. Каррини словно прилип к телеоператорам, не отставая от них ни на шаг. Он шарил взглядом по сторонам в поисках Имре.
Высокие двери зала совещаний на третьем этаже были распахнуты настежь. В центре зала стоял огромный, длинный стол, повернутый поперек и покрытый шоколадного цвета сукном. Посредине его лежали три одинаковые темно-зеленые сафьяновые папки.
Первым, кого увидел Каррини еще из дверей, был Имре. В этот момент он садился к столу. Справа от него села стройная подтянутая женщина средних лет со светло-русыми волосами и строгим лицом, слева — небольшого роста полный мужчина, тоже средних лет, в очках и сером костюме. Мужчина добродушно улыбался. Разом вспыхнули телевизионные софиты, защелкали вспышки блицев. Не терял времени и Каррини.
— Кто из них русский? — негромко спросил один из осветителей, регулируя луч своего прибора.
— Женщина, — ответил оператор кинохроники. — Следуй за мной, когда я буду подходить к ней с камерой.
Репортер телевизионных новостей негромко наговаривал в микрофон текст для снимаемого кадра:
— В международном научно-техническом сотрудничестве между странами — членами СЭВ в настоящее время принимают участие более двух тысяч двухсот научных и научно-проектных организаций...
Каррини придвинулся к нему поближе. Нащупав под лацканом пиджака пуговицу, он повернул ее в сторону репортера и нажал кнопку миниатюрного магнитофона в кармане.
Церемония шла своим чередом — подписи, рукопожатия, поздравления. Затем все проследовали в кабинет министра.
Каррини понял, что пора сматываться. Незаметным движением он выключил магнитофон и, смешавшись с толпой журналистов, покинул здание министерства.
В переулке через два квартала он наскоро позавтракал в какой-то закусочной, тушеная печенка пришлась ему по вкусу. После этого он не спеша вернулся к своему «фиату», сел в него, сделал несколько кругов, выжидая время, затем, ловко выгадывая сантиметры, приткнул свою малолитражку на стоянке таким образом, чтобы наблюдать за черным «мерседесом».
Машина Белы Имре остановилась в начале бульварного кольца Танач, напротив агентства «Ибус». Каррини притормозил неподалеку. На этот раз он успел сделать два снимка: директор выходит из машины и второй — директор на фоне вывески «Ибус». Ему опять повезло, Имре задержался у дверей, пропуская выходящую женщину.
В просторном вестибюле было прохладно. Имре направился к окошечку с табличкой «Индивидуальные поездки по странам Европы».
— Мое имя Бела Имре, — представился он сотруднице агентства.
Барышня в очках любезно ответила:
— Прошу, для вас все готово. — С этими словами она положила перед директором небольшой пакет с какими-то документами.
Каррини незаметно подошел ближе и, сделав вид, что рассматривает рекламные проспекты в витрине, взял лист бумаги и вытащил авторучку. Попутно, разумеется, он опять включил свой миниатюрный магнитофон.
— Нам удалось организовать маршрут именно так, как вы просили. — Девушка старалась угодить клиенту.
Имре поблагодарил и раскрыл свой «дипломат», чтобы положить туда врученный ему пакет.
Атласная подкладка внутри «дипломата» была оливкового цвета.
Девушка остановила посетителя.