Страница 14 из 106
— Есть! — Иван кивнул вниз.
В прозрачной воде было хорошо видно, что несколько бревен обрывались недалеко от поверхности.
— Ну, что делать будем? — Иван переводил взгляд с Алпы на Пилай. — Статуя нам не перетащить через закол. Здесь бросать придется, а самим подныривать.
На лице вогула появилась протестующее выражение, он хотел что-то сказать, но побратим не дал ему заговорить.
— Делать-то нечего. Те, знать, нашу хитрость открыли уже… Тут не до жиру, быть бы живу. Черт с ним, с идолом!..
— Не можем мы, — наконец прервал его Алпа. — Не умеют вогулы плавать.
— Ат незадача! — Иван пристукнул кулаком по колену. — А ну давайте еще вдоль загородки проплывем, авось где щелка найдется…
И снова они лихорадочно принялись пересчитывать руками бревна закола. Уткнулись в нависший над водой край скалы.
— Назад пошли! — быстро сказал Иван и глянул в сторону речного поворота.
В глазах его была тревога.
Снова погнали лодку вдоль закола. Руки всех троих мелькали с еле уловимой быстротой. Когда прошли середину реки, Пилай крикнула:
— Стой!
Иван и Алпа вытянули шеи в направлении, указанном девушкой. Перед самым носом берестянки слышался мерный плеск. Казалось, разбухшие торцы четырех бревен размеренно бьют о поверхность потока, поднимая мгновенные буруны.
Подогнав лодку к этому месту, Иван сунул ладонь между водой и концами лесин. С мрачной усмешкой сказал:
— Вершок будет… А у нас борт — во где.
Задумался на несколько мгновений, потом взглянул на потерянные лица вогулов, с тоской всматривавшихся в скалистую расселину, из раствора которой скатывался свинцово отблескивавший вал воды.
— Чего глядеть-то! За весла беритесь.
Алпа и Пилай молча повиновались. Иван энергичными взмахами весла гнал лодку к берегу, противоположному тому, где они только что были. Суденышко с трудом преодолевало мощное течение.
— Крепче, крепче налегайте! — подгонял Иван, а сам то и дело поглядывал в сторону речной излуки.
Он правил к ржаво-бурой осыпи, громоздившейся над скалой. И когда берестянка достигла ее, прыгнул на камни. Кое-как удерживаясь на груде валунов, по временам оступаясь в воду, он принялся нагружать берестянку камнями.
— Разбрасывайте по дну! Притопим лодку, авось проползем…
Алпа и Пилай послушно принялись раскладывать груз. И борта стали постепенно уходить в воду.
Вдруг девушка выронила камень и испуганно охнула. Иван вскинулся и сразу увидел то, что ужаснуло Пилай. Из-за поворота вылетела лодка с несколькими гребцами. Лопасти весел мелькали с угрожающей быстротой.
Почти одновременно и преследователи увидели беглецов. Яростный гомон голосов заметался в гранитном ущелье «трубы». Над лодкой взметнулись несколько рук с копьями.
Алпа закрыл лицо ладонями и ничком сунулся на дно лодки, словно надеясь таким образом укрыться от ревущего воинства. Пилай шарила глазами вокруг себя, будто ища убежища.
— А ну шевелись! — с неожиданной злостью рявкнул Иван и швырнул в свою лодку сразу два камня.
Плечи Алпы вздрогнули, как от удара. Он поднял на Ивана помутившиеся от страха глаза. Встретившись с его горящим взглядом, как-то разом встряхнулся, принялся быстрее прежнего раскладывать груз по дну. Пилай тоже ожила, глядя на побратимов.
Преследователи были в полуверсте, когда Иван, присев на осыпи и прищурившись, прикинул осадку лодки. Жестко сказал:
— Будет!
Осторожно сел на корму, взял весло.
— А теперь ложитесь!
Пилай и Алпа распластались на камнях, а Иван несколькими мощными взмахами отогнал берестянку от осыпи и направил ее к просвету в заколе. Борта едва не черпали воду, когда он перебрасывал весло с руки на руку и делал гребок. До преграды оставалась уже какая-то сажень, и он рухнул грудью на дно лодки. Послышался скрежет, треск, и Ивана обдало водой.
Он осторожно выпрямился. Перед ним плескалась широкая лента воды, круто уходившая за скалистый берег. Повернувшись назад, он увидел быстро удалявшийся закол. И тогда крикнул:
— Ушли!
И тотчас же каньон взорвался воплями преследователей. Спутники Ивана с опаской переглянулись и неожиданно для себя рассмеялись. А он, достав нож, принялся срезать с бортов и кормы лохмотья бересты, задравшейся от удара о торцы бревен.
Когда берестянка проскочила поворот, Пилай сказала:
— Вон та скала с голой вершиной и есть Витконайкерас.
Иван, продолжая работать ножом, скользнул взглядом по изрезанному трещинами утесу. И вдруг озабоченно сощурился:
— Солнце в глаза бьет, не пойму… Ровно как шевелится кто-то.
Алпа тоже поднял голову, всмотрелся. Лицо его посерело.
— Из пауля люди!
Теперь и Иван разглядел, что на вершине копошатся несколько фигур в нелепых одеяниях. Облепив огромный валун, они раскачивались вместе с ним из стороны в сторону. Мгновенно поняв, что происходит, все трое налегли на весла.
Берестянка на большой скорости влетела на шумливый перекат под скалою. И одновременно с вершины сорвалась глыба. Со страшным грохотом прыгая по уступам утеса, она неслась, казалось, прямо на лодку. И все же беглецы, отчаянно колотя веслами по воде, опередили ее. Подняв огромный фонтан брызг, обрушенный преследователями камень пронесся в нескольких саженях от кормы лодки.
Но едва Иван и его спутники успели отдышаться после бешеной гонки, как их ожидала новая неожиданность. Когда, пройдя крутую луку, они выплыли на длинный плес, вольно разбежавшийся между пологими лесистыми берегами, из сосняка, который они только что миновали, высыпало больше дюжины участников ночного действа. Спустив на воду три берестянки, «менквы», «утки», «волки» и прочие существа, предводительствуемые «журавлем», бросились в погоню. Воинственные крики опять заметались над водой.
Расстояние между преследователями и преследуемыми быстро сокращалось. Пока преодолевали плес, все три лодки, вмещавшие ряженых, шли рядом, но потом они растянулись одна за другой. В первой, где среди косматых шкур и берестяных панцирей мелькала красная рубаха Жиляя, сидел и Воюпта. Потрясая копьем, он то и дело хрипло вскрикивал, подбадривая гребцов.
Прошли порог. Мощная струя главного слива с огромной скоростью несла берестяную посудину в облаке водяной пыли, и беглецам лишь в последний момент удавалось заметить и обойти многочисленные камни в русле. Когда молодых людей вынесло на чистую воду, они обернулись назад. Лодка старого шамана, вырвавшаяся вперед, тоже успешно преодолела препятствия.
Проскочила и вторая берестянка, а третьей не повезло. Налетев на камень, она навалилась на него бортом и мгновенно сложилась пополам. В волнах запрыгали, как мячи, головы преследователей.
Когда подошли ко второму порогу, расстояние между лодками сократилось настолько, что Воюпта уже не скрывал своей радости. Он то и дело привставал, воздевая к небу копье и издавая воинственные вопли.
Иван лихорадочно греб, все чаще оглядываясь назад. И вдруг внимание его привлек ствол ели, прибитый течением к камню у входа в порог. Лесина как бы зависла, не решаясь ринуться на стремнину. Ощетинившись обломками ветвей, она подрагивала под напором струи.
Решение пришло мгновенно. Крикнув Алпе: «Держи нос!», молодой человек швырнул весло на дно лодки и схватил топор на длинной суковатой ручке. Когда берестянка уже входила в порог, он с размаху всадил лезвие в еловый ствол и с силой дернул его на себя. Лесина отцепилась от камня и вслед за лодкой полетела в ревущий поток, сжатый валунами. Но поскольку вошла она в порог наискось, ее мгновенно развернуло поперек течения. Иван выдернул топор и, кинув его под ноги, поднял весло. И в самое время — суденышко уже неслось среди крутоверти огромных — в человеческий рост — валов.
Ель, развернувшуюся поперек главной струи, немедленно навалило на камни и как бы запечатало ею порог. Но лодки преследователей, подхваченные мощным течением, уже не могли уклониться от встречи с острыми сучьями, усеявшими ствол. Они почти одновременно налетели на неожиданную преграду. Податливая береста треснула, разодранная сразу во многих местах. В огромные пробоины хлынула вода. Гребцов завертело в толчее волн.