Страница 10 из 12
Напуганный такой невообразимой угрозой, Пьюси мигом захлопнул рот. Зато, к нянюшкиному вящему ужасу, не замедлила открыть свой ротик Летиция Мак-Рица.
— Госпожа Ветровоск, мы хотели бы, чтобы ты немедленно покинула этот праздник.
— Я что, кому-то мешаю? — изумленно спросила матушка. — Надеюсь, что нет. Поверьте, я очень не хочу портить праздник. Просто он попробовал выловить подарок и…
— Ты… действуешь людям на нервы.
Ну, сейчас начнется, подумала нянюшка. Вот сейчас Эсме вскинет голову, прищурится, и, если Летиция немедленно не отойдет на пару шагов, стало быть, она куда сильней меня.
— Мне что, нельзя даже просто посмотреть? — тихо промолвила матушка.
— Знаю я твои игры! — выкрикнула Летиция. — Ты хочешь все испортить, да? О, я тебя насквозь вижу! Ты никак не можешь смириться с поражением, поэтому и замыслила что-то особо коварное, изощренное…
Три шага назад, подумала нянюшка. Самое меньшее. Иначе и костей не соберешь. Вот сейчас…
— Нет, мне не хотелось бы, чтобы все думали, будто я что-то порчу, — всполошилась матушка. Она со вздохом поднялась. — Что ж, тогда пойду домой…
— Нет, не пойдешь! — взбешенная нянюшка Ягг толкнула подругу обратно на стул. — И как вы такое можете допускать-то?! Отвечай, Берил Динбаж! А ты, Летти Паркин, чего молчишь?
— Все они… — начала было Летиция.
— Я не с тобой разговариваю!
Ведьмы, столпившиеся за спиной Летиции, всячески прятали глаза.
— Да нет, не в том дело… я хочу сказать, мы не думаем… — неловко начала Берил. — То есть… я всегда очень уважала… но… ну… короче, это ради общего блага…
Голос ее звучал все тише и наконец замер. Летиция с торжествующим видом вздернула нос.
— М-да? Тогда мы, пожалуй, и впрямь пойдем, — скривилась нянюшка. — Не нравится мне тутошнее обчество. — Она огляделась. — Агнесса! Пособи-ка свести матушку домой…
— Честное слово, не надо… — начала матушка, но нянюшка с Агнессой подхватили ее под руки и бережно, но решительно повлекли сквозь толпу. Перед ними расступались, а потом поворачивались и смотрели вслед.
— Учитывая сложившиеся обстоятельства, оно и к лучшему! — радостно возвестила Летиция.
Кое-кто из ведьм избегал смотреть ей в лицо.
Весь пол матушкиной кухни был усеян лоскутьями. С края стола пролилось варенье и образовало на полу каменно-неподвижный холмик. Таз для варки варенья отмокал в каменной раковине, хотя было ясно, что железо сдастся быстрее.
Вдоль стены выстроились в шеренгу пустые банки из-под маринадов.
Матушка молча села и сложила руки на груди.
— Приготовить чаю, Эсме? — заботливо спросила нянюшка Ягг.
— Нет, дорогая, спасибо. Ты уж возвращайся на Испытания. Обо мне не беспокойся, — сказала матушка.
— Точно?
— Я тихонько посижу тут, и все. Не тревожься.
— Я обратно не пойду! — прошипела Агнесса, когда нянюшке наконец удалось вытолкнуть ее за порог. — Эти Летицины улыбочки… Терпеть не могу!
— Ты как-то говорила, что терпеть не можешь матушкин прищур, — вспомнила нянюшка.
— Да, но прищур — это нормально, это честно. Нянюшка… ты ведь не думаешь… Неужели она выдыхается?
— Если и так, никто никогда об этом не пронюхает, — ответила нянюшка. — Нет, ты вернешься вместе со мной. Она наверняка что-то задумала.
«Ах, кабы знать что, — подумала она. — А то даже не знаю, на сколько еще меня хватит…»
IX
Приближаясь к полю, нянюшка буквально чувствовала, как растет напряжение. Конечно, напряжение возникало всегда, на то Испытания и есть Испытания, но сегодня в воздухе витал какой-то неприятный, кислый привкус тревоги. Лотки и аттракционы еще работали, однако обычный люд уже потянулся прочь, напуганный непонятными предчувствиями. Лучше один раз послушаться предчувствий, чем потом навсегда утратить способность что-либо чувствовать.
Что же касается ведьм, те походили на персонажей из фильма ужасов за две минуты до развязки, когда уже известно, что сейчас чудовище сделает роковой прыжок, и загвоздка лишь в том, за которой оно дверью.
Участницы плотным кольцом обступили Летицию. До нянюшки долетали отголоски жаркого спора. Она толкнула в бок знакомую ведьму, уныло наблюдавшую за происходящим.
— Винни, что там такое?
— У всех все из рук валится. Рина Козырь, например, вместо кролика наколдовала свиное ухо, и ее подружки утверждают, будто ей положена вторая попытка, потому как она вся на нервах.
— Досадно.
— А Меггера Джонсон наколбасила с погодным заклинанием, да так расстроилась, что сразу улетела, даже не попрощалась.
— То есть мрачная как туча?
— Да и у меня все ни шатко ни валко. Тебе сегодня везет, Гита.
— Сама знаешь, Винни, я за призами никогда не гонялась. Главное — участие, правда?
Винни косо глянула на нянюшку и хмыкнула:
— Твоими бы устами да мед пить.
К ним торопливо подошла мамаша Бивис.
— А, вот и ты, Гита, наконец-то объявилась! — воскликнула она. — Давай, хоть ты что-нибудь покажи, а то на первом месте пока госпожа Сплетти с ее свистящей лягушкой. Стыд и позор! Лягушка ни одну мелодию до конца не досвистела. Дергается все время, дрожит… Как и ее хозяйка, впрочем.
Нянюшка Ягг пожала плечами и вышла на огороженную веревками площадку. Где-то поодаль с кем-то случилась истерика. Сквозь рыдания и икоту изредка пробивалось озабоченное посвистывание.
В отличие от чар волшебников чары ведьм обычно не требует больших затрат сырой магии. Разница та же, что между молотом и рычагом: ведьмы, как правило, ищут некую точку равновесия, чтобы небольшими усилиями добиться солидных результатов. Чтобы вызвать лавину, можно либо сотрясти гору, либо бросить в правильно выбранное место маленький снежок.
В этом году нянюшка, не особенно утруждаясь, готовила к показу Соломенного Человека. На ее вкус, это был идеальный номер: забавный, с намеком и вовсе не такой трудный, как можно было подумать. Он давал понять, что нянюшка намерена участвовать в состязаниях, но вряд ли мог принести лавры победительницы.
Проклятье! Но лягушка-то провалилась! Летними вечерами нянюшка не раз слышала, как красиво она насвистывает…
Нянюшка сосредоточилась.
Соломинки с шорохом поползли по стерне. Теперь добавим немножечко ветерка, пусть он подует вот сюда, потом сюда, взовьется спиралью и…
Нянюшка попыталась унять дрожь в руках. Она проделывала этот фокус тысячу раз и теперь могла скручивать из проклятой соломы хоть морские узлы. Но перед глазами стояло лицо Эсме Ветровоск, то, как она сидела у котла, ее недоуменный, затравленный взгляд, обращенный к подруге, готовой в тот миг разнести все вдоль и поперек…
Нянюшке удалось должным образом слепить ноги человечка, в воздухе закружились контуры руки и головы. Зрители радостно зааплодировали.
Однако не успела соломенная кукла сделать и шага, как, откуда ни возьмись, налетел случайный ветерок и вновь разметал солому по земле. Нянюшка попыталась взять себя в руки, сосредоточиться, заставить человечка подняться, но тщетно. Соломинки взлетели было в воздух, но спутались и упали обратно на поле.
Вновь послышались аплодисменты, но теперь они были жидкими и отчасти тревожными.
— Прошу прощения… что-то я нынче не в форме, — пробормотала нянюшка, покидая поле.
Судьи собрались для совещания.
— По-моему, лягушка выступила вполне прилично, — заметила нянюшка громче, чем требовалось.
Ветерок, только что доказавший свою строптивость, задул резче. Сумерки духа, если можно так выразиться, усугубила подлинная мгла.
На дальнем краю поля темнел высокий силуэт будущего костра. Никому пока еще не хватило духа разжечь огонь. На поле остались только ведьмы да их родственники, обычный люд почти весь удалился по домам.
Праздник давным-давно утратил всякое веселье.
Судейский кружок рассыпался, и к встревоженной толпе с улыбкой вышла госпожа Мак-Рица. Только уголки губ у нее словно приморозило.