Страница 9 из 27
Очкастый ошарашенно уставился в содержимое сейфа, некоторое время тупо смотрел, затем протянул руку за журналами, но запутался рукавом в каких-то паутинах; выругался, выбил из рукава паутины и принялся внимательно перелистывать порнографию. «Бугаи» и Цеца-Питон, очевидно, тоже не прочь были посмотреть и сгурьбились вокруг шефа, но тот сказал им не отвлекаться и они отпрянули на некоторое расстояние от него, вытянув толстые шеи по направлению к журналам. Перелистывание порнухи продолжалось долго, быть может, минут десять, в течение которых слышалось лишь чмоканье «бугаев» да недовольное сопение очкастого. Наконец он пробормотал: «И здесь нет», - вернул журналы в сейф и после того, как Питон снова его замкнул, распорядился развязать Фому и готовиться исчезнуть.
- И запомни, - сурово сказал Фоме очкастый, пока тот разминал занемевшие кисти рук, - в течение получаса из кабинета ни шагу. В противном случае несдобровать тебе. А сейчас отвернись к окну и, не оглядываясь, считай до ста. Ясно?
Фома послушно отвернулся и начал считать вслух. Он еще не досчитал и до двадцати, как послышался звук открываемой двери и шаги «бугаев», после чего дверь захлопнулась и наступила тишина, но он на всякий случай досчитал, как было сказано, до ста и лишь тогда обернулся.
Самое интересное - в кабинете не было ни единого намека на то, что лишь минуту назад здесь всё перерыли «бугаи». Шкафы и ящики были закрыты, на полу не видно было ни соринки, на столе лежали в порядке те же папки, что и раньше. И только в углу у двери валялась - вероятно, оброненная кем-то - красно-желтая пластмассовая карточка-визитка. Фома решил, что она свалилась с лацкана у кого-нибудь из «бугаев», наклонился поднять ее - и увидел, что ошибся. Со снимка на карточке на него смотрела не бугайская морда, а совершенно приличное и даже интеллигентное лицо молодого мужчины с длинными волосами неопределенно-русого цвета и с недельной бородкой, а внизу под стилизованной надписью «Ятаган» красным по желтому было написано: «Лука Варфоломеев, эксперт; допуск в ЛЯИ».
Со смутным чувством удивления Фома обнаружил, что лицо юноши на снимке сильно напоминает его собственную физиономию, какой он ее помнил по зеркалу. «Лука Варфоломеев… - повторил он про себя. - Уж не из-за него ли вечно путают мое имя? Но раз все этого Луку знают, почему я его ни разу не видел? И что это за ЛЯИ? И кто, вообще, выронил тут эту визитку? «Бугаи»? Но тогда кто он им такой? И с какой целью ее выронили?..»
В этот момент его сбивчивые мысли прервал телефонный звонок. Фома бросил на черный аппарат подозрительный взгляд, - ему что-то ничуть не хотелось поднимать трубку, - но после того, как тот прозвенел еще раз, он ее поднял.
- Марков, привет! - Связь была отвратительная, линия шумела, тарахтела и потрескивала, словно трабант, но Фоме все же удалось узнать голос профессора Дамгова. - Что случилось, почему тебя утром не было на Орловом мосту?
- На Орловом мосту? - тупо переспросил Фома, почти утратив способность рассуждать и отвечая просто так, лишь бы не прерывался разговор. - Зачем?
- Встречать Валютный совет, - подчеркнуто назидательным тоном сказал голос в трубке. - Да как вообще можно пропускать такое? И профессор Рангелов там был, и академик Новосельский, я им одного за другим людей своих представляю, все вот с такими букетами цветов выстроились, а тебя и нет!.. В страшно конфузную ситуацию меня поставил.
- А я, это… цветов не мог найти, - залепетал Фома, пытаясь выиграть время и понять, что такого конфузного было в этой ситуации. - В объявлении ведь ясно было сказано: «с цветами», - а я, как вышел из дома, то все цветы на лотках уже расхватали - на встречу этого, как его… Валютного совета. Большая там, наверно, толпа на мосту была, да?
- А почему с вечера цветы не купил? - сурово спросил профессор.
- Подумал - завянут.
- Что, у вас дома в горшках никаких цветов нет, что ли, в конце концов?
- Есть - кактусы. Несколько штук. Да я что-то не сообразил взять хоть один. А потом все искал, не растут ли на клумбах у домов какие-нибудь цветы, а там - один чертополох, а с ним Валютный совет встречать не годится, он разве что на проводы сойти может, если его вообще цветком посчитать можно…
- Ладно, хватит, - перебил шеф. - Что было - то прошло. А сейчас тебе обязательно нужно прийти в Центральное управление. Там в зале 209 я в два часа начну читать свой пленарный доклад: «Хаос как новая парадигма порядка». Я хочу представить тебя людям, от которых впоследствии будут зависеть некоторые вопросы… Алло? Ты почему молчишь?
Фома действительно молчал, глядя на таймер компьютера, показывавший без пятнадцати два, и мысленно проклиная идиотскую ситуацию. Мог ли он забыть, что' ему сказал очкастый в красном пиджаке из «Ятагана»: «полчаса из кабинета ни шагу, а не то…» Чем может оказаться «а не то», ему знать не хотелось.
- Господин профессор, - выдавил он из себя наконец, - тут такая ситуация получилась… Я другой работой сейчас связан, и к двум часам никак не успеваю. В пол-третьего смогу, а в два - нет. Вы меня понимаете? - Фома чувствовал, как, пока он свивает нить разговора, по спине у него медленно стекает струйка пота. - Мне бы самому хотелось прийти - поговорить с вами кое о чем, но… Я опоздаю, но обещаю прийти. Можно?
- Нехорошо, но раз по-другому нельзя, то можно, - согласился профессор. - Значит, увидимся в зале 209. До скорого.
Фома медленно опустил трубку и рухнул в профессорское кресло. И вдруг телефон снова зазвенел.
- Ты что, с шефом своим увидеться не желаешь? - прорычал из трубки мощный бугайский голос, как только ее поднял Фома. - А ну, бегом марш к Центральному управлению! Чтобы через полминуты тебя здесь не было - ясно?
И не успел он ответить, как связь оборвалась.
Ветхое довоенное здание Центрального управления было в двух автобусных остановках от института, и у зала 209 Фома появился, естественно, с некоторым опозданием. В фойе никого видно не было, а двойная дверь зала была закрыта: наверно, шеф уже начал читать свой доклад. Фома медленно, стараясь не скрипеть, приоткрыл дверь, проскользнул внутрь и сел на крайний стул в одном из последних рядов.
Доклад, однако, оказывается, еще и не начинался: присутствовавшие в зале человек тридцать тихо беседовали на своих местах, пока за длинным столом впереди не уселся какой-то седовласый старик в черном погребальном костюме - по всей видимости, председатель. Разговоры стихли, и откуда-то с первых рядов поднялся высокий, смугловатый мужчина с огромным кривым носом и поднялся на возвышение рядом с председательским столом, держа в руке сложенные пополам белые листы. «Это - шеф?» - промелькнуло в голове у Фомы, но в следующий момент смуглый расположился за трибуной и начал:
- Коллеги, первым делом я хотел бы извиниться перед вами от лица профессора Дамгова: ему не позволили прийти - буквально несколько минут назад позвонили из национального фонда имени Димитра Общего, где срочно потребовалось его присутствие. Мне, таким образом, выпала честь прочитать за него доклад «Хаос как новая парадигма порядка». Зовут меня Георгий Гогев, я коллега профессора Дамгова по институту…
Поняв, что шеф снова бесследно скрылся, Фома тут же потерял всякий интерес к докладу. Второй день подряд профессор умыкал после того, как сам же назначал встречу… Подозрительно.
Доклад свой Георгий Гогев начал весьма решительно, можно даже сказать, - молодцевато: для начала пообещал, что не станет пускаться в продолжительные введения и плоские разглагольствования, и всего лишь за полминуты добрался до кодовой фразы «а теперь перейдем к существу». Переход «к существу», однако же, выразился в том, что он налево и направо начал распространяться о том, какой молодой наукой была теория хаоса, какими быстрыми темпами она развивалась, сколько тысяч статей и сотен книг по ее тематике выпущено в свет за последние пять лет, сколько тысяч ученых вовлечено в науку о хаосе. Он отчитался о росте числа занятых людей и тонн исписанной бумаги - в процентах за год и в разах по сравнению с тридцать девятым годом…39 Он напомнил слушателям, что наша страна все еще отстает от всего мира в понимании роли хаоса в науке, и вообще от оратора порядком досталось руководству Академии - бывшему, разумеется - которое мешало полноценному и нормальному развитию родного хаоса и не позволяло ему догнать свои зарубежные аналоги, по поводу чего он, Георгий Гогев, от имени профессора Дамгова должен категорически заявить, что это вполне в его, то есть, родного хаоса, силах и возможностях, и мы даже спокойно можем перегнать передовой мировой хаос. Затем докладчик призвал к более глубокому проникновению в проблемы хаоса, к его более широкому внедрению в жизнь, и запугал валютным советом тех безответственных элементов, которые вставляют палки в колеса хаоса, распускают разные эзоповские вымыслы по его адресу, а также по адресу занимающихся хаосом ученых… Все это словоблудие, сильно напомнившее Фоме отчетные доклады на комсомольских собраниях, длилось минут пятнадцать, после чего мысль докладчика приняла новый оборот и разговор зашел о другом.
39
при коммунистах в России/СССР все экономические показатели сравнивали с 1913 г. - последним мирным годом до революции 1917 г.; в Болгарии роль такого «опорного» года выполнял 1939-й - последний мирный год перед болгарской «социалистической революцией» 1944 г.