Страница 8 из 12
разведка, ни Роммель, ни Рундштедт, ни тем более Гитлер.
***
В последнюю неделю мая 1944 г. 60 офицеров из «Гитлерюгенд» срочно вызвали в штаб дивизии. К их удивлению, они увидели там своих жен, которых доставили из Германии по приказу Фрица Витта. «Поскольку впредь у вас не будет отпусков, — сказал командир дивизии, — то вы можете ехать со своими женами в Париж на два дня, а затем попрощаться с ними». Вальтер Крюгер объяснил своей жене, что все это, очевидно, означало, что их готовят «к тому делу». Он отдал жене все свои личные вещи, чтобы она увезла их в Германию. «Нам сказали, что первые пять дней будут решающими. Если мы не сумеем сорвать десантирование, потом это уже будет невозможно»[56].
Глава 2
БИТВА В НОРМАНДИИ
В большинстве исторических работ, посвященных высадке союзников в Нормандии, констатируется, что реакция немецкого командования на начало операции «Оверлорд>> была
удивительно вялой. Отчасти это можно объяснить тактической неожиданностью нападения: ввиду прогнозов неблагоприятной для морского десанта погоды, в него мало кто верил в немецких штабах. Командующего группой армий «Б» фельдмаршала Роммеля вообще не было на фронте: он уехал в Германию, домой в Херлинген, праздновать день рождения жены. В общем и целом, с приходом первых известий о начале вторжения в немецких штабах воцарилась неразбериха, увеличенная вдобавок полным отсутствием каких-либо разведданных о противнике, его силах и целях. Общее замешательство также усиливалось отсутствием на месте многих штабных офицеров и командиров из 7-й армии, основная часть из которых находилась на давно запланированной командно-штабной игре в Ренне. Также отсутствовал командир 1 танкового корпуса СС Зепп Дитрих, проводивший инспекцию «Лейбштандарта» в Бельгии. А штаб LXXXIV армейского корпуса, оборонявшегося на побережье в районе высадки, отмечал день рождения своего командира генерала артиллерии Эриха Маркса. Банкет затянулся далеко за полночь и был прерван начавшейся высадкой воздушного десанта противника.
События развивались следующим образом: в 00:15 6 июня 1944 г., после массированной бомбардировки, союзники выбросили парашютный десант севернее Карантана и северо- восточнее Кана. Почти сразу же после этого 15-я армия генерал-полковника Ганса фон Зальмута (район Па-де-Кале) была поднята по тревоге, о чем немедленно получили сообщение ее соседи. Удивительно, но только в 02:30 по тревоге подняли стоявшую в Нормандии 7-ю армию генерал-полковника Фридриха Дольманна, которой и предстояло принять на себя основной союзный удар, а начальник ее штаба сообщил первые тревожные сведения в штаб группы армий. Однако уже через десять минут, в 02:40, он получил разъяснение от штаба главнокомандующего на Западе: «Здесь нет крупной акции».
Одновременно свою оценку обстановки дал и начальник штаба группы армий «Б» генерал-лейтенант Ганс Шпайдель: «Это пока лишь ограниченные мероприятия». Никакого беспокойства не выказывал и фельдмаршал фон Рундштедт. Таким образом, первое на Западном фронте объявление тревоги не коснулось подвижных дивизий СС.
Несмотря на это, новости распространялись быстро. Бригадефюрер СС Фриц Витт узнал о высадке одним из первых. Известие пришло на командный пункт дивизии в селе Акон (немного южнее Национального шоссе № 12, между Дро и Верневиль-сюр-Авре) около половины второго ночи. В 01:30 Витт разбудил начальника штаба дивизии Хуберта Мейера и поведал ему о своем видении ситуации: «Мейер, это вторжение, определенно!» Правда, никаких действий он не предпринял, солдаты продолжали спать. Только в 03:00 Витт получил сообщение от командира 711-й пехотной дивизии генерал-лейтенанта Йозефа Райхерта, о высадке воздушных десантов врага в районе Кана. После этого, хотя Витт и не получал приказов о выступлении, он сам поднял свою дивизию (для этого использовалось кодовое слово «Блюхер»). К 4 часам утра основные части «Гитлерюгенд» уже были готовы к маршу. Подъем по тревоге облегчался тем, что для II танкового батальона надень 6 июня были запланированы маневры, и поэтому личный состав батальона и так находился в боеготовности[57].
Но приказов все не поступало, что и неудивительно, поскольку дивизия подчинялась Верховному командованию вермахта и не могла использоваться до того, как ситуация полностью прояснится и окажется, что сил, уже задействованных в сражении, недостаточно[58].
Пытаясь разобраться в обстановке, Витт, на свой страх и риск, отправил подразделения 25-го полка СС в сторону Кана, а подразделения 12-го разведывательного батальона СС Герда Бремера — разведать район от устья Сены до Байо. Тем временем, в 05:00 Рундштедт, не дожидаясь решения ставки, взял под свое командование дивизию СС «Гитлерюгенд». Дивизию передали группе армий «Б», правда, какие-либо приказы ей направить почему-то забыли.
Моральный дух у солдат дивизии СС «Гитлерюгенд» был высоким. По воспоминаниям штурммана СС Гельмута Пока, личный состав 12-го танкового полка СС после объявления о высадке союзников проявил большой энтузиазм: «На территории… наблюдалось большое движение — кто-то приходил, приезжал, кто-то уходил. Солдаты готовили снаряжение, в то время как постоянно прибывали офицеры и связисты. Каждый раз, когда появлялся один или несколько наших офицеров, они громко кричали "Ура!". Некоторые из них обнимали нас, хлопали по спине, другие снимали головные уборы и подбрасывали в воздух. Боевой дух был очень высоким, и мы оказались в атмосфере, которая на нас подействовала». Масла в огонь общей эйфории «подлила» группа немецких истребителей, пронесшаяся над эсэсовскими танками. «Именно это приносило радость в наши солдатские сердца, придавало сил, вливало энергию, и мы были готовы броситься в бой. Энтузиазм про являлся везде, и фразы типа "Мы покажем этим Томми" — снова и снова повторялись в наших разговорах», — вспоминал Гельмут Пок.
Вскоре весь этот энтузиазм оказался растрачен впустую. Танковый полк продолжал стоять на месте, ожидая приказов. Бездействие наводило людей на невеселые мысли, увеличивало нервозность. «Водители еще раз проверили двигатели, чтобы удостовериться, все ли в порядке, но это скорее диктовалось нервозностью, чем технической необходимостью. Мы были готовы к приказу выступать, поскольку считали, что нам не следует больше стоять на одном месте. Время поджимало, и мы опасались, что прибудем слишком поздно на поля сражений, которые нам предстояли. Чувствовалось охватившее людей напряжение. Даже обладающим чувством юмора было
трудно шутить как обычно. После первой волны энтузиазма нас охватил страх перед неизвестностью, хотя мы знали, что ждать и стоять на месте — худший вариант для войсковых частей. Лучше сразу же трогаться с места! "Они не хотят уходить отсюда или мы им не нужны?" спросил один из моих (Гельмута Пока. — P.П.) товарищей»[59].
Только в 07:00 (!)[60] пришел приказ от командира I танкового корпуса СС Йозефа Дитриха: дивизия передавалась в подчинение LXXXI армейского корпуса генерала танковых войск Адольфа Кунтцена в Руане. В этом же приказе оговаривалось и новое место дислокации — район Лизье. Приказ вызвал у Витта замешательство. Во-первых, учитывая, что уже было известно, что противник пробивается к Кану, а узнать подробности в штабе группы армий «Б», из-за отсутствия связи, было невозможно (да и начальник штаба группы армий Ганс Шпайдель отправился досыпать, очевидно, так до конца и не разобравшись в обстановке), а во-вторых, указанный район не входил ни в один из существующих планов развертывания дивизии, не было ни маршрутов, ни пунктов сосредоточения.
56
Хастингс М. Операция «Оверлорд». С. 107.
57
Walther Н. The 12th SS Armored division, p. 53.
58
Первыми предполагал ось задействовать резервы группы армий «Б» — 2-ю и 1 1 6-ю танковые дивизии, но они находились далеко от места сражения, в отличие от. той же «Гитлерюгенд».
59
Бернаж Ж. Немецкие танковые войска. С. 17–18.
60
Карель П. Они идут! 1944. С. 382.