Страница 179 из 192
Полагаю, говорил я тоном не очень-то почтительным, поскольку Феннел смотрела на меня сурово.
— Я согласую это с заместителем директора, — молвила она, выслушав меня. — Продолжайте работать.
Я продолжил, и мы всей компанией дали наименования и более или менее описали около половины видимых приспособлений на подлодке, и тут нас навестила Хильда, чтобы сказать, что мне пора на следующую встречу. Когда я спустился по лестнице, Хильда с минуту изучала меня.
— Ты нарочно старался вывести Дейзи Феннел из себя? Я пожал плечами.
— Нет.
— Ну, все равно у тебя это неплохо получилось. — Хильда издала звук, похожий на хохоток. — Впрочем, это не имеет особого значения, потому что ей без тебя не обойтись. Скажи-ка, на что это похоже, чувствовать себя самой важной персоной в мире, а?
Самая важная персона в мире…
А что, звучит приятно — размышлял я по пути к следующей остановке.
Я видел судебно-медицинскую лабораторию Бюро в арлингтонской штаб-квартире. Но здешняя, в Кэмп-Смолли, была гораздо больших размеров. Работа здесь шла круглые сутки, и лаборатория прямо-таки бурлила всеми видами деятельности. В одной из комнат физики проводили массированную спектроскопию; дверь была закрыта, но оттуда все равно доносился отвратительный, как у бормашины, звук, с которым проводилось отслоение ионов от образчиков металлов Страшил. В следующей комнате химики терзали другие образцы, пузырящиеся и шипящие под стеклянными колпаками. Нас Хильда привела в самую большую комнату, заполненную рядами верстаков. На каждом из них находился какой-то отдельный узел от подвергшихся исследованию хитроумных приспособлений Страшил. С десяток спецов колдовали над внутренностями внеземной техники.
Мы остановились у одного из верстаков, где нас ждал Мррантохроу с двумя или тремя техниками, на одном из которых красовался голубой ооновский берет. Пока Пиррахис приветственно обнималась со своим вновь обретенным бойфрендом, я взглянул на то, что лежало на верстаке. Это была огромная штуковина размером с Хильдин мобильный ящик, но этот не имел колес и вместо белизны холодильника бросался в глаза нескромной зеленоватостью. Вырвавшись наконец из объятий Пиррахис, Мррантохроу взял со стола стопку тщательно выполненных рисунков и сунул ее мне, настойчиво мяукая.
— Это деталь транспортационной машины Других, — перевела Пиррахис. — Она доставлена с человеческой орбитальной станции, называемой «Старлабом», и Мррантохроу сделал зарисовки ее деталей, которые эти люди желают обсудить, когда прибудет еще одна персона.
К тому моменту, как я все это перевел, «еще одна персона» прикатила на инвалидной коляске, с извиняющимся выражением на лице.
— Извините, если заставила вас ждать, — сказала Розалина Арцыбашева. — Я не думала, что вы придете так быстро. Привет, Мяу.
К вящему моему удивлению, гигант ответил «привет, Розалина» по-английски. Ну, почти по-английски. Получилось у него что-то вроде «пьюивей, Воззавлина», но достаточно похоже.
Хильду, разумеется, все эти сантименты ничуть не тронули.
— Вы опять опоздали на семь минут, доктор Арцыбашева, — жестко произнесла она. — Пожалуйста, впредь не задерживайте нас.
— Конечно, — смутилась Розалина. — Еще раз извините. Смотри, Дэн. Вот здесь. — Она взяла у меня пару рисунков и указала на круглый предмет с частично зазубренным краем. — Спроси его, предназначена ли эта штука для соединения вот с этой… — Розалина показала другой листок с деталью, похожей на раковину моллюска.
И так далее, и тому подобное. Знаете, нет смысла подробно описывать эту рутинную работу, продолжавшуюся не один день.
Видите ли, я оказался единственным человеком, способным поговорить с Бертом и Пиррахис, а через нее — с другими Доками. А разговоров предстояло еще очень много, и в каждом требовалось мое участие.
Пожалуй, со стороны Хильды не было таким уж большим преувеличением назвать меня самым важным человеком в мире. Во всяком случае, самым занятым я точно был. Поэтому неудивительно, что какие-то действительно важные дела просто не удержались у меня в памяти.
Глава 45
Не знаю, доводилось ли вам сталкиваться с ситуацией, подобной той, в которой оказался я. Представьте, вы возвращаетесь на свою родную планету именно тогда, когда почти расстались с надеждой снова увидеть ее. И снова встречаетесь с девушкой своей мечты… более или менее. И вы обеспокоены тем, что ваши товарищи из числа людей намереваются сделать с лучшим другом, которому случилось родиться хоршем. И пытаетесь отъесться, отоспаться и переварить все мировые новости, накопившиеся за многие месяцы вашего отсутствия. И днями напролет отвечаете на вопросы и задаете их — с Пиррахис и Бертом, — и постоянно, чуть ли не каждую минуту, вас понуждают перемещаться из одного места допроса в другое, так что вы едва успеваете перекусить на скорую руку и почти не имеете времени для сна.
Эти постоянные перемещения изматывали меня больше всего. К примеру, только мы начинаем выяснять, говорит ли Мррантохроу о магнетизме или электричестве, либо имеет в виду нечто совершенно иное, как нам нужно срочно отправляться на подлодку, где Дейзи Феннел впала в истерику из-за того, что Док принялся отдирать от стены целую панель. К тому моменту, когда мы заканчиваем убеждать ее в том, что он просто делает то, о чем его попросили по цепочке связи (Врарргерфуж, Пиррахис, я, Феннел), и она выдвигает требование, чтобы он позволил механикам Бюро наблюдать за ним и фиксировать его движения (обратно по той же цепочке, четыре или пять раз в обоих направлениях), Хильде уже телефонируют механики из бригады монтажа с жалобами о том, что выделенное им время растрачивается по мелочам. А когда мы возвращаемся к телепортатору Страшил, то застаем Мррантохроу в процессе предпринимаемой им попытки объяснить принципы действия лазероподобного оружия установки, тогда как Розалина Арцыбашева умоляет гиганта рассказать ей, откуда берется энергия для питания вышеуказанного средства транспортировки. И пока мы пытаемся разобраться со всем этим, появляется руководитель ооновских наблюдателей, дабы выразить протест насчет того, что некоторые из полуорганических тканей Страшил издают шипящие шумы и, похоже, загнивают, и почему мы тратим время на аппаратное оборудование, когда пропадают ценные материалы, о способе сохранения которых они, представители ООН, понятия не имеют?
Короче говоря, повсюду царило какое-то болезненное возбуждение. Уж поверьте мне. Только лингвисты чуть ли не наслаждались этой лихорадочной суматохой. После месяцев героических усилий они сумели выудить у Дока всего несколько слов, теперь же они получили свой Розеттский камень, то есть меня, и совершенно новый язык, хорш. Два новых языка! Не просто «новые» в том смысле, что язык какого-то недавно обнаруженного африканского горного племени является новым для по крайней мере западных лингвистов, но языки, абсолютно новые для людей по происхождению, языки, которые развились, не имея общих предков ни с одним из языков, когда-либо слышимых человеческим существом, начиная с первобытных дочувственных воплей и мычания. Я почти ощущал запах их восторженных мечтаний о статьях, которые они в один прекрасный день опубликуют в лингвистических журналах.
Я в какой-то степени понимал их воодушевление. Чего нельзя было сказать о моем друге Берте. Когда меня привели для беседы с ним, он лежал ничком на своей армейской койке, удрученно склонив голову.
Причина его уныния была для меня ясна: спартанские условия существования и никакого уединения — объективы двух установленных на стене видеокамер следили за каждым его перемещением. Впрочем, куда особенно двигаться в камере площадью примерно два на три метра? Когда мы ввалились в нее, там стало и яблоку негде упасть.
— Они хотят задать тебе несколько вопросов, Берт, — сказал я ему.
Его шея повернулась в сторону двух вооруженных охранников в голубых ооновских касках.