Страница 13 из 18
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
В политотделе. Кременской, Адам Петрович.
Кременской. Да, я возмущаюсь. Да, я буду кричать!.. Ты второй раз приезжаешь ко мне без единого практического вопроса и просишь, чтоб тебя немедленно сняли. Ты неспособен работать? Почему неспособен? Я не понимаю коммунистов, которые неспособны работать, я беру под подозрение такую неспособность.
Адам Петрович. Я неспособен летать, я не учился, например, летать, но за это…
Кременской. Бросьте эти разговоры! Партия знает, кому надо летать, а кому плавать…
Вошла Вельтман.
Вельтман, ты слышишь эти разговоры? Он развалит колхоз, он пойдет под суд, он неспособен в самые боевые дни.
Вельтман. Товарищ Кременской, приехала колхозница, — ее муж избил.
Кременской. Вот тебе: я способен разбираться в таких делах?
Вельтман. Ты не уходи, надо сделать выводы. Хорошо?
Кременской. Хорошо.
Вельтман ушла.
Адам Петрович. Я способен отдать жизнь за партию.
Кременской. Да.
Адам Петрович. Если я, как шкурник, убегу от исполнения своего партийного долга, меня надо поставить к стенке.
Кременской. Да.
Адам Петрович. Мне ясен мой долг, но я знаю и свое право честно заявить партии, когда меня неправильно рассматривают, когда я объективно приношу вред.
Кременской. Ты самовольно демобилизовался. Ты наедине решил, что ты неспособен. Ты не просишь помощи, ты объективно не хочешь работать, ты прямо саботируешь… Вот как я стал на вас смотреть, Адам Петрович.
Адам Петрович. Я просил дочь сказать вам, что у меня ничего не выходит. Я думал, что некоторые понятные человеческие моменты в нашей жизни позволят вам помочь мне. Это жизнь, от нее никуда не денешься.
Кременской. Дальше.
Адам Петрович. Разве у членов партии нет жен, нет детей, нет отцов и не должно быть человеческих чувств?
Кременской. Все есть — и жены и дети, и отцы есть, и чувства, которые неотделимы от партийности. Что за чорт, о чем мы говорим!.. Товарищ Вельтман, кто там избил колхозницу? Давайте его сюда.
Адам Петрович. Что же будет дальше?
Кременской. После этих разговоров я не знаю, что будет дальше.
Адам Петрович. Валите вы меня, топчите… (С порога.) Подумайте обо мне. Я много пользы могу принести, много сделать для партии.
Кременской. Подумаем.
Явились Лизавета и Вельтман.
Вельтман. Вот избитая мужем колхозница.
Кременской. Ага. Ну, здравствуйте!
Лизавета. Сесть или постоять?
Кременской. Садитесь, расскажите.
Лизавета. Я уже стала спокойная, а то я навзрыд плакала.
Кременской. Понимаю. За что избил-то?
Лизавета. Я стояла и нагнулась, а он избил на пятой неделе жизни.
Кременской. Так. Недавно поженились?
Лизавета. Я как была, так и ушла от них, и мне сразу сказали в правлении: поезжай сама в политотдел… Довольно.
Кременской. Во двор вошла? Свекры живы?
Лизавета. Нет, он одинокий. Он с Машкой жить остался.
Кременской. С Машкой? Знаю Машу.
Лизавета. Она к нам жить перешла и встала за него.
Кременской. Как зовут мужа? Чей?
Лизавета. Зовут Вася, а так — Дудкин.
Кременской. Бригадир Дудкин?
Лизавета. Конечно.
Явился Дудкин.
Кременской. Ты откуда?
Дудкин. Следом гнался.
Кременской. Бить жену?
Дудкин. Не бить, а бороться.
Вельтман. Кулаками или палками?
Дудкин. Не кулаками, а классовым оружием.
Кременской. Дудкин!
Дудкин. Слушаю.
Кременской. Избил женщину?
Дудкин. Никогда!
Лизавета. И скажешь — не ударил, да?
Дудкин. Да.
Вельтман. Ну, ясно, знаем это.
Дудкин. Тогда пускай она вам при мне скажет, как я ее ударил и куда. За что сразу позорить меня? Кто я — старый зверь? Товарищ Кременской, спросите строго у нее… вы еще ничего не подозреваете.
Вельтман. Строго?.. Не запугивай.
Лизавета. Ударил раз.
Кременской. Дудкин, а мы тебя за лучшего колхозного человека считали.
Дудкин. Товарищи… Товарищ Вельтман, вы же сами мою биографию списывали, вы мне сами записку дали патефон купить… Клянусь вам своей честью, что не ударил я ее, а шлепнул ладонью, и по чем… по заду.
Вельтман ушла.
Кременской. Правда это?
Лизавета. Не отрицаю.
Дудкин. А она схватила патефон и ударила меня патефоном по голове, так что пружина назад отошла, и побежала с подозрением, что я с Машкой живу.
Лизавета. Не отрицаю.
Кременской. Некрасиво, ребята! Молодые люди, цвет колхоза…
Лизавета. Да, нехорошо… а Машка хорошая?… Осталась и за него стоит. А я на-и-вная… Что это такое на-и-вная?
Кременской. Почему Маша у вас живет?
Дудкин. Я вам сейчас подам ее статью. Вы узнаете, куда повернулись разные люди… Шлепнул жену, но от какого чувства? Она на подозрении к Машке стала классовых врагов защищать. Машка из дому ушла к нам и попросила меня отвезти и лично вам сдать ее статью, а эта против: «Не моги!» — «Почему?» — «Я не желаю, я твоя молодая жена». (Подал статью.) Вы прочтите — вы ахнете. Как же тут на молодую жену не цыкнуть, когда она поперек борьбы становится? Она во зле пошла в контору к нам, а там смекнули и сразу ей в газету заявление настрочили… Выходит, что мы с Машей живем, а эту избили и выгнали, как низкие негодяи.
Кременской. А как у них с агрономом, с Людмилой Адамовной? Они не поссорились?
Дудкин. Не знаю.
Кременской. Это очень важно, товарищ Дудкин.
Дудкин. Видать, что нет. Маша ничего не говорила… Про мать сказала. Мать у нее старого покроя. Кременской. Значит, с Людмилой они не поссорились?
Дудкин. Видать, что нет.
Кременской. Хорошо… (Читает статью). Вот что выходит! Тимофеич… Опять про него! Сад… Помолчи-ка, товарищ Дудкин.
Дудкин (тихо). Лиза…
Лизавета. Я с тобой не живу.
Дудкин. Вспомни те ласки…
Лизавета. Не помню.
Дудкин. Глянь на меня.
Лизавета. Не буду.
Дудкин. Значит, я кот?
Лизавета. Не отвечаю.
Кременской (взял телефон). Земельное управление. Заведующего. Томилин?.. Кременской. Узнай сейчас, кому колхоз «Маяк» в этом году сдает сад в аренду. Подробно и точно. Очень важно. Трубку не бросаю.
Лизавета. Заплакать или подержаться?
Кременской. Подержитесь.
Лизавета. Ревновать на Машку или бросить, раз вы так серьезно?
Кременской. По-моему, бросить.
Лизавета. Значит, я опять сделалась, как дура?
Дудкин. Ты не дура, ты наивная.
Кременской (у телефона). Да, да, очень серьезно… Слушаю.
Лизавета (тихо). Вася…
Дудкин. Я твой.
Лизавета. Я тоже.
Дудкин. Сиди и не колыхайся.
Лизавета. Не могу… Вася, выдь в коридор… (Вскочила.) Выдь скорее ко мне! (Ушла. За ней Дудкин.)