Страница 62 из 110
(1) Большое беспокойство причинило мне по многим и весьма основательным причинам недомогание Пассенна Павла1191. Это прекрасный, честнейший, очень любящий меня человек; кроме того, в литературе он соперничает с древними; подражает им, воспроизводит их и прежде всего Проперция1192, от которого он ведет свой род; он подлинный его потомок и больше всего похож на него в том, в чем тот особенно отличался. (2) Если ты возьмешь в руки его элегию, ты прочтешь произведение отделанное, нежное, приятное, действительно написанное в доме Проперция. Недавно он обратился к лирическим стихотворениям, в которых он уподобляется Горацию1193 так же, как в элегиях Проперцию: можно подумать, что он родня и ему, если в литературе имеет какое-нибудь значение кровное родство. Большое разнообразие, большая подвижность: он любит, как истинно любящий, скорбит, как безудержно скорбящий, хвалит, как благосклоннейший человек, шутит, как самый тонкий шутник. Целое у него настолько же закончено, как и отдельные подробности. (3) За этого друга, за этот талант я болел душой не менее, чем он телом, и, наконец, вновь обрел его, обрел себя. Поздравь меня, поздравь также самое литературу, которую нависшая над ним угроза подвергала опасности столь же великой, сколь великой славы она достигнет от его выздоровления. Будь здоров.
23
Плиний Максиму1194 привет.
(1) Когда я произносил свои речи, часто случалось, что центумвиры1195, долго державшиеся в рамках судейской важности и серьезности, все внезапно, как бы побежденные и вынужденные, вставали и выражали мне свою похвалу. (2) Часто я уходил из сената прославленный так, как только мог пожелать, но никогда я не получал большего удовольствия, чем недавно от разговора с Корнелием Тацитом. Он рассказывал, что во время последних цирковых игр рядом с ним сидел какой-то римский всадник1196. После разнообразной ученой беседы всадник спросил его: «Ты италик или провинциал?» «Ты меня знаешь, — ответил тот, — и притом по моим литературным работам». (3) Тот спросил: «Ты Тацит или Плиний?»1197. Не могу выразить, как мне приятно, что наши имена связывают с литературой, как собственность не нашу, людскую, а литературную, и что каждый из нас известен по занятиям своим даже тем, кому лично он не известен.
(4) Несколько дней тому назад случилось нечто подобное. Со мной возлежал1198 выдающийся человек Фадий Руфин1199, а повыше его — его земляк, который в этот день впервые прибыл в Рим. Руфин показал ему на меня: «Видишь его?», и затем рассказал многое о моих литературных работах. Тот ответил: «Это Плиний».
(5) Сознаюсь, я получаю великую награду за свой труд. Если Демосфен был прав, обрадовавшись тому, что старуха из Аттики узнала его, ουτός εστι Δημοσθένης1200, [это Демосфен.] то разве я не должен радоваться тому, что мое имя прославлено? Я и радуюсь, и открыто заявляю, что радуюсь, и (6) не боюсь показаться слишком хвастливым, так как привожу суждение обо мне чужое, а не свое, — тем более, что привожу его тебе, человеку, который не завидует ничьей славе и благоволит к моей. Будь здоров.
241201
Плиний Сабиниану привет.
Ты хорошо поступил, что вольноотпущенника, который когда-то тебе был дорог, вновь принял в свой дом и в свое сердце, куда вернуло его мое письмо. Это доставит тебе радость, а мне это, конечно, радостно, во-первых, потому, что ты так сговорчив, что, даже гневаясь, позволяешь руководить собой, затем потому, что ты так со мной считаешься, или подчиняясь моему авторитету, или снисходя к моим просьбам. Поэтому я и хвалю тебя и благодарю, а вместе с тем уговариваю на будущее: будь снисходителен к заблуждениям своих людей, если даже не будет никого, кто бы упрашивал тебя. Будь здоров.
25
Плиний Мамилиану1202 привет.
(1) Ты жалуешься на кучу лагерных дел и, однако, словно наслаждаясь полным досугом, читаешь мои шутки и безделицы1203, любуешься ими, требуешь их от меня и настойчиво побуждаешь к сочинению новых. (2) После твоего суждения, — а ты человек образованнейший, серьезнейший и, сверх того, в высшей степени правдивый, — я начинаю искать в такого рода занятиях не только услады, но и славы. (3) Сейчас судебных дел хотя и немного, но все же они отвлекают меня1204; когда это кончится, я пошлю что-нибудь из области тех же Камен1205 в это благосклонное лоно. Моим воробушкам и голубкам, если они понравятся и себе и тебе, ты позволишь летать среди ваших орлов1206; если они будут нравиться только себе, то ты постараешься удержать их в клетке или в гнезде. Будь здоров.
26
Плиний Луперку1207 привет.
(1) Я сказал, думается, удачно об одном ораторе нашего века, безыскусственном и здравомыслящем, но не очень величественном и изящном: «У него нет никаких недостатков, кроме того, что у него нет никаких недостатков». (2) Оратор ведь должен иногда возноситься, подниматься, иногда бурлить, устремляться ввысь и часто подходить к стремнинам; к высотам и крутизнам примыкают обычно обрывы1208. Путь по равнине безопаснее, но незаметнее и бесславнее; бегущие падают чаще тех, кто ползает, но этим последним, хотя они и не падают, не достается никакой славы, а у тех она есть, хотя бы они и падали. (3) Риск придает особенную цену, как другим искусствам, так и красноречию1209. Ты видишь, какие крики одобрения обычно вызывают те, кто взбирается вверх по канату, когда кажется, что они вот-вот упадут. (4) Наибольшее удивление вызывает наиболее неожиданное, наиболее опасное, то, что греки так хорошо называют παράβολα. [потрясающее.] Кормчий, плывущий по спокойному морю, проявляет отнюдь не то же мужество, что и при плавании в бурю: в первом случае он, не вызывая ничьего восхищения, без похвал, без прославлений входит в гавань, но когда скрипят канаты, гнется мачта, стонет руль, вот тогда он знаменит и близок морским богам.
(5) К чему я говорю это? Мне показалось, ты в моих сочинениях напыщенным счел то, что я считаю возвышенным, дерзким — то, что я считал смелым, перегруженным — то, что я считал полным. Все зависит от того, отмечаешь ли ты достойное осуждения или бросающееся в глаза. (6) Всякий ведь замечает то, что выдается и выступает; но следует внимательно и остро различать, чрезмерно это или величаво, высоко или беспорядочно. Коснемся Гомера: кто усумнится, куда отнести: αμφι δε σάλπιγξεν μέγας ουρανός... πέρι δ’έγχος εκέκλιτο... [Вдруг как трубой огласилось великое небо (Илиада XXI, 388); ...копье (и кони бессмертные) были мраком покрыты (Илиада, 356—357).] и все знаменитое место ούτε θαλάσσης κΰμα τόσον βοάα? [Волны морские не столько свирепые веют у брега (Илиада XIV, 394).]
(7) Нужны ли отвес и весы, чтобы определить, является ли место невероятным и пустым, или великолепным и божественным? Я и сейчас не думаю, что сказал или могу сказать нечто подобное: и не настолько безумен, но я хочу, чтобы люди поняли, что следует отпускать поводья красноречию и не стеснять полета таланта узкими пределами.
1191
О Пассене Павле см. VI.15.1.
1192
Проперций — поэт времен Августа, автор четырех книг элегий, уроженец Умбрии (родной город — Асизий). В других случаях Плиний именует древними скорее авторов республиканской поры, нежели современников Августа (I.16.3; IV.27.4).
1193
...в которых он уподобляется Горацию... — имеются в виду «Оды» Горация.
1194
Максим. — Адресат письма, видимо, Старший Максим, любитель литературы — IХ.1.
1195
Центумвиры — судебная коллегия, рассматривавшая гражданские дела.
1196
...рядом с ним сидел какой-то римский всадник. — Сенаторы и всадники имели в цирке и театре особые места.
1197
«Ты Тацит или Плиний»? — Намек на эту беседу содержится в «Диалоге об ораторах» Тацита (7, 4).
1198
Со мной возлежал... — За столом римляне лежали на ложах — по три человека на ложе с трех сторон стола (четвертая сторона оставалась свободной для подачи блюд). Три ложа и три места на каждом из лож различались как более или менее почетные (отсюда — сидеть «выше» или «ниже»).
1199
Фадий Руфин — по объяснению новейшего комментатора, занимал должность консула в 113 г. н. э.
1200
...старуха из Аттики узнала его... — Случай этот упомянут у Цицерона (Тускуланские беседы V, 103).
1201
Это письмо — продолжение IХ.21.
1202
Мамилиан — см. IХ.16.
1203
...мои шутки и безделицы... — Плиний имеет в виду свои стихи.
1204
...судебных дел хотя и немного, но все же они отвлекают меня... — ср. VIII.21.3.
1205
Римские Камены соответствовали греческим музам, покровительницам разных видов поэзии (и прозы).
1206
...летать среди ваших орлов... — Орел был знаменем римского легиона. Плиний, вспомнив о стихах Катулла, где речь идет о воробье, и Вергилия, где упоминаются голубки, уподобляет свои стихи этим маленьким птичкам; он посылает их в военный лагерь, где знамя легиона, серебряный орел на высоком деревянном шесте, стояло на почетном месте возле палатки полководца.
1207
Луперк — лицо неизвестное. К нему обращено и письмо III.5 на аналогичную тему.
1208
Оратор должен иногда возноситься... — Плиний здесь защищает позицию сторонников более бурного, взволнованного красноречия против сторонников спокойного красноречия; см. также I.20.20—22; II.5.5—8; VII.12. Из § 7 настоящего письма видно, впрочем, что Плиний противник крайностей азианизма и в конечном счете ратует за «средний путь» в красноречии.
1209
Риск придает особую цену... красноречию. — Ср. Лонгин, О возвышенном 33,2: «Мне хорошо известно, что наименее безупречны огромные творения. Ведь тщательность во всем рискует обратиться в мелочность. В великих же созданиях, как и в чрезмерных сокровищах, должна быть обязательно какая-нибудь небрежность. Может быть, для ничтожных и посредственных творений, чуждых смелых дерзаний и высоких взлетов, вообще неизбежно тяготение к безошибочности и всемерной осторожности, а неустойчивость, вероятно, свойственна только великому из-за его величия» (перевод Н. А. Чистяковой).