Половцы

Несмотря на поражение и разгром объединенных половецких полков, русским князьям стало ясно, что на юго-востоке от Руси сложилось сильное и дееспособное объединение, представляющее для нее весьма существенную опасность. В 1109 г. в декабре Владимир послал в степь своего боярина Дмитра Иворовича с полком. Там «у Дона» удалось захватить 1000 веж (Доном, как мы увидим ниже, летописец постоянно именует Северский Донец).

Этот небольшой стремительный и успешный поход, скорее набег, был, видимо, своеобразной «разведкой боем». Владимиру необходимо было выяснить свои возможности в борьбе с нависшей над его княжеством (Переяславским) опасностью. Кроме того, была и вполне конкретная цель — оттеснить половецкие зимовища с земель, фактически вплотную подходивших к русской границе. Результат как будто был удовлетворительным, на следующий год весной Святополк, Владимир и Давыд решили закрепить свои успехи еще одним походом в степь, дошли до Воиня (на Днепре) и вернулись назад. Очевидно, половцам удалось каким-то способом уклониться от столкновения и сделать невозможным углубление в степь русских полков. Судя по направлению похода, русские князья намеревались идти на стоявших вежами в Среднем Приднепровье половцев. В том же году приднепровские половцы, собравшись с силами, также подвели свои войска к Воиню, но, как и русские, не, решились идти дальше и повернули назад в южные Кочевья.

Донецкие же половцы, пограбленные Дмитром Иворо-вичем, в отместку Владимиру отправились к Переяслав-

лю, «повоевали» в его окрестностях, взяли много сел, уведя в свои вежи большой полон. Вот этот набег и заставил Владимира поторопиться с организацией серии походов, направленных на донецких половцев.

В 1111 г.[2] Владимир вновь на Долобьском съезде князей начал уговаривать весной идти на половцев. На этот раз в походе участвовали Святополк, Вячеслав, Да-выд и Владимир с сыном. Направление этого похода очень подробно освещается летописью, указывается там и время похода: из Переяславля выступили на вторую неделю поста, т. е. 26 февраля, в воскресенье; через пять дней, в пятницу, были уже на границе «поля половецкого» — на реке Суле, затем в субботу подошли к Хоролу и здесь «пометоша сани»; значит, до 4 марта они шли по степи еще на санях, на Хороле их оставили и далее пошли к «Дону» — Северскому Донцу, последовательно пересекая Псел, Голтву, Ворсшгу и еще «многие реки» (Кудряшов, 1948, с. 112—121). Следует помнить, что была ранняя весна и, возможно, реки еще не вскрылись. Этим объясняется стремительность марш-броска русских полков через пересеченное реками почти 500-километровое степное море. 19 марта, также в воскресенье, они подошли «к Донови». Здесь «оболичишася во броне и полки из рядиша и поидоша ко граду Шаруканю». Жители этого городка вышли навстречу русскому войску и приветствовали его подношением угощения рыбой и вином. Судя по тому, что Владимир приказал подходить к городку с пением молитв, встреча их была организована также христианами. Факт этот представляет значительный интерес, поскольку свидетельствует о наличии в степях среди донских половцев населения, готового перейти на сторону Руси как по религиозным, так, возможно, и по политическим соображениям. Скорее всего, это были асы-ясы-аланы, оставшиеся в степях после прихода сюда печенегов, а затем половцев, бывшие подданные хазарского кагана. Как и их сородичи — аланы, жившие в предгорьях Кавказа, они, вероятно, в массе своей приняли христианство. Не подлежит сомнению, что христиане и земледельцы аланы с большой охотой перешли бы под власть русских князей.

Городок на берегу Донца (Дона) принадлежал, судя по названию, лично великому хану Шарукану, жители были обязаны выплачивать ему дань. Поблизости от Ша-рукана стоял еще один «город», т. е. небольшое укреп-леньице,— Сугров. Видимо, хозяином его был хан Сугр, попавший в 1107 г. в плен к русским. Поскольку городок, а значит, и кочевья Сугра находились в непосредственном соседстве к Шарукану (между городками всего один день пути, т. е. не более 40 км), можно предполагать их близкое родство (братья, отец и сын?).

Сугрячи не встретили русских дарами, и поэтому городок был взят и сожжен. После этого русские полки, по словам летописца, ушли «с Дона» (вероятно, имеется в виду с берега Донца). Первая встреча с половцами произошла «на протоке Дегая» — видимо, на каком-то небольшом ручейке в бассейне Донца. Половцы были разбиты, отступили и вновь собрали силы. Через два дня на реке Сальыице половецкие полки снова преградили путь русским и «брань бысть люта»,—- писал летописец.

С большим трудом досталась русским победа. Взято было «полона много и скоты, и кони, и овце, и колодников много изоимаша рукама» (ПСРЛ, II, с. 268).

Следует сказать, что половцы через год (в 1113 г.) попытались взять реванш. В этом году умер Святополк, и половцы, учитывая некоторый разброд среди князей, стремившихся сесть на киевский стол, решили воспользоваться этим. Соединенными силами нескольких орд они подошли к русской границе — к городу Вырю. Однако Владимир Мономах, объединив полки своих сыновей и племянников и уговорив участвовать в контрударе Олега, повел их навстречу половцам, которые, узнав об этом, бежали, не приняв боя.

Несмотря на поспешное отступление половцев, самый факт нападения на пограничье всего по прошествии года после разгрома их у Сальницы показал, что военный потенциал половцев остался весьма значительным. Поэтому Владимир вновь начал готовиться к походу на восточное (донецкое) объединение.

В 1116 г. он послал своего сына Ярополка, а Да-выд — сына Всеволода «на Дон». Молодые князья вновь на берегах Донца захватили городки Шарукан и Сугров, а также третий город — Балин. Кроме того, Ярополк взял там себе красавицу жену — дочь «ясского князя», что еще раз подтверждает заселенность городков ясским (аланским) населением. Интересно, что эта княгиня — Елена Яска — еще раз упоминается в летописи под 1145 г., когда она перехоранивала останки своего мужа Ярополка из церкви св. Андрея в церковь Анны.

Несмотря на то что исследователи, походов Владимира Мономаха единодушно соглашаются с отождествлением летописного «Дона» с современным Северским Донцом (Кудряшов, 1948, с. 112—118), «половецкие города» на этой реке размещаются ими по-разному. Так, К. В. Кудряшов помещал их на правом берегу Донца между г. Изюмом и устьем речки Казенный Торец. Мне представляется, что более правы те ученые, которые размещают эти городки на Донце в районе современных городов Чугуе-ва, Змиева и сел Коробовы хутора, Гайдары, т. е. на 100 км северо-западнее указанного Кудряшовым участка, а это значит, что городки и зимовища половцев располагались почти вплотную к русской границе: пограничный город Донец на реке Уды стоял всего в 30 км от Чугуе-ва. В этом случае вполне понятно неистовое желание Владимира оттеснить половцев с занятых ими позиций.

Они находились слишком близко от русских поселений и вследствие этого были особенно опасны для них. Что касается конкретного определения места каждого из упомянутых летописью городов, то, к сожалению, ни в Чу-гуеве, ни в Змиеве не сохранилось никаких следов древних культурных слоев и поэтому мы не можем уверенно говорить, что здесь в XII в. стояли алано-половецкие городки-зимовища. Тем не менее в качестве гипотезы локализация Шаруканя на месте Чугуева, а Сугрова — Змие-ва вполне допустима. Название третьего города — Балин, возможно, происходит от тюркского baliq, что означает «город». Он находился, как известно, рядом с двумя предыдущими. Немного южнее Змиева, у села Гайдары, археологи обнаружили слабо укрепленное поселение, датирующееся примерно XII в. Возможно, это остатки третьего половецкого городка-становища.

В походе 1111 г. русское войско, взяв городки, стоявшие на правом, высоком берегу Донца, переправилось еще по льду (был март) на левый берег. Там произошло у них первое столкновение с половцами (на Дегае), после которого русские, естественно, углубились в степь, преследуя основные силы половцев. Встреча произошла только через два перехода, т. е. еще через 70 км (минимум) у речки Сальницы (в районе нынешнего города Изюма). Предложенное Кудряшовым размещение городков ниже впадения Сальницы в Донец предполагает, на мой взгляд, ничем не оправданное, причем поспешное, возвращение князей из степной глубинки после взятия городков. Битвы с половцами по неясной причине также происходили на обратном пути, а значит, русские даже не собирались сражаться с половцами и, главное, разгромить их. А это, как мы знаем, не соответствует решению князей на Долобьском съезде: они направляли удары для уничтожения опасности, а не для грабежа ближайших кочевий. Характерно, что в 1116 г., когда в поход пошли только молодые князья, они не решились после повторного взятия городков идти в глубь степи: сил для этого было недостаточно. Тем не менее одна из задач, поставленных Владимиром, была решена: половцы ушли из этого региона и более уже не возвращались сюда.

2

Следует сказать, что здесь и далее при указании точных дат событий я даю их по Ипатьевской летописи без учета поправок на «ультрамартовские», «сентябрьские» и «мартовские» годы (Береогсков Я. Г. Хронология русского летописания. М., 1963), поскольку читателям данной книги легче найти конкретную сноску в летописи под тем годом, который в ней указан, а с поправками они при желании могут ознакомиться в книге И. Г. Бережкова. Принципиального значения для нашей темы исправления дат фактически на несколько месяцев значении на имеют.