Страница 77 из 282
Благослови тебя Бог! Навсегда твоя старая
Женушка.
Привет Кириллу, Дмитрию и Борису.
Могилев. 4 сентября 1915 г.
Моя милая душка,
Несчетно целую тебя за твои дорогие письма; последние два восхитительно пахли твоими духами, которые прошли даже сквозь конверт в виде сального пятна!
Когда увидишь Павла, скажи ему, что я намереваюсь впоследствии отправить его к армиям. Георгий теперь переходит из одной армии в другую. Он телеграфировал, что 1-го сентября в Лиде его поезд подвергся бомбардировке с аэропланов и что было убито около 20 человек!
Вчера прибыл Борисс интересными бумагами для меня от ген. Олохова[389] — он сменил Безобразова. Приятно слышать со всех сторон такие похвалы Борису и как его любит не только его собственный полк, но и другие. У меня явилась мысль назначить его походным атаманом вместо превосходного ген. Покотило[390], который недели две тому назад уехал обратно, на Дон. Я уверен, ты спросишь меня: почему не Мишу? Но я хочу попробовать подержать его около себя, а там посмотрим. Может быть, он сможет получить командование кавалерийским корпусом Хана-Нахичеванского.
Несколько дней тому назад я получил просьбу Юсупова освободить его от Москвы и согласился на это, тем более, что весьма энергичный и хороший ген. Мрозовский[391], только что назначен команд. войсками Московск. военн. округа.
Там и на войне он командовал гренадерским корпусом, знает город и покажет себя, я надеюсь, когда настанет момент.
Ты спрашиваешь моего совета насчет приема 3 германских сестер — я думаю, конечно, да, — особенно если мама принимает их. Такие вещи здесь кажутся гораздо более простыми и ясными. Голубка моя, мне так недостает тебя временами, и я чувствую себя таким одиноким!!!
Германцы вливаются в прореху между нашими войсками в Двинске и другими, что у Вильны, и это сильно озабочивает Алексеева, так как сведений и подробностей не имеется. Их кавалерийские патрули со следующей позади пехотой дошли до железной дороги у Полоцка! Это движение опрокидывает наш план подвоза резервов к двум упомянутым городам. Можно в отчаяние прийти, когда ты не в состоянии передвигать и сосредоточивать войска так быстро, как хотел бы.
Он (Алекс.) сказал мне нынче, что находит необходимым перенести ставку, и полагает, что для этого подошла бы Калуга. Это очень печалит меня, потому что я снова буду чувствовать себя далеким от армии. Он отправил кого-то, и Воейкова тоже, для выбора подходящего места. Может быть, он и прав, номне эта мысль очень не нравится. Если Бог вновь пошлет нам благословение, и мы сможем остановить это нашествие неприятеля — тогда, разумеется, ставка останется в Могилеве, что и удобно, и целесообразно — здесь все близко и под рукой.
Мой друг ген. Вильямс показал мне телеграмму о благополучном прибытии двух новых подводных лодок в Балтийское море. Теперь в нашем флоте пять английских лодок. Это, если помнишь, результат моей телеграммы к Джорджи — той, которую я послал ему перед отъездом. Видела ли ты в газетах речи Китченера и Ллойд-Джорджа о войне и роли, которую играет в ней Россия? Очень верно. Дал бы только Бог, чтоб они и французы начали теперь — давно пора!
Только что получил твое милое письмо с двумя газетными вырезками и письмом Марии. Благодарю тебя от всего сердца за все, что ты пишешь, а также за ящик со сластями, которые великолепны. Завтра приму Щербатова, который приезжает сюда, а также Поливанова. Димка Голицын просил позволения уехать впоследствии в Тифлис — он может быть хорошим помощником Никол., так как хорошо знает тамошнее общество и народ, — и я разрешил ему последовать за Н. Лучше тусть его окружают хорошие люди!
Ну, я должен кончить, уже поздно. Спокойной ночи, спи крепко, моя бесценная женушка.
5-го сент. Доброе утро, мое возлюбленное Солнышко. Пасмурно и холодно, и похоже на дождь. Мне сейчас нужно принять две депутации, а затем я отправляюсь на обычный доклад. Нынче тезоименитство Эллы. Благослови Бог, моя драгоценная женушка, тебя и детей! Всех вас нежно целую.
Неизменно твой старый муженек
Ники.
Передай, пожалуйста, А. это письмецо.
Царское Село. 5 сентября 1915 г.
Мой любимый,
Серая погода. — Армия Иванова опять имела успех, но как тяжко на севере, хотя я уверена, что Бог поможет! — Переводим ли мы туда еще войска? Прямо несчастье, что у нас так мало железных дорог!
У меня ничего нет интересного, чтобы сообщить тебе. Была вчера в нашей нижней церкви с 6 1/2 до 8 часов и много за тебя молилась, мое сокровище. Вечером мы вязали, как всегда, и легли около 11 часов. — Я должна встать и причесаться до прихода Боткина, так как послала за Ростовцевым к 10 часам. — Целую тебя!
Ну, вот, был у меня Ростовцев, и я ему сказала, что мы едем в город и чтобы он нас встретил на вокзале с Апраксиным, Нейдгардтом, Толстым. Оболенским. Так все это и было в 3 часа (М.Д. встретил нас с нашими автомобилями), и на вокзале Р. передал им мое желание посетить беженцев. — Мы поехали без предупреждения и осмотрели 5 мест, — один ночлежный дом, который стоял пустым — около Нарв.cocm.[392], где женщины с детьми спят в двух лагерях; в соседнем доме помещаются мужчины. — Многие из них ушли искать работу. — Затем мы видели место, куда их сначала привозят, записывают и где их осматривают доктора — там есть баня и столовая. — Затем были в другом месте, на бывшей шоколадной фабрике, где живут женщины с детьми, — все целовали мне руки, но со многими я не могла объясняться, так как они польки или латышки. — Вид у них был не очень несчастный и грязный. — Самое трудное найти для них работу, так как у них много детей. — Рядом с пакгаузом выстроено прекрасное новое деревянное здание, с большой кухней, столовой, спальнями и ваннами — поезда подходят прямо туда.
Но после всего этого я устала и не могу идти в церковь. — Интересно, поймешь ли ты мою телеграмму. Она написана в Эллином стиле, но А. просила меня скорее это сделать, так как Масалов говорил с ней по телефону и сказал, что Щербатов сегодня тебя увидит. — Газеты готовятся опять начать кампанию против нашего Друга и Ани. Щербатов обещал здесь Масалову остановить это, но это исходит из Москвы, и он не знает, как за это приняться. — Но это необходимо запретить. Самарин будет, наверное, продолжать в том же духе — такой позор, только чтобы и меня туда втянуть! — Будь строг! — А что насчет Юсупова? Он не намерен возвращаться и подал в отставку, хотя это никогда не делается во время войны. — Нет ли у тебя способного генерала, который мог бы его заменить? Только он должен быть действительно энергичным. — Все мужчины стали теперь бабами!
Со мной завтракала m-me Зизи, так как сегодня ее именины. Затем мы разговаривали, и я многое ей объяснила, за что она была благодарна, так как это открыло ей глаза на многое, что было неясно.
Ты знаешь, что этот рамоли Фредерикs сказал Орлову (который повторил это Зизи), что я чувствую, что он меня не любит, — так что тот продолжал оправдываться и доказывать свою невинность. Графиня Бенкендорф[393] выразила А. свой восторг по поводу его отставки, заметив, что давно пора, так как он позволяет себе говорить ужасные вещи. — Добрые старики Бенкендорф намекнули вчера А., что мне надо бы посетить беженцев, и вот я немедленно это сделала, потому что знаю, что это может вызвать интерес к этим несчастным существам.
389
Олохов Владимир Аполлонович, генерал от инфантерии.
390
Покотило Василий Иванович, генерал от кавалерии, наказный атаман войска Донского.
391
Мрозовский Иосиф Иванович, генерал от артиллерии.
392
Нарвской заставы.
393
Бенкендорф Мария Сергеевна, жена графа П.К. Бенкендорфа.