Страница 169 из 282
Старик[866] уезжает теперь на 10 дней, и я просил Бенкендорфа[867] приехать сюда на этот срок. Теперь пора кончать письмо, моя любимая. Да благословит Бог тебя и девочек!
Осыпаю тебя страстными поцелуями, моя душка-женушка, и остаюсь навеки твой
Ники.
Ц. С. 27 мая 1916 г.
Мой любимый!
Хорошие известия наполнили мое сердце радостью за тебя. Это такое счастье и такая награда за весь твой тяжкий труд и терпенье! Мне кажется, что как будто мы снова начинаем войну, — да ниспошлет Господь свое благословение, и — только бы все оказались на высоте находчивости и предусмотрительности! В лазарете, как говорят, по прочтении газет радостно прокричали ура, — они все стремятся поскорее вернуться на фронт, чтоб присоединиться к своим товарищам.
Вчера днем мы были в Большом Дворце, а затем поехали кататься. В 6 я на полчаса зашла в Анин лазарет, чтоб повидать всех и написать ей обо всем. Оставь у себя фотографии до нашей встречи, — они предназначаются для твоего альбома, дорогой. Мои снимки тоже вышли удачными, и я заказала отпечатать их в нескольких экземплярах. Обедали в комнате, так как стало прохладнее и сыро, и я опасалась за мою щеку. Итак, ты 25-го произвел Бэби в ефрейторы, это очень мило! Боткин уехал в Ливадию через Евпаторию, чтоб отвезти свою дочь на свадьбу сына в имение Абазы. Почему твоя свита сразу вся разъезжается?
Бенкендорф в восхищении, что его пригласили в ставку, где он будет ближе к первоисточникам новостей — ведь так хочется знать все более подробно, а это, разумеется, не всегда возможно. Я рада, что Бэби переживает эти дни вместе с тобой — такие великие моменты остаются в душе на всю жизнь! Я бесконечно счастлива за тебя, мой ангел. С безграничной любовью и нежностью я мысленно осыпаю тебя поцелуями и прижимаю тебя к моему сердцу — оно пылает любовью к тебе!
Пасмурное утро, погода никак не может решить — разразиться ли ей дождем или же дать солнцу пробиться сквозь тучи. Каждое утро набрасываешься на газеты с жадностью и с сердцебиеньем, и иногда не по силам для смертного такая радость и такое волнение.
Правда ли, что формируются новые полки для отправки во Францию? Как Бэби нравятся письма П. В. П.[868], вполне ли он их понимает? Твои враги-галки производят дикий шум против моего окна. Я должна встать и одеться перед лазаретом — поставлю, как всегда, свечку у Знамения за тебя, с чувством нежной любви, мой единственный и мое все, моя радость, мой муженек дорогой!
Погода стала совсем божественной. Посидела в саду при лазарете в то время, как раненые играли в крокет. Сейчас Татьяна катается верхом, Мария и Анастасия собираются полоть сорные травы в маленьком саду, так как они мешают расти ландышам, — Ольга едет со мной в лазарет, а затем мы с ней покатаемся.
Без конца нежно целую и горячо обнимаю тебя, мой дорогой.
Твоя старая
Солнышко.
В 6 ч. будет Штюрмер.
Ц.С. 27 мая 1916 г.
Моя любимая!
Нежно благодарю тебя за твое дорогое письмо. Только что приехал Бенкендорф и сообщил мне последние устные новости о тебе. Как жаль, что этоне была ты сама, моя дорогая! Слава Богу, известия продолжают быть хорошими.
Штаб считает, что общее количество взятых нами германских и австрийских пленных достигает 70000 солдат и тысячи офицеров! А в официальных сообщениях было в первый раз употреблено слово “победа”. Н. прислал мне лично от себя очень сердечную телеграмму.
Я вполне понимаю то, что ты говоришь об А. Прошу тебя, моя дорогая, будь прежде всего госпожой себе — своего времени и распределяй его согласно с твоими обязанностями и желаниями. Совершенно достаточно, если ты будешь предоставлять ей время после завтрака или вечера, но не то и другое. Я искренно желаю ей добра, но, конечно, нахожу, что ты можешь с спокойной совестью поступать так, как ты это находишь наилучшим, согласно твоим собственным привычкам!
Только что Алексей и я приняли депутацию от крестьян Херсонской губ. (Одесса). Представь себе, эти трогательные люди поднесли мне 600000 р. от всего населения на военные нужды! Придумай, на что бы нам употребить эту колоссальную сумму, и не прислать ли мне ее тебе? Я еще не решил, куда ее израсходовать.
Погода прекрасная и очень теплая, даже жаркая и пот стекает ручьем по моему лицу, — мы поедем на реку.
Икона из Москвы прибывает завтра. Ей будет приготовлена торжественная встреча.
Должен теперь кончать. Да благословит тебя Бог, мое дорогое Солнышко!
Нежно целую тебя и девочек и остаюсь навеки твой
Ники.
Ц.С. 28 мая 1916 г.
Любимый мой!
Я не знаю, как это случилось, что я не нашла твоего письма до самого обеда, когда я вскрывала все большие конверты с докладами. Радость, испытанная мной, еще более возросла при чтении твоих милых строк. — Сегодня у меня нет времени для длинного письма. Я целый час читала доклады и писала, а сейчас должна встать и отправиться в лазарет — мне предстоят две трудные перевязки. Фред. с женой будут у нас завтракать, потом я должна ехать на открытие лазарета для детей-беженцев. а затем осмотреть Дрожд. род. приют и т.д., чтобы решить, какой нам строить лазарет. — Элла телеграфировала, что Крестн. ход. с Влад. Б. М. производил трогательное впечатление, большое стечение народу.
Какие хорошие вести опять, сердце радуется, и сегодня упоминаются выдающиеся подвиги, что тоже хорошо.
Дивная погода.
Наша группа на Хаджиб. Лимане вышла очень удачной, m-me Сосновская прислала мне ее. — Вчера каталась с Ольгой. Когда мы собирали маргаритки, к нам подошла кн. Палей — она только что получила от Ворта (парижский портной) подарок для меня ко дню рождения и хочет мне его принести, — что это еще? Мне хочется, чтоб она оставила меня в покое. — А теперь, мой дорогой, поздравляю тебя с днем рождения Татьяны, ей завтра исполнится 19. Как время летит! Целую, обнимаю и прижимаю тебя к моему тоскующему сердцу и нашептываю тебе слова глубочайшей любви и преданности, мое дорогое сокровище.
Бог да благословит тебя и все твои начинания!
Твоя старая
Женушка.
Сердечное спасибо за милое письмо.
Ц. ставка. 28 мая 1916 г.
Моя родная душка-Солнышко!
Совсем нет времени написать как следует. У нас все идет прекрасно. Сегодня в нашу церковь принесут икону Влад. Б. М. Я уверен, что ее благословение нам очень поможет. Люблю тебя и тоскую по тебе ужасно.
Ген. Вильямс очень благодарит за цветы. Да благословит тебя Господь, моя любимая! Тысячи нежных поцелуев от твоего
Ники[869].
Ц.С. 29 мая 1916 г.
Мой дорогой, любимый!
Поздравляю тебя с днем 19-летия нашей милой Татьяны. Как время летит! Хорошо я помню этот день на ферме. — Стоит невозможная жара, в комнатах гораздо прохладнее, но я лежу на балконе. Мое сердце чувствует жару и протестует. Слышен колокольный звон — сегодня служба длится бесконечно долго. — Большое тебе спасибо, голубчик, за твою дорогую открытку. Слава Богу, все продолжает идти хорошо, — где же мы разместим всех этих пленных? В Сибири много места, только прикажи, чтобы все было сделано быстро и как следует, чтоб все было гигиенично устроено, во избежание эпидемий.
Мы очень были удивлены, когда Н.П. телефонировал, что он приехал по делу на один день, а потому мы хоть на короткое время заполучили его к чаю, — он хорошо выглядит, очень похудел. Они стоят впереди всех. Он рассказал нам много интересного, очень о тебе расспрашивал; — теперь, вероятно, уж не скоро вернется сюда, — был здесь 5 недель тому назад, вместе с Родионовым, который тоже на днях приедет сюда на два дня. Говорит, что Кирилл намеревается в скором времени посетить их.
866
Фредерикс В.Б., министр Двора и уделов.
867
Бенкендорф П.К., обер-гофмаршал царского Двора.
868
Петров П.В.
869
Написано на открытке.