Страница 11 из 17
В области философского осмысления действительности русская научная мысль во многом переместилась за рубеж. Коренная русская мысль характернее всего проявилась в трудах И.А. Ильина и И.Л. Солоневича.
В своем докладе «Творческая идея нашего будущего», сделанном в Белграде и Праге в 1934 году, русский мыслитель Иван Ильин формулирует назревающие проблемы русской национальной жизни. Мы должны сказать всему остальному миру, заявлял он, что Россия жива: что хоронить ее — близоруко и неумно; что мы — не человеческая пыль и грязь, а живые люди с русским сердцем, с русским разумом и русским талантом; что напрасно думают, будто мы все друг с другом «перессорились» и пребываем в непримиримом разномыслии; будто мы узколобые реакционеры, которые только думают сводить свои личные счеты с простолюдином или «инородцем».
В России грядет всеобщая национальная судорога, которая, по мнению Ильина, будет стихийно мстительной и жестокой. «Страна вскипит жаждой мести, крови и нового имущественного передела, ибо поистине ни один крестьянин в России ничего не забыл. В этом мнении встанут десятки авантюристов, из коих три четверти будут «работать» на чьи-нибудь иностранные деньги, и ни у одного из них не будет творческой и предметной национальной идеи».
Чтобы преодолеть эту национальную судорогу, русские национально мыслящие люди должны быть готовы генерировать эту идею применительно к новым условиям. Она должна быть государственно-исторической, государственно-национальной, государственно-патриотической. Эта идея должна исходить из самой ткани русской души и русской истории, из их духовного лада. Эта идея должна говорить о главном в русских судьбах — и прошлого, и будущего — она должна светить целым поколениям русских людей, осмысливая их жизнь и вливая в них бодрость.
Главное — воспитание в Русском народе национального духовного характера. Из-за его недостатка в интеллигенции и массах Россия рухнула от революции. «Россия встанет во весь рост и окрепнет только через воспитание в народе такого характера. Это воспитание может быть только национальным самовоспитанием, которое может быть проведено самим Русским народом, то есть его верной и сильной национальной интеллигенцией. Для этого нужен отбор людей, отбор духовный, качественный и волевой».
Процесс этот, по мнению Ильина, уже начался «незримо и бесформенно» в России и более или менее открыто за рубежом: «отбор несоблазненных душ, противопоставивших мировой смуте и заразе — Родину, честь и совесть; и непреклонную волю; идею духовного характера и жертвенного поступка». Начиная с меньшинства, возглавляемого единоличным вождем, Русский народ в ближайшие 50 лет должен одолеть все преграды и перешагнуть через них совокупным, соборным усилием духа.
В конце 30-х годов был создан опубликованный во время войны труд И.Л. Солоневича «Народная монархия». «Никакие мерки, рецепты, программы и идеологии, заимствованные откуда бы то ни было извне, — неприменимы для русской государственности, русской национальности, русской культуры». Русская политическая мысль, по мнению Солоневича, может быть русской политической мыслью тогда и только тогда, когда она исходит из русских исторических предпосылок. Отсюда вывод: «Политической организацией Русского народа на его низах было самоуправление, а политической организацией народа в его целом было Самодержавие». Это исключительно русское явление — не диктатура аристократии под вывеской «просвещенного абсолютизма», не диктатура капитала, подаваемая под соусом «демократии», не диктатура бюрократии, реализуемая в форме социализма, а «диктатура совести, диктатура православной совести». Предложенное Солоневичем понятие «соборная монархия» обозначало «совершенно конкретное историческое явление, проверенное опытом веков и давшее поистине блестящие результаты: это была самая совершенная форма государственного устройства, какая только известна человеческой истории. И она не была утопией, она была фактом». По справедливому выводу Солоневича, превосходство царской власти неоспоримо: «Царь есть прежде всего общественное равновесие. При нарушении этого равновесия промышленники создадут плутократию, военные — милитаризм, духовные — клерикализм, а интеллигенция — любой «изм», какой только будет в книжной моде в данный исторический момент». Таким образом, русская общественная мысль возвращалась к идее монархии.
ГЛАВА 5
Трагедия русской монархии. — «Император Кирилл». — Его связи с масонами и католиками. — Сен-Женевьев-де-Буа. — Патриоты в эмиграции. — Русские фашисты.
«Отсутствие монархической интеллигенции и по ту и по эту сторону рубежа — есть самое слабое место монархического движения и самая сильная угроза будущему российской монархии. Было бы преступлением закрывать глаза на тот факт, что этот участок монархического фронта оголен вовсе. Именно на этом участке следует ждать прорыва вражеских сил», — писал И.Л. Солоневич в 1939 году. В этом его заявлении большая доля преувеличения. В самом деле, большая часть российской интеллигенции принадлежала либерально-космополитическому лагерю эмиграции. Как отмечал профессор Краинский, она возглавлялась «вождями Февральской революции и лицами, выплывшими, благодаря своим иностранным связям, на поверхность зарубежной жизни. Когда под охраной штыков белых армий открылся путь в эмиграцию, туда бросилась вся нечисть Февральской революции, определившая в будущем физиономию эмиграции. Здесь очутились творец русской революции Струве с его подругой бабушкой Брешковской, здесь в полном составе предстало Временное правительство с Керенским во главе, и на пенсии за разрушение России поселились заговорщики и палачи Императора»[35].
Однако существовала и монархическая интеллигенция, хотя была слаба и разрозненна. Тем не менее ее лучшие представители продолжали сохранять русскую монархическую идеологию. В трудах Н.Д. Тальберга, Б.Л. Бразоля, И.К. Кириенко, И.С. Ланского, Н.Е. Маркова, В.Д. Мержеевского, А.Д. Нечволодова, Н.А. Степанова, Н.Ф. Степанова (Свиткова), П.Н. Шамбельского-Борка и других русских монархистов давались трезвые оценки происшедшего в России, определялись пути преодоления национальной катастрофы.
Самое главное, что монархическую идеологию сохранила Русская Церковь за рубежом.
В обращении архиепископа Иоанна (Максимовича) на II Всезарубежном Архиерейском соборе в Югославии в 1938 году (отражавшем позиции всей Зарубежной Церкви) справедливо заявлялось:
«Русский народ весь в целом совершил великие грехи, явившиеся причиной настоящих бедствий, а именно: клятвопреступление и цареубийство. Общественные и военные вожди отказали в послушании и верности Царю еще до Его отречения, вынудив последнее от Царя, не желавшего внутреннего кровопролития, а народ явно и шумно приветствовал совершившееся, нигде громко не выразив своего несогласия с ним. Между тем здесь совершилось нарушение присяги, принесенной Государю и Его законным наследникам, а кроме того, на главу совершивших это преступление пали клятвы предков — Земского Собора 1613 года, который постановления свои запечатлел проклятием нарушающих их.
В грехе цареубийства повинны не одни лишь физические исполнители, а весь народ, ликовавший по случаю свержения Царя и допустивший Его унижение, арест и ссылку, оставив беззащитным в руках преступников, что уже само собою предопределяло конец.
Таким образом, нашедшее на Россию бедствие является прямым последствием тяжелых грехов, и возрождение ее возможно лишь после очищения от них. Однако до сих пор нет настоящего покаяния, явно не осуждены содеянные преступления, а многие активные участники революции продолжают и теперь утверждать, что тогда нельзя было поступить иначе.
Не высказывая прямого осуждения Февральской революции, восстания против Помазанника, русские люди продолжают участвовать в грехе, особенно когда отстаивают плоды революции».
35
Владимирский вестник. 1964. № 99 (январь).