Страница 53 из 56
А до Ленинграда, тем временем, уже доходят слухи о московских выступлениях Аркадия. И Сергея Ивановича Маклакова, по-видимому, это отнюдь не может радовать. Как-никак, он считает себя если не первым, то одним из ведущих "продюсеров" Северного, а, между тем, последнюю запись с Аркадием он сделал аж десять месяцев назад. А в Москве Северный, оказывается, имеет успех на совершенно новом поприще — не на подпольных записях, а на публичных, хоть и тоже подпольных, концертах. И Сергей Иванович решает, что пора бы уже и ему организовать с Северным какое-нибудь мероприятие, пока не оказался на обочине! Впрочем, об организации публичных концертов в Питере Маклаков не думает, поскольку дело это для него новое, а главное — хлопотное и опасное. Держась прежних традиций, он просто решает пригласить Аркадия из Москвы на очередную запись. И вот в середине февраля, получив "вызов" от Сергея Ивановича, Аркадий Северный собирается в Питер…
Надо, кстати, заметить, что Москва 1980 года от Рождества Христова уже начала в это время готовиться к Олимпиаде, и оставаться в этом городе Аркадию, при его-то образе жизни, было достаточно опасно. Для того, чтобы во всеоружии встретить это эпохальное мероприятие, власти предержащие затеяли грандиозную чистку столицы от различных элементов, которые своим видом или поведением могли помешать празднику. Нет — бомжам и диссидентам! И хотя, с одной стороны, Северный вроде как и не подпадал под эти определения, но, с другой стороны. Было бы желание (у властей), а статья всегда найдётся подходящая. Впрочем, сам-то Аркадий, скорее всего, ни о чём подобном и не задумывался. Ведь у него уже сложилось вполне определенное мировоззрение, о котором мы, так или иначе, уже неоднократно говорили на предыдущих страницах… Мировоззрение, для которого, пожалуй, до сих пор не существует научного определения, и есть только народное слово, родившееся как раз в те времена — "пох. изм". Чисто русско-советское явление, не укладывающееся ни в какие в традиционные рамки — ни анархизма, ни кинизма, ни нигилизма, ни хиппарства… И Северный, в общем-то, был в этом лишь особо ярок, но далеко не уникален. Впрочем, не стоит, наверное, устраивать здесь философские трактаты о социально-этических феноменах периода заката развитого социализма. Как бы там ни было, Аркадий покидает Москву. С какими чувствами — об этом, конечно, можно только гадать. По свидетельству Анатолия Писарева, Аркадий за все время их знакомства ни разу не выказывал особого желания уехать в Питер… Так что неизвестно, что звучало тогда в душе у Северного: "Здравствуй, Невский! Здравствуй, Кировский! Здравствуй, чудная Нева!..", или — "…вновь с головою браться за старое, в хмурый и злой Ленинград…"
Олимпиада бывает не каждый день. В отличие от США и примкнувших к ним другим странам "свободного мира", питерские коллекционеры и любители блатного фольклора решили не бойкотировать это событие, но по-своему отметить. С участием, разумеется, Аркадия Северного, так вовремя приехавшего в родной город.
Впрочем, "отметить Олимпиаду" — может быть, слишком категоричное заявление. Ну, какая особая "отметка" в том, что во вступлении к новому концерту, записанному 24 февраля 1980 года, Николай Резанов на вопрос Аркадия "А какой год, Коля?" отвечает: "Олимпийский!" Собственно, Коля и не мог ответить ничего другого, потому что этот "олимпийский год" навяз тогда в ушах у всей страны. Да и это определение было ещё благом, потому что до того были сплошные "третьи решающие" и "четвёртые определяющие" года пятилеток, год "юбилея великого Октября" и прочая, прочая, прочая. Так что реплика Резанова вполне понятна. Больше про Олимпиаду во всём концерте нет ни слова, но, тем не менее, этого оказалось достаточно, чтобы в будущем этот концерт стали называть "Олимпийским".
Но не всегда. Иногда ещё — "Трезвость". Про путаницу в названиях концертов мы говорили уже не раз. И здесь как раз ничего удивительного нет. В этом концерте много других, гораздо более непонятных моментов. Например, почему играющий в этом концерте ансамбль из ресторана "Приморский" никак себя не назвал? А ведь он состоял, за исключением скрипача, из музыкантов, уже не раз выступавших как "Братья Жемчужные"! Но опять, как и в случае с "Божьей обителью", популярный лейбл почему-то остаётся невостребованным. Там хоть было изобретено другое название, а здесь вообще никакого. Вот и пришлось его выдумывать самим слушателям. И получилось почему-то именно "Трезвость". Хотя само это слово вообще не встречается в концерте, ни в качестве "заглавия", ни в качестве имени ансамбля.
Впрочем, о "Трезвости" можно, по крайней мере, строить догадки. Например, вполне возможно, что такое название родилось из первой, "антиалкогольной" песни:
Но что бы значила такая песня? А последние слова: "И теперь мы о ней позабыли, о заразе, на целый год." Ведь они многими были приняты за чистую монету! В том числе и В. И. Кингисеппом, который на полном серьёзе рассказывал когда-то одному из авторов книги, что Аркадий незадолго до этого подшился на год, но почему-то сорвался, и. Всё трудней и трудней разобрать, где кончается реальность и начинается Легенда. Казалось бы, чем ближе к нашему времени, тем должно быть яснее и проще, но как в каком-то сюрреалистическом фильме всё наоборот, всё перепутано — сон и явь, быль и сказка, правда и ложь…
Вероятно, мы уже не найдём ответа на все загадки концерта, состоявшегося в тот февральский день 1980 года на квартире Владимира Раменского, — последнего, записанного с ансамблем концерта Аркадия Северного… Концерта, необычного даже самим репертуаром! Ведь судя по рассказам обо всех предыдущих записях, сам Северный практически никогда не принимал активного участия в подборе песен. А здесь почти треть репертуара — это привезённые лично Аркадием из Москвы песни Анатолия Писарева! А песен Владимира Раменского почему-то совсем мало. И долгие годы всеми любителями творчества Северного эти писаревские творения числились за Раменским… Но это не удивительно, поскольку авторство песен на концерте объявлено не было. Кстати, забегая вперед, скажем, что позже Анатолий Писарев по этому поводу обращался к Аркадию за разъяснением. Но никакого вразумительного ответа не получил. Вот и ещё одна загадка…
И никаких рассказов, хоть как-то проливающих свет… Воспоминания участников концерта крайне скупы, да и касаются в основном технических подробностей — например, о настройке пульта, сбитой Тихомировым… Почти ничего не добавляют и фотографии, сделанные в те дни. На одной из них практически все основные действующие лица: Гена Яновский, который уже находится под следствием за "сопротивление властям", Коля Резанов с тамбурином на шее, сам Аркадий. Ещё Борис Нусенбаум, Владимир Раменский, Николай Корниенко, Гена Лахман, "гитарист" Маклаков, Тихомиров. А вот ещё групповой снимок: Валентин Мироновский со своей подругой Татьяной, Елена и Владимир Раменские, Геннадий Солдатенков — "Дед", Аркадий. Рядом с ним — Тамара-джан со своим водителем, а также Николай Корниенко, ну, и собачка Юнона.
Многие улыбаются. А чего грустить? Концерт сделан, кругом свои, хорошие люди, на столе не пусто. И никто не подозревает, конечно, что это — последняя оркестровая запись Аркадия. И фотосъемка рядом с Аркадием — тоже для многих последняя. А пока для большинства это просто рядовая запись. Так, собрались, чтобы немножко деньжат подзаработать. Поиграли и разошлись: "Созвонимся, если что". У всех свои дела, работа, семьи. Вернее — почти у всех. "Аркадий, а ты — куда сейчас?". А действительно — куда? В последнее время он и сам уже не мог толком ответить на такой вопрос. "Я ещё сейчас не знаю — куда я уезжаю… То ли в Одессу, то ли в Магадан, то ли в Калугу. Но только не в Мелитополь, где на мне надели халат". Эта тихорецкая "хохмочка" приобретает теперь всё более и более простой и однозначный смысл.