Страница 11 из 58
— Да, из тебя не получится дроида-няньки. — заметила ему Толк.
— И я за это безмерно благодарен Создателю.
— Ему девятнадцать стандартных лет. — сказал Кло Мерит. — Довольно одаренный, замечу. Лучший по всем курсам, закончил с отличием. Практиковался в…
— «Большом Зоопарке». — закончил Джос. — Эй, тут почти все видели как работает Чудесный Мальчик. Он очень хорош.
— Могу только подтвердить. — заметила Баррисс. — Я пас.
— Прошу сменить колоды, леди. — выдал Шулер.
Все уставились на парящего дроида.
— Ничего себе. — заметил Джос, тряхнув головой. — Тот, кто спихнул его Нарсу, знал что делал.
Ден огляделся.
— Ну, может быть, новые дроиды и отработают их содержание. — заметил он. — Сейчас тут стало больше народа, чем я видел до сих пор. А кое-кого даже я не знаю.
Он указал на угловой столик где три существа были заняты оживленным разговором.
Кло Мерит взглянул и нахмурился,
— Я узнаю расы двоих, но не личности. Кубаз, разумеется, и умбаранец. Но оставшаяся мне не знакома.
— Она фаллиенка. — сказал Джос. — Они склонны к замкнутости; за исключением высокого разбора притонов на Корусканте — ты редко встретишь их вне родного мира. Интересно, что она здесь делает.
— Только не подходи к ней близко. — с усмешкой предупредила его Толк.
Ден выглядел озадаченным.
— Фаллиенты испускают ферромоны. — обьяснил Джос. — Мощная штука, действует на большинство иных рас. Обычно сопровождается изменением цвета пигментации. Иначе говоря они могут смешивать секреты и влиять на эндокринном уровне.
— Благодарю. Теперь все ясно — вот прямо как вода в болоте.
— Они могут манипулировать твоими чувствами тем, чем они потеют. — разъяснила ему Толк.
Ден моргнул.
— Ну, в таком климате они должны быть по-настоящему харизматичными.
И-Пять уронил чип в кучку ставок саббака.
— Поднимаю.
Джос посмотрел в свои карты, нахмурился.
— Думаю, ты блефуешь, жестянка.
— А я думаю что ты потеешь, жалкий человечек.
— А кто нет? Я принимаю.
Игроки опустили карты. Джос ухмыльнулся. У него на руках были «Командир Корон», «Госпожа Мечей» и «Твердость Жезлов». Он положил колоду в интерфернентное поле включенное Шулером, зафиксировав ее.
— Есть кто-то ближе? Нет? Так что я…
— Если мой вычислитеьный модуль не поврежден… — проговорил И-Пять, — …то полагаю, что моя колода бьет твою.
Джос опустил взгляд. Его челюсть отвисла. Колода дроида состояла из «Идиота», тройки жезлов и двойки мечей. «Расклад Идиота». Та колода, которая бьет все остальные, даже чистый саббак.
— Это нечестно. — печально пробурчал Джос, пока И-Пять забирал свой выигрыш. — И вообще зачем дроиду могут понадобиться кредитки?
— Разве я тебе не говорил? — ответил дроид. — Я ищу Волшебника Тунда, чтобы попросить у него сердце и мозги.
Джос не ответил. Ответ внезапно напомнил ему о КС-914, клон-солдате, чью жизнь он спасал в операционной лишь для того чтобы позже узнать, что выращенный в пробирке солдат потерян вместе со всем его отрядом во внезапной атаке сепаратистов. Именно Девять-один-четыре и, в меньшей степени, И-Пять были теми, кто подтолкнул мнение Джоса к осознанию — клоны и даже в некоторых случаях дроиды и другие искусственные интеллекты могут считаться сознающими себя разумными существами и потому заслуживают равных прав.
Это было чем-то, что он всегда знал, но бессознательно загонял на задворки разума, не обдумывая по-настоящему все его моральные следствия. Клоны были созданы, чтобы сражаться на войне; иные желания с детства были подавлены их генетическим программированием. У них не было страха смерти, они чувствовали спокойствие и удовлетворение когда шли в бой, а болевых рецепторов у них было ровно столько, сколько требовалось чтобы удержать их от действий, которые могли привести к ранению или смерти.
Пока Джос не узнал Девять-один-пятого — он также считал клонов неспособными к близким отношениям, друг с другом или с существами из других рас. Но КС-914 испытывал чувство братской привязанности к своему собрату по пробирке, КС-915, и когда тот погиб — Джос увидал печаль клона.
Аналогично, И-Пять с его усовершенствованными функциями модулем мышления и отключенными подавителями творчества, постоянно впечатлял их всех своей человечностью. Хоть поначалу его мир был всем этим перевернут вверх тормашками — теперь Джос был им благодарен, поскольку расширенное понимание того, что есть человек, привело прямиком к тому что он смог взглянуть — и в переносном и буквальном смысле — на Толк как на возможную спутницу жизни, пусть даже она и была запретной для него внешницей.
Он любит Толк, теперь он знал это. Плевать на последствия супружества с внешницей — в этом вопросе он решил следовать зову сердца. Но он не мог не задумываться о том, что думает об этом его новый командующий, двоюродный дядя Эрел.
Ему не пришлось долго ждать. Когда дроид-крупье готовил очередную партию — к столику подошел капрал-ботан.
— Адмирал Керсос просит вашего присутствия, капитан Вондар. Пожалуйста, следуйте за мной.
Глава 8
— Охлейз Самтех Керсос Видгах. — сказал адмирал. — Тан донья синьин.
— Самтех Вондар Охлейз… дохн доиа. — ответил Джос, чуть запнувшись. Прошло уже изрядно больше стандартного десятилетия с тех пор, как он говорил на Высоком Языке. В наши дни все говорят на Базовом. Только мальчишкой он разговаривал на старинном, церемониальном наречии — в Дни Очищения.
Его двоюродный дядя выглядел усталым. Лицо уже с полдня как тосковало по бритью, и один из клапанов на униформенной куртке болтался отстегнутым. Когда на нем не было маски хирурга, Джос мог увидеть отчетливое семейное сходство. Где-то во времена его отрочества, он и кузен нашли в семейных архивах фрагменты разбитых голограмм и среди прочего на них были подпорченные изображения молодого человека, который отринул свое наследство и от которого отреклась оставленная им семья. Они глядели в осколки так, словно те были окнами, открытыми в прошлое, давшими им взглянуть на того юношу… который также проглядывал в чертах этого пожилого мужчины.
По всем правилам и приличиям, помнил Джос, он не должен был разговаривать с Эрелом Керсосом вообще, за исключением армейских докладов вышестоящему офицеру, положенных по субординации. Двоюродный дядя Эрел был все еще отверженным — социальный и личный бойкот не отменялся временем или даже смертью. Но что с того; учитывая нынешние отношения Джоса с женщиной-внешницей и его решимость идти по этому пути — нарушение запрета на разговор с беглым родственником не выглядело сколько-то серьезным прегрешением.
Плюс к тому — рядом не было никого с его родного мира, чтобы это увидеть. И причина, по которой от Эрела Керсоса отказались кланы, была весьма интересна для Джоса: тот женился на внешнице.
Они были в кабинете Ваэтеса, наедине; у Джоса была сотня вопросов которые он хотел бы задать двоюродному дяде, и первым в списке шел вопрос весьма деликатный. Стоя здесь, нервничая и гадая, должен ли он заговорить первым, он внезапно вспомнил тот первый раз, когда отец заговорил с ним о внешниках.
В шесть лет Джос еще не покидал свой мир, и чужаков он видел только на расстоянии так что когда в школьном классе-куполе всплыла тема чужаков — его это озадачило. Он спросил об этом отца, в один из тех редких вечеров когда его отец был дома, а не работал в клинике.
Ему понадобилось некоторое время, чтобы набраться смелости и подойти к нему. Его отец никогда не был жесток, и Джос не сомневался что он его любит. Но он был большим; когда он стоял — он возвышался над Джосом. И он мог говорить очень, очень громко, хоть он и не повышал голос, разговаривая с сыном.
Оглядываясь назад — становилось ясно, что его отец не был готов к этому разговору. Насколько мог вспомнить тот разговор Джос — когда он подошел и рассказал ему о разговорах одноклассников, отец отложил дела в сторону; как помнилось Джосу — это было чтение вечернего диска новостей — и посмотрел на сына с легким удивлением.