Мелодия первая

Одиночество — странное бремя,

Безвозвратно уходит время.

Закон ли случайность это?

Никогда не найти ответа.

Как игра без смысла и правил,

Кто-то что-то отнял и добавил.

А в бесконечном потоке снова

Ты один — не дано другого…

Филипп, Софи, Кемерон, Рене… Страстные и нежные поцелуи Гарена… Смех приехавших погостить сестер, ссора с мамой, белые тюльпаны бабушки в Рудии, внимательный и бесстрастный взгляд трех наяд, зеленый огонь от заклятия некроманта, янтарно-желтые глаза умирающего эльфа на фоне алых волос, рассыпавшихся по траве… Все, чего бы со мной никогда не было, если бы Лесс был жив…

Его не может быть рядом со мной. Я похоронила его, я старалась начать все заново. И все, что происходит вокруг, может быть всем, чем угодно, но только не моей реальной жизнью! Ты один.

Я знаю это, я об этом помню…

Другого не дано

— Лесс, — я подняла голову, смотря прямо в его глаза. — Я никогда прежде не чувствовала себя такой счастливой. Слышишь. Никогда. Но так не может быть.

— Что?

— Ты умер, Лесс, я знаю это… Ты умер.

Я встала из-за стола и быстро устремилась на улицу, забыв о все еще играющей на лютне Элейне, об остывающем глинтвейне. Весь этот мир был сказкой, был мечтой. Заветной, желанной, но уже пять лет, как недостижимой. Эльф замершей статуей остался сидеть на месте.

Но долго в одиночестве я не пробыла, уже через несколько минут он меня догнал, выйдя вслед на свежий воздух.

— Шейн!

— Я люблю тебя, и всегда любила. Ты — часть меня самой, без твоей улыбки, поцелуев и объятий все, что есть вокруг меня, не имеет никакого смысла. И я бы отдала все, чтобы Мирослава стала реальностью. Но я знаю, что это все не так… Знаю.

— Шейн, что с тобой… — тихий шепот.

— Лесс, ты — кусочек моей жизни, который невозможно забыть, но и невозможно вспоминать… Самое светлое, самое горькое. Но ты умер еще пять лет назад. И я не могу быть в Ире прежде всего потому, что нахожусь в океане рядом с Независимыми островами.

Я уже не могла остановиться, приблизилась вплотную к мужчине и поцеловала его так, как никогда до этого. Осознавая жуткой острой иглой внутри, что этот поцелуй будет последним…Прощальным. Нежно, страстно, делясь всем, что накопилось за эти годы внутри меня.

— Люблю тебя, — эхом повторяю свои слова. — Люблю, но жить прошлым вечно просто невозможно.

И словно в подтверждение моим мыслям доносится из таверны грустный и нежный голос менестреля.

Пусть это так и останется всего лишь моей мечтой, недостижимой, глупой, самой желанной.

Нет силы бороться, хотеть силы нет,

К вершинам нет смысла и дальше стремиться.

Сегодня узнала я главный ответ —

Заветным мечтам не дано воплотиться.

Желания нет, и нет места надежде.

Отчаянье топит все чувства внутри

Не быть никогда мне такою как прежде

Нет больше огня, и нет в сердце любви.

Жизнь карточным домиком рушится в прах,

Воздушные замки навеки забыты,

Осколки ушедшего тают в руках

Эмоции все так жестоко убиты.

И знаю, что нет всем потерям числа,

Легко эта боль не сумеет забыться

Один на один, только горе и я,

И крик гулким эхом в душе отразится.

И плачу, злые слезы обиды и облегчения оставляют мокрые дорожки на щеках.

Но, несмотря ни на что, я найду в себе силы жить дальше. Жить… без тебя…

Я пришла в себя, глядя в глубокие карие глаза Гарена. Он сидел прямо на палубе, бережно держа меня на руках и прижимая к себе. Бледный, испуганный. Таким я еще никогда его не видела.

— Шейнара, — он увидел, что я смотрю на него, и обнял вдруг еще крепче. — Нейт бы тебя побрал с твоими фокусами!

Радушная встреча, ничего не скажешь…

Как ты могла помнить все, девочка?! Гул пораженных голосов. Как?!

Бессвязные обрывки медленно складываются в единую картину. Игра. Я же играла с этими странными светлячками. И, кажется, выиграла, раз до сих пор жива.

Мы не светлячки, смертная, мы — дирсы! Обиженный шепот. И ты выиграла. Еще тише. Невозможно, невероятно, глупо, неожиданно… Голоса сливаются, смешиваются друг с другом. Мы держим слово. Но во второй раз так просто тебя и твоих людей мы не отпустим!

Ты отказалась от мечты, какая же ты глупая…

Теперь гул удалялся. Я с трудом вырвалась из объятий мага и практически доползла до бортика, чтобы посмотреть на горизонт. Зеленые огни медленно исчезали в темноте, не оставляя после себя ни единого следа.

— Мы сейчас же делаем петлю около острова и сматываемся! — громогласно заявила я, сползая на доски пола. — Второй раз я этого не переживу.

— Что с тобой было? — это подошла Кем. — Ты практически час металась между жизнью и смертью, почти не дышала.

— Кемерон, кто такие дирсы?

— Кто? — на колдунью было страшно смотреть.

— Дирсы, — спокойно повторила я.

Сзади подошел Гарен и накинул мне на плечи поднятую с палубы простыню. Ах, да, я и не заметила, что стою в одной полупрозрачной ночной рубашке, вот почему матросы так странно на меня косятся.

— Если ты скажешь, что это были они, то я бухнусь в обморок прямо здесь, забыв, что являюсь квалифицированным специалистом магии стихий седьмой ступени, — пролепетала магичка.

— Скажу, но давай обойдемся без обмороков, хватит моего полутрупа на судне за одну ночь!

Над нами затрепетали на ветру вновь поднятые паруса на всех семи мачтах. Капитан не стал терять времени и, в отсутствии других приказов, принялся выполнять мой. То есть, корабль двинулся в обход острова, чтобы потом направиться к Рудии.

— Идем в каюту, — решила Кемерон. — Там я тебе расскажу все, что ты пожелаешь знать.

Я кинула последний взгляд на черную воду и на темные пики скал острова, тенью виднеющиеся вдали.

Хочу домой.

Очень.

— Держи, как выпьешь, сразу станет легче, — Гарен протягивал мне кружку с водой, в которую только что добавил пару капель из пузырька с незнакомым мне зельем. — Может еще одеяло принести? А то вся дрожишь…

Я отрицательно покачала головой. Меня действительно трясло, я сидела, укрытая своим пледом и одеялом, но все равно никак не могла унять дрожь. Даже не от внешнего холода, а от внутреннего, разливающегося по всему телу и сковывающему все мои движения. Как будто бы внутри лежит кусок льда.

Сейчас мы в полном составе переместились в нашу с Кемерон каюту. Принц и Рене разместились в креслах неподалеку, внимательно прислушиваясь к разговору, но реплик не вставляя. Сама колдунья сидела на краешке моей кровати, а Гар бродил по комнате, всячески мешая мне сосредоточиться своим мельтешением.

— С чего ты взяла, что это были дирсы? — наконец не выдержала волшебница.

— Они мне сами об этом сказали.

Ее брови самопроизвольно поползли вверх.

— Ты с ними что, разговаривала?! — это уже не менее ошарашенный колдун.

— Видимо, да.

Я в нескольких словах описала суть нашего мысленного общения, после чего маги стали похожи, как близнецы — одинаково расширенные глаза и состояние полнейшего и глубочайшего шока.

— А теперь, поделитесь знаниями, кто такие дирсы и чем они страшны?

Волшебники переглянулись.

— Это запрещенные знания, если и можно встретить упоминание об этих сущностях, то только в секретных библиотеках Гильдии магов, — объяснила Кем. — Но, учитывая сложившуюся ситуацию и надеясь на ваше молчание, я расскажу. Хотя у меня не слишком много информации, целенаправленно этим вопросом я никогда не занималась. Считается, что после исчезновения богов главной бедой стало истончение грани между подземным миром бога Нейта и земной поверхностью. Первыми существами, которым удалось вырваться из плена глубин, стали именно дирсы. Духи Смерти. Хватало всякой нечисти, появившейся из тьмы, и тогда совместными усилиями человеческих магов, темных и светлых эльфов, илантов и гномов удалось укрепить Грань и закрыть тоннели Нейта. Вот только дирсы уже были на свободе. Самое главное, что они не терпят никакой магии рядом с собой, блокируют все источники силы, поэтому мы с Гареном и оказались отрезанными от собственного резерва. Вернуть этих созданий в подземелья стало невозможным, ведь даже самый сильный колдун рядом с ними — обычный человек.