Чужестранка Книга 1

— Господи! — Я распрямилась, чтобы избавиться от судорог в ногах и спине. — Ну и зрелище, скажу я вам!

— Восхитительное! — с энтузиазмом воскликнул Фрэнк. — Ни за какие сокровища мира не хотел бы его пропустить!

Он змеей выскользнул из-под кустов, предоставив мне выпутываться самой, пока он на манер ищейки, носом к земле, обследовал зачем-то внутреннюю часть хенджа.

— Что ты там ищешь? — спросила я, с некоторой опаской вступая в круг. Но день уже наступил, и камни, все еще впечатляющие, утратили значительную часть своей зловещей мрачности.

— Пометки, знаки, — ответил он, ползая по дерну на четвереньках и что-то высматривая. — Каким образом они узнают, где начинать и где останавливаться?

— Неплохой вопрос. Я ничего не вижу, — сказала я, но, опустив глаза, увидела очень интересное растение у основания одного из вертикальных столбов. Миозотис? Нет, вряд ли; у этих голубых цветков глубоко запрятанные оранжевые серединки. Я потянулась за цветком, но тут Фрэнк, у которого слух был куда острее моего, выпрямился и схватил меня за руку. Он поспешно увлек меня прочь из внутреннего круга буквально за секунду до того, как в него вошла с противоположной стороны одна из утренних плясуний.

То была мисс Грант, маленькая плотная женщина, занятие которой — она торговала пирожными и сладостями в маленьком собственном магазинчике на Хай-стрит — вполне соответствовало пропорциям ее фигуры. Она близоруко осматривалась по сторонам, потом нашарила в кармане очки и водрузила их на нос; обошла весь круг и наконец подняла с земли большую заколку для волос, за которой вернулась в хендж. Прицепила ее к своим густым блестящим волосам, но возвращаться к повседневным делам не спешила. Уселась на валун, вполне по-приятельски оперлась спиной на одного из каменных гигантов и лениво закурила сигарету.

Фрэнк испустил вздох отчаяния.

— Ладно, — сказал он, смиряясь с неизбежным, — нам, пожалуй, лучше уйти. Судя по ее виду, она может просидеть здесь все утро. К тому же я не обнаружил вообще никаких пометок.

— Мы могли бы вернуться сюда попозже, — предложила я, меня очень заинтересовало растение с голубыми цветами.

— Разумеется, — откликнулся Фрэнк.

Но он уже потерял всякое желание изучать хендж как таковой, его занимали только подробности подсмотренной нами церемонии. Он решительно увлек меня к спуску с холма и по дороге настоятельно требовал, чтобы я как можно точнее припомнила произносимые во время ритуала слова и ритмические особенности танца.

— Норвежские, — с удовлетворением пришел он к выводу. — Корни слов древненорвежские, я почти полностью в этом уверен. Но танец… — Он в раздумье покачал головой. — Танец гораздо старше. Скорее всего, это восходит к круговым танцам викингов. — Он столь строго сдвинул брови, словно я с ним не соглашалась, — Но это движение по двойным линиям, оно… хмм… оно похоже… некоторые изображения на керамике из Бикер Фолка напоминают эти движения, но с другой стороны… хммм…

Фрэнк впал в свойственный ему временами научный транс, то и дело что-то невразумительно бормоча себе под нос. Вышел он из этого состояния только в самом конце спуска, наступив на какой-то предмет. Взмахнул руками, поскользнулся и с криком покатился вниз, в заросли прошлогоднего бурьяна.

Я поспешила за ним, но нашла его уже сидящим среди трепещущих стеблей.

— С тобой все в порядке? — спросила я на всякий случай, хотя было ясно, что он не пострадал.

— Полагаю, что да. — Он с некоторым недоумением отвел со лба темные волосы. — На что это я налетел?

— Вот на что. — Я подняла пустую жестянку из-под сардин, брошенную кем-то. — Одна из опасностей цивилизации.

— А-а. — Фрэнк взял у меня жестянку, заглянул внутрь и швырнул ее через плечо. — Жаль, что она пустая. После нашей экскурсии я чувствую волчий голод. Может, посмотрим, что там положила нам миссис Бэйрд в качестве раннего завтрака?

— Можно и так, — согласилась я, приглаживая ему выбившиеся пряди. — А с другой стороны, мы могли бы оставить это на ранний ленч.

И я посмотрела ему прямо в глаза.

— А-а, — повторил он, однако уже совершенно другим тоном.

Медленно-медленно он провел рукой снизу вверх по моей руке, коснулся шеи и легонько потянул мочку уха.

— Могли бы, — сказал он.

— Если ты не слишком голоден.

Вторая рука обняла меня сзади. Ладонь раскрылась, Фрэнк мягко притянул меня к себе, пальцы его скользили все ниже и ниже. Приоткрыв рот, он прильнул к вырезу моего платья, и я ощутила на груди его теплое дыхание.

Он осторожно уложил меня на траву: пушистые кисти сухих злаков словно парили в воздухе вокруг его головы. Он наклонился и поцеловал меня нежно и продолжал целовать, пока расстегивал пуговицы на моем платье, пуговку за пуговкой, с промежутками, во время которых он успевал просунуть руку под платье и потрогать отвердевшие соски моих грудей. Так он расстегнул платье от ворота до пояса и произнес еще одно «а-а-а», и снова по-другому, охрипшим голосом.

— Словно белый бархат, — выговорил он. Темные волосы опять упали ему на лицо, но он не стал поправлять их. Одним движением большого пальца он расстегнул мой бюстгальтер и со знанием дела принялся за мои груди. Потом он откинулся назад, взял обе груди в ладони и гладил их сверху вниз и снизу вверх до тех пор, пока я не застонала и не повернулась всем телом к нему. Он прижал свои губы к моим и привлек меня к себе так, что наши бедра соприкоснулись очень тесно. Фрэнк повернул голову и принялся пощипывать губами мое ухо.

Рука его опускалась все ниже и ниже — и вдруг замерла как бы в изумлении. Еще одно движение — и Фрэнк поднял голову и взглянул на меня с усмешкой.

— Аи, что же это значит, почему она такая? — дурашливо, подражая говору деревенского паренька, спросил он. — А вернее, не такая?

— Просто приготовилась, — ответила я с нарочитой строгостью. — Медсестры должны быть готовы к приему пациентов. Так нас учили.

— Честное слово, Клэр, — пробормотал он, запуская руку мне под юбку… вверх по бедру, к мягкому, открытому теплу между ног, — ты самая ужасающе практичная особа из всех, кого я знал.

Фрэнк подошел ко мне сзади, когда я сидела в гостиной на кресле с большой раскрытой книгой на коленях.

— Что ты делаешь? — спросил он. Его руки мягко легли мне на плечи.

— Ищу одно растение, — ответила я, закрывая книгу, но заложив пальцем нужную страницу. — Я его видела там, возле камней на хендже. Вот посмотри… — Я снова открыла книгу. — Оно могло бы относиться к семейству Campanulaceae или к Gentianaceae, к Polemoniaceae, Boraginaceae… чем-то похоже на незабудки, но и на вариант вот этого растения, Anemone patens. — Я показала на цветную иллюстрацию с изображением сон-травы. — Я не думаю, что это какая-нибудь генциана, лепестки недостаточно закругленные, но…

— Ну хорошо, — перебил меня Фрэнк, — а почему не вернуться туда и не сорвать его? Мистер Крук, наверное, не откажется одолжить тебе свою громыхалку… или нет, погоди, у меня более подходящая мысль. Попроси у миссис Бэйрд ее машину, это куда безопаснее. От дороги до подножия холма расстояние небольшое.

— А потом всего тысяча ярдов вверх, — сказала я. — Почему ты так заинтересовался этим растением, а? — Я повернулась, чтобы посмотреть на него.

Свет лампы обвел золотым нимбом контур его головы, точь-в-точь как у святых на средневековых иконах.

— Меня интересует совсем не растение, — ответил Фрэнк. — Но если ты туда поднимешься, я хотел бы, чтобы ты осмотрела все это сооружение снаружи.

— Хорошо, — покорно согласилась я. — А зачем?

— Следы огня, — сказал он. — Во всех работах о Празднике костров, какие мне довелось прочесть, огонь непременно упомянут как обязательная часть ритуала. Но женщины, за которыми мы наблюдали нынче утром, огня не зажигали. Возможно, они жгли костры накануне ночью, а наутро пришли исполнить танец. Исторически было так, что костры разжигали пастухи. Внутри каменного круга я не обнаружил следов огня, но, поскольку нам пришлось постепенно ретироваться, внешнюю сторону я обследовать не успел.