Страница 4 из 34
Мы пошли следом за Джейми, обходя сзади торговые склады, окружавшие доки, и стараясь не столкнуться с матросами, грузчиками, рабами, пассажирами, покупателями и торговцами всех родов и видов. Чарльстон был крупнейшим торговым портом, и дела его процветали, ведь до сотни кораблей в месяц причаливали и вновь уходили в Европу в это время года.
«Бонни Мэри» принадлежала другу Джареда Фрезера, двоюродного брата Джейми, который уехал во Францию искать счастья в винном деле и блестяще преуспел. Если бы нам повезло, капитан «Бонни Мэри» мог ради дружбы с Джаредом взять на борт Яна и доставить его в Эдинбург, позволив ему отработать проезд в качестве юнги.
Ян вовсе не был в восторге от этого плана, но Джейми был решительно настроен отправить своего сбившегося с пути племянника назад в Эдинбург при первой же возможности. И именно весть о прибытии в Чарльстон «Бонни Мэри», впрочем, наряду с еще кое-какими делами, заставила нас приехать сюда из Джорджии, где мы впервые ступили на американскую землю — совершенно случайно — два месяца назад.
Когда мы проходили мимо какой-то таверны, оттуда вышла неряшливая прислуга с бадейкой помоев. Она увидела Джейми и застыла, прижав бадью к бедру, вытаращив глаза и состроив завлекательную улыбку.
Он прошел мимо, не глянув в ее сторону, сосредоточенный на своей цели. Девка встряхнула головой, выплеснула помои на свинью, дремавшую возле крыльца, и стремительно умчалась назад в таверну.
Джейми приостановился, прищурив глаза и всматриваясь в ряды мачт, возвышавшихся внизу, в заливе, а я подошла и встала рядом с ним. Он бессознательно дернулся, коснувшись рукой своих штанов и поправляя их, и я дотронулась до его руки.
— Фамильные драгоценности пока что в безопасности, а? — мурлыкнула я.
— Немножко неудобно, но безопасно, да, — заверил он меня. Он подергал шнурок на своей ширинке и скривился: — Уж лучше бы я упрятал их на заднице, право слово!
— Ничего, ты для этого дела подходишь лучше меня, — улыбнулась я. — Я, пожалуй, больше рискую быть ограбленной.
Фамильные драгоценности представляли собой вот что. Нас выбросило на берег Джорджии штормом, и мы очутились там мокрыми, оборванными и потерявшими все — кроме пригоршни крупных и очень дорогих драгоценных камней.
Я надеялась, что капитан «Бонни Мэри» сочтет достаточным упоминание о Джареде Фрезере, чтобы взять Яна юнгой, потому что в противном случае у нас могли возникнуть трудности с отправкой юноши.
Теоретически мой карман и кисет Джейми содержали в себе целое состояние. Но практически эти камни могли бы быть и галькой с пляжа, в смысле пользы для нас. Хотя драгоценности и были легким и удобным способом перевозки богатства, сложность состояла в том, чтобы снова превратить их в деньги.
Большая часть торговых сделок в южных колониях совершалась способом бартера, — все что угодно обменивалось на сертификат или переводной вексель, выписанный на богатого купца или банкира. Но солидные банкиры редко встречались на землях Джорджии; а уж такие, которые захотели бы связать живые деньги, вложив их в драгоценности, были и того реже. Тот преуспевающий рисовый плантатор, у которого мы жили в Саванне, заверил нас, что он лично едва ли держал в руках даже два фунта стерлингов наличными, — и в самом деле, во всей колонии, похоже, не набралось бы и десяти фунтов золотом и серебром.
Точно так же не было и ни малейшего шанса продать один из камней на бесконечных пространствах соленых топей и сосновых лесов, через которые мы проезжали по пути на север. Чарльстон был для нас первым городом, в котором имелось множество купцов и банкиров, способных помочь нам в реализации части нашего замороженного имущества.
Впрочем, подумала я, вряд ли что-то может долго оставаться замороженным в Чарльстоне летом Струйки пота стекали по моей шее, и льняное платье под моим корсетом промокло и прилипло к коже.
Даже здесь, рядом с заливом, в это время дня не было ни малейшего дуновения ветерка, и запахи горячей смолы, дохлой рыбы и пропотевших рабочих переполняли воздух.
Несмотря на все их протесты, Джейми преподнес один из наших камней мистеру и миссис Оливер, добрейшим людям, подобравшим нас, когда после кораблекрушения мы очутились буквально у их порога, — в знак признательности за их гостеприимство. В ответ они предоставили нам фургон, двух лошадок, одежду и еду для путешествия на север, а также немножко денег.
Из них у меня в кармане оставалось еще шесть шиллингов и три пенса, являвшихся по сути всем нашим состоянием.
— Сюда, дядя Джейми — сказал Ян, оборачиваясь и энергично кивая своему дядюшке. — Я тебе кое-что покажу.
— Что именно? — спросил Джейми, прокладывая себе путь сквозь толпу потных рабов, грузивших пыльные бруски сушеного индиго на стоявшее на якоре грузовое судно. — Да и зачем нам смотреть на что-то, если у нас все равно нет денег? Или, может, у тебя они есть?
— Нет, я это выиграл в кости. — Голос Яна уплыл куда-то, и сам он исчез, завернув за груженую зерном подводу.
— В кости! Ян, Бога ради, ты не можешь играть, не имея в кармане ни пенни! — Держа меня за руку, Джейми быстро последовал за племянником.
— Да ты сам все время так делаешь, дядя Джейми! — возразил мальчишка, остановившись и поджидая нас. — Ты это делал в каждой таверне и в каждой гостинице, где мы останавливались!
— Бог мой, Ян, это карты, не кости! И я знаю, что делаю!
— Ну, и я тоже, — сообщил Ян с самодовольным видом. — Я ведь выиграл, так?
Джейми возвел глаза к небесам, моля даровать ему терпение.
— Иисус, помоги… Ян, как же я рад, что ты отправляешься домой прежде, чем влип во что-нибудь. Обещай мне, что не станешь ни во что играть с моряками, ладно? Тебе некуда будет сбежать от них на корабле.
Ян не обратил на его слова ровно никакого внимания; он подошел к полусгнившей свае, вокруг которой была обвязана крепкая веревка. Там он остановился и обернулся к нам, показывая на что-то у своих ног.
— Видите? Это собака! — с гордостью объявил он.
Я быстро спряталась за спину Джейми и схватила ею за руку.
— Ян, — сказала я, — это не собака. Это волк. И это чертовски большой волк, и я думаю, тебе следует отойти от него подальше, пока он не отгрыз тебе половину задницы.
Волк лениво повернул ко мне одно ухо, облил меня презрением и отвернулся. Он спокойно сидел, часто дыша от жары, его крупные желтые глаза уставились на Яна так внимательно, что человек, никогда не видавший волков, мог принять это за выражение преданности. Но я волков видела.
— Такие звери опасны, — сказала я. — Стоит им увидеть тебя, тут же набросятся!
Джейми, не обратив внимания на мои слова, наклонился, рассматривая зверюгу.
— Ну, это не совсем волк, а? — В его голосе звучала явная заинтересованность, и он протянул так называемой собаке раскрытую ладонь, предлагая обнюхать его пальцы. Я закрыла глаза, ожидая неминуемой ампутации. Но, не услышав крика, я снова их открыла и обнаружила, что Джейми сидит на корточках, изучая нос зверя.
— Отличный зверь, Ян! — сообщил он, бесцеремонно почесывая чудовище под подбородком. Желтые глаза собаки чуть прижмурились, то ли от удовольствия, то ли — что показалось мне более вероятным, — от предвкушения того, как она сейчас цапнет Джейми за нос. — Он крупнее волка, вообще-то, голова и грудь шире, и ноги намного длиннее.
— Его мать была ирландским волкодавом, — Ян пристроился рядом с Джейми и пустился в пылкие объяснения, поглаживая мощную коричневато-серую спину. — Она сбежала в лес, когда у нее была течка, ну, а когда вернулась…
— О, ладно, я понял. — Джейми что-то вполголоса забормотал на гэльском, обращаясь к чудовищу и мягко беря его огромную лохматую лапу. Изогнутые черные когти на ней были длиной в добрых два дюйма. Зверюга еще больше прикрыла глаза, и легкий бриз ерошил густую шерсть на ее загривке.
Я глянула на Дункана, который смотрел на меня, подняв брови, слегка пожала плечами и вздохнула. Дункан не любил собак.