ОНАГР

- Я все смотрю на вас, мсье Разнатовский, - сказала она нашему герою с тою умилительною жеманностию, которая называется обыкновенно светскостию, - как вы всегда со вкусом одеты.

Онагр поклонился ей с чувством полного удовольствия.

- Признаюсь, мне нравится, когда молодые люди обращают внимание на свой туалет.

А что, вы достали для моей Нади ноты, последний романс Глинки? Это немножко неделикатно, что я напоминаю.

- Я привезу вам на днях.

- Надя, Надя! поди сюда, мой друг. Вот Петр Александрыч так добр, что привезет нам романс Глинки…

Она поправила брошку на груди дочери.

- Merci, monsieur, - сказала рыжая дочка.

- Вы не ангажированы на этот кадриль? - спросил у нее Онагр.

- Non, monsieur.

- Позвольте мне танцевать с вами?

- Avec plaisir, monsieur.

Статский с изнеженными движениями не танцевал; он кочевал из комнаты в комнату, повертывая своей тросточкой с бирюзовым набалдашником и поглядывая на все и на всех насмешливо.

- Здесь очень скучно, - сказал он Петру Александрычу, - я здесь никого не знаю, кроме madame Бобыниной. И как душно! меня сегодня звал князь Петр Иваныч на вечер, но мне совестно было отказать Горбачеву.

- Да, прескучно, - закричал, подбегая, офицер с серебряными эполетами, - а вы никогда не танцуете?

- Редко.

- Хочешь быть, мон-шер, моим визави? - продолжал офицер, обращаясь к Онагру, - я танцую с премиленькой; она недавно показалась в свете, только что из Москвы или из деревни откуда-то приехала; я люблю все новенькое. Жаль, не так молода - лет двадцати с лишком, дочь полковника, отлично воспитана. Что же, мон-шер, будешь моим визави?

- Изволь, братец.

Онагр ангажировал хозяйку дома и избрал для своего поприща самое видное место.

Офицер с серебряными эполетами стал напротив с своею. Онагр с высоты величия взглянул на провинциалку.

- Ай, ай! какая странная, а ведь хорошенькая!

В самом деле, она была недурна. Черные волосы, густыми локонами спускавшиеся до плеч, длинные полуопущенные ресницы, черты лица тонкие и нежные, прозрачность кожи, стан высокий и стройный, простота убора - все это показалось необыкновенным Онагру и как-то, не совсем сходилось с его понятиями о красоте и светскости… А хорошенькая!..

Офицер никак не мог ходить; он бегал, прыгал, суетился около нее, кричал ей на ухо, и она едва поспевала за ним следовать и решительно не поспевала отвечать на его вопросы…

В этой паре было что-то комическое.

- Не правда ли, мон-шер, порядочное личико? - бормотал офицер, делая фигуру и подскакивая к Онагру, - только робка чересчур, мало говорит, это ничего - пооботрется.

- Конечно… - Онагр, однако, думал совсем не о ней, а о Катерине Ивановне, которая танцевала и кокетничала с адъютантом.

Изнеженный статский подошел к хозяйке дома.

- Знаете ли, Елена Сергеевна, - сказал он, обращаясь к ней и к Онагру; - эта девица, которая танцует с господином Анисьевым, точно, интересна, она очень похожа на княжну Б…

- Неужели? - воскликнул Онагр, внимательнее посмотрев на девушку.

- Что вы думаете? именно похожа! - произнесла хозяйка дома, также взглянув на нее.

- Даже и в манере ее есть как будто сходство с княжной…

- Неужели и в манере?

Онагр еще пристальнее посмотрел на девушку. Изнеженный статский был для него авторитетом.

- Мне чрезвычайно нравится ее отец, - сказала г-жа Горбачева, - такой балагур, шутник и с такими здравыми понятиями обо всем. Он прежде командовал полком и никак не мог сойтись с своим бригадным генералом, оттого и вышел в отставку. Прежде он с семейством жил в Москве, а потом в своей тверской деревне. В Петербурге они не более месяца.

- Шармант персонь! - сказал Онагр.

- Меня что удивляет, - продолжала г-жа Горбачева, - ведь она почти не была в свете, а, несмотря на это, тре-жантиль!

Через четверть часа девица с черными локонами сделалась вдруг предметом всеобщего внимания.

Онагр спешил ангажировать ее на мазурку.

Господа офицеры и статские франты стекались изо всех комнат в залу смотреть на девицу с черными локонами.

- Она похожа на княжну! - слышалось повсюду.

- Как две капли! - кричал офицер с серебряными эполетами, бегая по зале, - я первый заметил это сходство. И говорит точно княжна; я с княжной несколько раз танцевал, - и напрыскана духами heliotrope, как княжна; только вальсирует неловко, руку не умеет держать, оттого она и мало вальсирует. Я люблю вальсировать с m-lle Неврёзовой - та ловкая!

Мазурка! мазурка!

Онагр поставил стул для своей дамы. Катерина Ивановна в первой паре уже летит с адъютантом. Адъютант рассыпается перед Катериной Ивановной и выдумывает беспрестанно какие-то новые, трудные фигуры. Онагр рассердился на адъютанта; а на

Катерину Ивановну, - о! на нее он и смотреть не хочет. Его начинает сильно занимать девица, похожая на княжну. Он любезничает с нею изо всех сил, он говорит без умолку, а она только слушает, она кажется утомленною… Но вот музыка смолкла, усталые и тяжело дышащие кавалеры и дамы разбрелись по разным комнатам в ожидании ужина…

"Нечего сказать, прелесть как хороша, а не разговорчива! - подумал Онагр, расставаясь с девицей, похожей на княжну, - будь она немного повеселее и поживее да понаряднее, тогда бы просто свела с ума".

Офицер с золотыми эполетами, по своему обыкновению, явился после мазурки.

- Я, братец, кажется, в самую пору, - сказал он Онагру. - Что, накрывают ужинать?

Сядем за ужином вместе. Ну что, весело было?

- Да. С какой душечкой я танцевал мазурку! Постой, я тебе покажу ее.

Онагр схватил офицера за руку. Они обежали все комнаты, но нигде не нашли ее.

- Видно, уехала.

- Брюнетка или блондинка?

- Брюнетка.

- Лучше Лизы, братец, брюнеток я и не видал, признаюсь тебе. А что твоя Катерина

Ивановна?

- Ничего! надоела, братец; я с ней рассорился; хочу как-нибудь отделаться от нее.

Дмитрий Васильич сыграл пятнадцать робберов в вист, расправил свои одеревеневшие члены, пройдясь раза два по комнате, и подвел Онагра к директору.

- Вот, ваше превосходительство, господин Разнатовский, о котором я говорил вам.

- Очень приятно познакомиться, - сказал директор, протягивая руку, - что, я думаю, устали, много танцевали?

- Да-с.

- Я говорю, ваше превосходительстве, что надобно служить молодому человеку, - заметил Дмитрий Васильич, - не правда ли?

- Как же не служить? А вы, верно, боитесь службы? Служба не так страшна, как вы думаете; не бойтесь. Мы вас не замучим.

Онагр поклонился.

- Приезжайте, когда вам можно будет, ко мне вместе с Дмитрием Васильичем. Я рад всегда видеть вас у себя, мы потолкуем с вами.

- Чем, ваше превосходительство, изволили кончить вист? - сказал подошедший в эту минуту хозяин дома, с чувством смотря на директора.

- Выиграл, выиграл!

- Мне весело, ваше превосходительство, что вы у меня в доме изволите, кажется, выигрывать по большей части.

- Да, да, странно! у вас мне какое-то особенное счастье. Я к вам буду чаще ездить.

Директор благосклонно захохотал.

- Милости прошу, ваше превосходительство; такие гости, как вы…

Хозяин дома не прибрал окончательной фразы, низко поклонился и потом еще с большим чувством посмотрел на директора.

После этого в зале началась кутерьма; лакеи носили плитки с одеколоном, раздвигали столы, откупоривали бутылки, гремели тарелками и стаканами.

Ужин готов.

Дамы сели за особенным столом; около них поместились только два или три записные любезника, и, между прочим, адъютант возле Катерины Ивановны.

"Холодная, бездушная кокетка! - сказал Онагр самому себе; покосясь на нее, - и нашла по себе молодца: этот адъютант глуп, пусть его вздыхает. Она меня не завлечет теперь в свои сети, нет! После и станет раскаиваться, да поздно…"

Утешив себя этою мыслию, Онагр наложил полную тарелку чего-то вроде майонеза и налил полный стакан вина.