Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 4 из 11

Когда я уже настолько намерзся на остановке, что всерьез размышлял об уклонении от исполнения своего гражданского долга путем немедленного возвращения в Москву, нужный мне автобус все-таки соизволил подъехать. Помимо меня, в автобусе ехали двое подвыпивших парней, ссохшаяся злобная старушка и небритый кавказец, выяснявший с кем-то отношения по мобильнику на неведомом мне наречии. На мой вопрос о местонахождении РОВД водитель никак не отреагировал, видимо, полагаясь на магическое действие висевшего в салоне объявления: «Водитель справок не дает». Ссохшаяся старушка в ответ на тот же вопрос лишь злобно зыркнула в мою сторону и с ненавистью проворчала традиционное: «Понаехали тут!» Кавказец недоуменно воззрился на меня и, не прерывая мобильного диалога, бросил не менее традиционное: «Прости, брат, по-русски плохо понимаю». Подвыпившие парни с неодобрением покосились на него, и один громко прокомментировал:

– Во, блин, чебурек! Как на рынке торговать и всех ментов подмазывать, так он по-русски понимает. А человеку неместному подсказать, что да как, он не хочет! Слышь, брателла, тебе куда?

При слове РОВД парни впали в задумчивость, затем одного вдруг осенило:

– Так тебе в ментовку?! Так бы и говорил! Через одну остановку выйдешь и на другую сторону перейдешь. Двухэтажное здание. Понял?

Глава 2

Следователь Зоркин оказался молодым круглолицым веселым парнем. Увидев свежий шрам на моем лбу, он ухмыльнулся:

– Что с головой? Жареный петух клюнул?

– Нет, алюминиевый, – честно признался я.

– Я так и понял, что не жареный, – ухмыльнулся следователь. – Жареный обычно в другое место клюет.

Он явно расценил мой ответ как шутку, но у меня не было никакого желания вдаваться в подробности, и я промолчал.

– Ну что же, Меча… э-э……

– Мечислав Мстиславович, – подсказал я. Да, не каждый способен с ходу выговорить подобные имя-отчество.

Дело в том, что я происхожу из старинного польского шляхетского рода Булгариных. Правда это или нет, но так гласит наша семейная легенда, и я ее придерживаюсь – из уважения к традициям. В юности я на полную катушку эксплуатировал имя великого русского писателя Фаддея Булгарина, величая его своим прапрадедом. Это неизменно производило желаемое впечатление – особенно на девушек и их родителей. На самом деле прямых потомков Булгарина уже не осталось, но какая-то степень родства есть наверняка: род Булгариных в Польше был достаточно многочислен. Мой дед, так же как и великий Фаддей, был истинным славянофилом. И его симпатии отразились как на имени моего отца, так и на моем собственном. Согласитесь, что не очень-то легко жить в конце двадцатого века человеку по имени Мечислав Мстиславович!

В школьные годы я был любимой мишенью для шуток школьных товарищей. В зрелом возрасте я стал жертвой чиновников, генетически неспособных написать правильно мои ФИО. Советский паспорт я смог получить только с третьего раза: в первый раз мне не только безбожно исковеркали имя и отчество, но и переставили их местами, превратив меня в «Метислава Мчиславовича». Вторая попытка была более удачной: все написали правильно, только имя переиначили в «Матислав». Российские чиновники, как ни странно, оказались более внимательными, и паспорт я получил уже всего лишь со второго захода. И перепутали всего одну букву в имени: паспортистка превратила меня в «Мочислава». В то время у всех еще было свежо в памяти легендарное разъяснение нашего президента о том, где следует «мочить» террористов, и среди работников паспортного стола я получил прозвище «МОЧИислав ВСОРТИРЕвич». Н-да…… Обычно я весьма скептически отношусь к различным «магическим зависимостям», но в этом случае я подозреваю некий заговор судьбы.

Следователь Зоркин уже со второй попытки успешно преодолел сложности произношения моего имени.

– Мечислав Мстиславович! Расскажите, что произошло в тот день, когда сгорела дача Артема Акчурина, – обратился ко мне Зоркин.

– Э-э…… С какого момента? – решился уточнить я.

– А с самого с начала, – благожелательно предложил следователь.

Я рассказал все, начав с того, как Артем заехал ко мне домой, и закончив нашим утренним освобождением из КПЗ. Когда я замолчал, следователь около минуты с важным видом перебирал бумаги на столе. Затем он со зловещим сожалением в голосе сообщил мне:

– Есть в вашем рассказе, дорогой Моча… э-э… Мстиславович, некоторые нестыковочки. Давайте-ка по ним пройдемся!

– Давайте, – без энтузиазма согласился я.

– Итак, вы решили попариться в баньке. А почему вдвоем? Обычно люди решают попариться минимум вчетвером, да еще девок с собой прихватывают. Нет?

И Зоркин с хитринкой подмигнул мне.

– Да мы просто решили от наших семей отдохнуть! – объяснил я.

– И когда вы до этого в последний раз таким образом отдыхали? – поинтересовался Зоркин.

Я призадумался, пытаясь припомнить.

– Пожалуй, года два назад, – неуверенно сообщил я.

– Ага, то есть это совсем не традиционное мероприятие, – констатировал Зоркин. – Я правильно понял?

Я был вынужден согласиться. Обрадовавшись моему согласию и решив, что я готов «колоться», следователь застрочил вопросами со скоростью пулемета.

– Участок Акчурина граничит еще с тремя соседними участками. Вопрос: вы видели кого-нибудь из соседей?

– Нет.

– Вас это не удивило?

– Артем объяснил, что соседи к этому времени уже съезжают с дач.

– Уточним: обычно съезжают? То есть вы знали, что соседей нет или, по крайней мере, не должно быть?

– Ну, по-видимому, так.

– Хорошо, – удовлетворенно отметил Зоркин и тут же задал следующий вопрос: – Кто первым обнаружил пожар?

– Артем. То есть мы выскочили почти одновременно… в бочке с водой охладиться.

– Дом уже горел?

– Да! Из окон верхнего этажа шел дым, и огонь вырывался кое-где. А поджигатель как раз в этот момент кинул в окно первого этажа бутылку с горючей жидкостью.

– А откуда вы знаете, что это была бутылка с горючей жидкостью? – хитро прищурился Зоркин.

– Ну, не бутылку же с водкой он туда бросил! – ехидно заметил я. – А то, что это была бутылка, я четко видел.

– Как выглядел поджигатель?

– Роста среднего, даже ниже…, пожалуй, его рост – сантиметров сто шестьдесят – сто шестьдесят пять, – принялся вспоминать я. – Одет во все черное, куртка с капюшоном и вязаная шапка, надвинутая на лицо, с дырками для глаз.

– Что вы сделали, увидев поджигателя?

– Кинулись к нему. Артем впереди бежал. А поджигатель сразу выстрелил.

– Сколько он сделал выстрелов?

– Два.

– Вы четко слышали выстрелы?

– Нет, вообще не слышал, – признался я. – Но я видел, как возле ног Артема пуля выбила фонтанчик земли, а вторая пуля просвистела у меня над головой и сбила алюминиевого петуха.

– Убила? – спросил Зоркин.

– Кого убила? – не понял я.

– Пуля убила алюминиевого петуха? – невозмутимо уточнил Зоркин. – Или только зацепила?

– Простите, не понял, – пробормотал я, совершенно сбитый с толку.

– Нет, это я не понял! Что за чушь вы несете про подстреленного алюминиевого петуха?! – рассердился Зоркин. – Случайно не Терминатор ли в вас стрелял? Выстрелил, превратился в лужу ртути и впитался в землю. Так?

– Подождите! – взмолился я. – Петух действительно алюминиевый, из алюминиевого листа был отштампован. Его над крыльцом бани укрепили для красоты. Вот пулей его и сбило, а он упал мне на голову и лоб рассек. Вот же свежий шрам! Видите?

– Ну, хорошо! Хоть с петухом разобрались, – вздохнул Зоркин. – Странно, однако, получается: в вас стреляли, а выстрелов вы не слышали. И никто, кстати, не слышал!

– Так ведь пистолет с глушителем был! – воскликнул я. – Потому и не слышно было выстрелов.

– Хорошо, предположим, что так.… И что же дальше? Куда убежал поджигатель?

– Не знаю, не видел, – честно признался я. – Я залег на картофельных грядках, а когда решился голову поднять, то поджигателя уже и след простыл.