Страница 15 из 69
Анчар отступал от нее, залетал справа и слева, нагибался, заглядывал ей в глаза, вился вокруг нее черным, носатым и усатым коршуном. А Женька летела по комнате белым лебедем.
Я же думал только об одном: скорее бы она уехала. Уж ей-то жить и жить…
Едва отдышавшись, они выпили «на дружбу» из одного рога, поцеловались и запели «Сулико». Удивительно нежно и красиво. Анчар – по-грузински, Женька – по-русски. Анчар – как лавина в горах, Женька – как горный ручей по звонким камешкам.
Потом Анчар начал учить ее грузинским фразам, наверное, не совсем приличным, судя по тому, с каким интересом она хихикала, но я сказал: хватит, пора спать.
– Ревнуешь? – обрадовалась Женька.
Вита показала Женьке ее комнату. Женька заупрямилась:
– Я боюсь одна в диких горах спать. Я лучше у Серого переночую.
Сильно хмельна, но о своей цели не забывает.
– Нет уж, – сказал я. – У меня завтра трудный день, а ты мне всю ночь спать не дашь разговорами.
– Как же! Разговорами! – обиделась Женька. – А то я болтать приехала. В такую-то даль…
Анчар убрал со стола. Свечи догорали. Но рассвет был еще далеко.
Я вышел, как было заведено, обойти территорию. Анчар снял со стены арбалет и вышел следом.
– Рано пойду в горы. Фазана брать. Хочу всем сувенир сделать. Утром скажут: что такое нам Анчар по секрету положил? Откроют – а там сациви в ткемали. Хороший сувенир будет, из фазана.
– Ты моего фазана там не подстрели. Не спугни спьяну.
– Если спугну – далеко не убежит, – он, блеснув зубами, хлопнул ладонью по прикладу.
Когда я вернулся, Женька спала в кресле. Я тронул ее за плечо.
– Ты меня для этого вызвал? Чтобы напоить и обесчестить?
– Ну, положим, напилась ты сама.
– Но хоть обесчестил? – с хмельной надеждой в голосе.
– Нет, – огорчил ее я. – Ты сопротивлялась сильно.
– Вот дура-то! Это я спьяну. Инк… стинк… Инстинкт сработал, – справилась с трудным словом Женька. – Само-сохра-не-ния. Попробуй еще, а?
– Щаз-з! Я с пьяными Женьками не сплю.
– Забеременеть боишься? – удивилась она.
– Ну. Нарожаю еще рыжих и конопатых. Куда их девать?
– Анчар воспитает.
– Он воспитает. Абреков. Ложись спать.
– С тобой?
– Сама, – как говорит Анчар.
– Лучше я вам назло всю ночь в кресле просижу. Пожалеешь.
– Еще как, – я подхватил ее на руки и уложил в постель.
– А раздеть девочку? – буркнула Женька, поцеловала меня и уснула.
Я стянул с нее платье и укрыл одеялом. Выключил свет и сел в кресло.
Ох, и денек завтра будет. К возвращению Женьки мне ведь тоже кое-что нужно узнать.
И сделать…
– Где же твои зеленые глазки? – посочувствовал я утром Женьке.
– В стакане… – она икнула – …утопила.
Я налил ей боржоми и, пока Анчар готовил машину, погнал купаться: она сейчас нуждалась в холодной водичке.
Едва мы выбрались на берег, Анчар нам посигналил. Я сходил в дом за Женькиной сумкой. Она прямо на пляже сняла мокрый купальник (что там снимать-то было), отдала его мне (повесь сушиться) и оделась.
Мы подошли к машине. Анчар открыл ей дверцу.
– А коньяк? – возмутилась Женька. – С мандарином.
Анчар молча кивнул назад, где громоздилась корзина с вином и фруктами.
– Не шали тут один, – серьезно сказала она, целуя меня в щеку. – Дождись Женьку. Вместе пошалим.
Она сделала ручкой Вите и Мещерскому, которые, как обычно, стояли, обнявшись, на веранде и дружно замахали ей в ответ.
По-моему, они уже немного устали от нее. Где Женька, там всегда праздник, несколько, правда, утомительный. И обратное положение тоже справедливо.
Я не стал ей говорить, как важно мне получить необходимые сведения. Я знал, что Женька сделает все быстро и толково. Как никто другой.
Она села в машину. Рыжей королевой. Будто родилась в этом «Форде» и никогда из него не вылезала. Все-то они умеют, наши красивые женщины. И любить, и воевать, кстати, тоже.
Анчар вывел машину, я запер ворота и вернулся к Мещерским.
– Как-то пусто без Жени стало, – пожаловалась Вита. – Славная девушка. Мне кажется, она влюблена в вас.
– Мне тоже, – не стал скромничать Серый.
– Мне в город надо, – сказал я Мещерскому, когда вернулся Анчар. – По вашим проблемам. Я возьму джип?
– А мы останемся без охраны?
Капризничает Князь. У него похмелье после Женьки.
Пришлось в очередной раз напомнить ему условия нашего договора. И мы расстались, немного недовольные друг другом. Впрочем, я больше переживал Женькин отъезд, чем княжескую немилость. Сразу почувствовал себя одиноким. Не по жизни, а по делу.
Да и в целом и в общем – плохо без Женьки. Серо. Тускло. А когда она рядом – все кругом светится. И шумит. И падает. И разбивается…
Вот так вот задумался Серый об одной из своих любимых женщин и бдительность потерял. Не сразу заметил, как пристроилась сзади чужая машина. А когда заметил, то навстречу уже другая шла, бандюками набитая.
Свернуть некуда (место они выбрали правильно), разве что в пропасть. Да не больно хочется. Какие еще мои годы?
Ясно одно – стрелять не будут, живым возьмут, стало быть…
Встречная машина, чуть развернувшись, перекрыв дорогу, остановилась, из нее вышли вооруженные люди. Задняя тачка стала наседать, подгоняя меня к месту встречи. Которое, стало быть, изменить уже нельзя.
Вот привязались!
Я снял с колечка запасной ключ зажигания и сунул его под коврик. Остановил машину, закурил.
Двое отделились от толпы и смело подошли к моему джипу.
– Выходи!
Я поскреб затылок в раздумье, вышел.
– Оружие!
Я, как Мещерский, пожал плечами.
– Обыщи его, – сказал один другому.
Остальные стояли в отдалении полукругом, направив в нашу сторону все свои стволы.
Подошел третий:
– Ключи от машины.
– В замке.
Он сел за руль джипа.
Двое, подталкивая меня автоматами и придерживая за руки, повели к передней машине.
Там меня встретили:
– Руки!
Я покорно протянул руки, ощутил на них холод металла. Вот теперь можно разбираться с Серым: в кольце стволов и с кандалами на руках.
Главный жлоб врезал мне прямым в челюсть. Сзади, чтобы не упал, меня поддержали стволами.
– Понял?
– Нет, – признался я, посасывая губу, разбитую об зубы.
Главный больше не выступал – наверное, пальчики ушиб, накатили другие. Работали сперва руками, потом, когда упал, ногами.
Подняли, поставили перед главным.
– Обратно не понял?
Я бы пожал плечами, да руки связаны.
– Ну раз убьете, – сказал я с трудом, но убедительно, – ну два. А дальше что?
– В машину его. Господин майор сам с ним разберется. По-боксерски. У них старые счеты. Поехали, парни.
Меня посадили в переднюю машину, с трудом развернулись, поехали.
Дорогой я стал догадываться, что им от меня нужно. В такой деликатной, но убедительной форме мне сотрудничество предлагают. Уверены, что я кое в чем разобрался и могу быть полезен.
Так что, Серый, если еще хочешь Женьку увидеть, не раскрывай сразу все свои тайны. Поломайся как следует, стало быть.
Не доезжая Майского, свернули в сторону и заехали на какую-то новую дачку. Карцера в ней не было, и меня втолкнули в пустую недостроенную комнату: два забранных красивыми решетками окошка, только что настеленный, покрытый стружками пол, не до конца обшитые стены. Над дверью – антресоли еще без дверец, для всякого ненужного добра. Запах свежестроганного дерева, обрезки досок, рассыпанные гвозди, ящик для опилок.
Нет, у Мещерского на вилле мне гораздо милее. Здесь я долго не выдержу – скучно. И женщин нет. Красивых, стало быть. И шашлыков.
Сзади щелкнул замок.
Я, кряхтя от боли, сел на пол, подобрал гвоздик, взял его в зубы и стал ковырять шляпкой в ключевине наручников.
Без результата. Только губы больше раскровил.
Осмотрелся, подумал гудящей головой.