Страница 27 из 35
А тут и Семеныч вернулся. Один. Авапуи в чаще осталась - перышки на парео в порядок привести, не иначе.
Семеныч мне кивнул, мы присели к столу, приняли из фляжки (да не оскудеет), чокнувшись по нашему обычаю. Семеныч, раскуривая сигарету, вполголоса дал информацию. Не иначе, под пальмой ее снял. Вместе с парео, извините невольную пошлость.
– Завтра у них Совет Федерации. Нас пригласят. Без дам. Тебя, меня и Нильса… Взяли под усиленную охрану все стратегические объекты: дворец, «па», нашу хижину.
– Значит, завтра - карты на стол. Кому - каре, кому - покер.
– Ничего, Серый, у нас завсегда в рукаве «джокер» найдется.
Яхта бы еще нашлась, подумал я. Но спокойно об этом подумал.
– Что решаем?
– Сначала дождемся. Пусть выскажутся. А там и решим. Мало не покажется.
– Сколько штыков и сабель у них?
– Ну, если Понизовского и вождя не считать - десять бойцов.
Я поморщился.
– Ничего, Серый, нас-то с тобой двое! Да у меня и среди мирного населения свои люди есть.
Молодец Семеныч, все успевает. И под пальмы нырнуть, и пятую колонну спроворить. Во вражеском стане.
Рядом с нами плюхнулась Яна. Взмокшая, разогретая.
– Домой хочу, Серый! У печки покурить. Надоело здесь. Скучно. Прямо как в Москве.
– Ты чего там, в кустах, натворила?
– Честь свою защитила!
– С превышением пределов необходимой обороны, да? - усмехнулся Семеныч.
– А она все с превышением делает. Особенно когда водку пьет.
Нашу теплую компанию разбавил Понизовский.
– Выпьем, друзья? Честное слово, мне здесь нравится.
– Ну и оставайся, - буркнула Яна. - А мы - домой. В Пеньки, поближе к печке.
– На палочке верхом? - Мне показалось, что в этом вопросе кроме легкой издевки прозвучала и настороженность.
– Зачем? - Янка откинулась и с таким изумлением глянула на Понизовского, что тот изумился не менее. - На вертолете. За нами скоро пришлют.
– Ага. - Понизовский пошарил под хламидой в карманах в поисках сигарет. - Уже вылетел. Прямо с Красной площади.
– Зачем? - Глаза у Яны стали круглыми и большими, как луна в расцвете. - С острова Маунити. Там база Интерпола, ты что, не знал?
Так, ясно, что Янка не от себя работает. С Семенычем сговорилась. А тот решил этой «дезой» события ускорить.
Понизовский сунул сигарету в рот не тем концом. Янка его поправила:
– Не подавись, танэ. - И пояснила: - Семеныч же в этой конторе служит. Ну и я немного. На шпильки подрабатываю. А ты, толмач, чьих будешь?
– За большевиков или за коммунистов? - спросил и я заодно. - Только не ври, что за Интернационал. - Я подождал, когда он придет в себя, и продолжил: - Завтра на Совете Федерации будешь держать нашу руку. Семеныч тебе подскажет.
– Ребята… Вы что? Перепили? Яна Казимировна, поставьте их на место - они вас слушаются…
– Как же! Они полковники, а я всего старшина. - Она склонила голову к плечу и томно пропела: - Но боевая.
– Все! - Семеныч шлепнул ладонью по столу. - По койкам. А ты, Серега, убери охрану от нашей хижины.
– Как я могу! Это вождь распорядился. В целях вашей же безопасности.
Да, Серж, ты точно не за большевиков.
– Забирайте Нильса, - распорядился Семеныч. - Переходим на осадное положение.
Нильс, конечно, забрыкался руками и ногами. И апеллировал почему-то ко мне.
– Леша, но я же не могу… Я должен исполнить очередную супружескую обязанность.
– Исполняй по-быстрому и марш в хижину!
– Как это по-быстрому? - заупрямился старина. - Не по-быстрому, а с должным уважением и с любовью. С предварительными ласками.
Да, и этот вписался. В эротический конгломерат.
– Мы дернем еще по скорлупке, а ты, уж будь добр, управься за это время.
– Как получится, - буркнул обиженный Нильс, направляясь под пальмы.
– Чтоб у тебя вообще не получилось, - жестоко бросила ему вслед Яна. - Тоже туда же… Буа неутомимый.
Нильс управился. Мы растолкали стоящих у дверей стражников и вошли в хижину.
– Серый, - сказал Семеныч, - завтра у нас трудный день. А сегодня, похоже, последняя спокойная ночь. И я хочу выспаться перед боем.
– Я сейчас договорюсь с девками, - предложила Яна. - Тут есть кое-кто с понятиями. Они их увлекут под пальмы. До завтрашнего полудня. А после полудня от них уже никакого толка не добьешься.
– Не пройдет, - уныло не принял ее предложения Семеныч. - Они тут акклиматизировались. Им тоже все это надоело. Какого-нибудь тигра на них натравить.
– Льва! - подскочил Нильс. - Льва Борисыча.
– А удерет? - спросил Семеныч. - Ты ж не переживешь.
– Переживет, - сказала Яна. - У него теперь другая радость для сердца есть.
– Все-таки я попробую.
Нильс просунул руку в клетку, поймал крысу.
– Веревку дайте. - Сделал петлю, накинул ее на противный голый крысиный хвост и затянул петлю.
– Перегрызет, - вздохнул Семеныч. - Они ведь умные твари, сам говорил.
– Ему будет не до этого. - Нильс пошарил в карманах, достал небольшой мешочек, похожий на жалкий пенсионерский кошелек.
– Что у тебя там? Зарплата ихняя?
– Это сушеные половые железы крысиной самки.
Нильс, держа Леву на коленях, сунул ему под нос ладонь, на которой лежали какие-то сморщенные комочки. Лев Борисыч на глазах озверел. Обнюхал с жадностью ладонь и поднял вверх голову, блестя красными глазами.
– Самку ищет, - шепнул Нильс. - Сейчас, если его выпустить, он будет опрокидывать все препятствия на своем пути.
– Весь в хозяина, - проворчала Яна, отступая в угол хижины. - Выпускай своего кобеля!
Лева спрыгнул с колен Нильса и, не раздумывая, шмыгнул за дверь.
Сначала все было тихо - никакого эффекта. Потом появился эффект. Кто-то вскрикнул снаружи и зашипел от боли. Нильс дернул за веревку и втащил отчаянно тормозящего лапами Леву в хижину, прижал его к полу. Лева приглушенно завизжал. Его визг был похож на злобное рычание.
Снаружи - какие-то охи и ахи, какая-то взволнованная речь, ругательства. Где-то уже неоднократно слышанные. Такие родные. Славянизмы. Из чужих уст.
Когда Нильс снова выпустил Леву, мне показалось, что из-под его когтистых лап брызнули искры. И похоже, за дверью он примериваться в этот раз не стал. И тяпнул кого-то из стражников далеко не в пятку. А гораздо выше. Вопль раздался такой, что не оставалось сомнений - Лева не просто укусил, не просто цапнул, а цапнул и повис!
– Ну, ты садист, Яшка, - прошептала Яна в восторге. - По-моему, это Тими орет. Второй раз ему в одно и то же место досталось.
Нильс подергал веревочку - без результата, кроме истошного вопля, конечно. Было похоже, будто он поймал на крючок крупную рыбу. Голосистую притом.
– Во зацепился, - покачал головой Нильс.
– Тащи, чего ты ждешь? - посоветовала Яна. - А то сорвется.
Семеныч перехватил «леску» у растерявшегося Нильса и стал умело «вываживать» добычу. Вскоре в дверях появился визжащий от боли и ужаса Тими с автоматом на плече. Меж ног его висел вцепившийся мертвой хваткой Лев Борисыч.
Я снял с плеча Тими оружие, Нильс, сдавив Леву за ушами, отодрал его и сунул в клетку, где тот начал метаться с остервенением.
– Ну что, Тимоха, - сочувственно произнес Семеныч, - оказать тебе первую помощь?
– По-моему, - сказала Яна с фальшивой печалью в голосе, - уже поздно.
Тем не менее, Тимоху уложили на циновку и смазали йодом его растерзанное хозяйство.
– Интим не предлагать, - поставила диагноз Яна. - Никогда.
Но Семеныч этим не ограничился. Провел блиц-опрос деморализованного задержанного.
– Сколько вас здесь? Быстро! Давай клетку, Нильс.
– Трое!
– Где они сейчас?
– На перевязке.
– Как вооружены?
– Два пистолета.
– Кто старший?
– Я.
– Указания?
– Проследить, чтобы до утра никто из хижины не выходил.
– В противном случае?… Что молчишь? Клетку, Нильс!
– На поражение.
– Всех? Что молчишь? Нильс!