Страница 25 из 29
Я повернулся к Яне:
– Хватит дурака валять. Нужно драть отсюда.
– Ты же обещал меня изнасиловать, - как девочка, обиделась она.
– Некогда. Да и больно упорно ты сопротивляешься, Подойди сюда, - я кивнул в окно. - Сможешь спрыгнуть?
Яна согласно закивала, потом резко мотнула головой.
– Лучше уж ты сразу брось меня на рельсы. Под поезд. Или изнасилуй.
– Не сомневался в твоем выборе. - Я сорвал с карниза плотную штору и привязал ее конец к трубе добротного радиатора - хорошо строили, для себя…
В дверь вдруг интимно поскреблись.
– Серый, давай без рекордов, - вздохнул в коридоре Карпухин, - Очередь волнуется. Пустили козла в капусту.
– Отвали, - напряженным, прерывистым голосом отозвался я.
– А ты, оказывается, тоже артист, - шепотом похвалила меня Яна. - Точно так же ты выразился, когда нас с тобой застала моя мама.
В дверь снова поскреб Карпухин:
– Пять минут тебе остается. Серый.
Не терпится ему! В ответ я выругался, что можно было принять и за согласие.
Пять минут… Нещедро.
Я снова глянул в окно. Боже! Свет на газоне исчез. Я рывком распахнул створки и выбросил наружу свободный конец шторы. Она повисла, не доставая до земли.
– Давай за мной, - шепнул я Яне и, скользнув вниз, мягко спружинил на газон.
– Я в юбке, - кокетничала Яна, взбираясь на подоконник.
– Я и без юбки видывал, - успокоил я ее, - и без…
– Хватит, хватит, - опасливо прервала меня Яна. Она, как курица, копошилась в проеме окна, примериваясь к спуску.
– Да быстрее ты! Не в театр собираешься, - не выдержал я.
Яна ойкнула, скользнула вниз, и я поймал ее на руки.
– Что ты меня все на руках таскаешь? - возмутилась она. - Хочешь?…
Но я не дал ей договорить, дернул за руку, и мы помчались к Вилли. Я вцепился в руль, надавил стартер. Яна мгновением позже так влетела в машину со своей стороны, что чуть не вышибла меня из нее.
«Козлик» - умница, словно ждал нас - мгновенно взревел мотором, вырвал из темноты ослепительно белым светом фар наиболее короткий путь на волю. Сминая цветники и травки, рванулся к воротам, чуть притормозил и ударил в них своим стальным бампером. Створки испуганно шарахнулись в разные стороны, словно куры от сорвавшегося с цепи кобеля. И мы выскочили на дорогу.
Какое-то мгновение сзади было тихо. Потом - растерянный крик Алехина, торопливая ругань Карпухина, уверенная команда Рашида - и выстрел. Тут же захлопали двери казармы. И тут же все это осталось позади…
«Козлик» Вилли, будто его выпустили на первую травку, ретиво пропрыгал по грунтовке, потом выскочил на трассу и, будто вспомнив какое-то важное дело, плавно устремился вперед - туда, где начинало светлеть небо.
Раздумий особых, где нам укрыться, у меня не было. Хотя бы потому, что не было выбора. О моем «имении» знали считанные надежные люди. И быстро отыскать нас было невозможно. К тому же там Полковник - уж с ним-то мы отобьемся. Бутылками «БСП» хотя бы.
Движение на трассе почти отсутствовало - даже любители ночной езды, наверное, прикорнули где-то на обочинах за баранками своих машин.
Мягко, упруго шелестели шины по влажному от росы асфальту, ровно гудел мотор, заставляя лишний раз помянуть добрым словом Виталика; фары скользили по полотну дороги, выхватывали порой то низко протянутую над шоссе лапу спящей ели, то вспыхивающие в их свете дорожные указатели. Если бы не сумасшедшая скорость - будто едем мы с женой по раннему субботнему утру на дачу, чтобы не попасть в основной поток и поскорее взяться за любимые лопаты на личном огороде.
Яна сидела, наклонившись вперед, съежившись за узким ветровым стеклом. Ее лицо чуть освещали лампочки приборного щитка; оно было бледное, незнакомое. Волосы ее летели за спиной, волновались над спинкой сиденья. Иногда она вздрагивала.
– Там, сзади, ватник, - сказал я, стараясь перебить свист встречного ветра и гул мотора, - набрось, а то совсем замерзнешь.
Она покачала головой. И опять кашла силы пошутить:
– С тобой замерзнешь, как же!
Я все время поглядывал в зеркальце заднего вида, ждал неминуемой погони. Как бы быстро мы ни ехали, с «мерсами» нам в скорости не тягаться. Правда, они не могли знать, куда мы свернули на трассе, но это - утешение слабое: наверняка машины пошли в разные стороны, Так что одна или две скоро нас нагонят. И мой одинокий пистолет против их автоматов… Даже не смешно. Конечно, в крайнем случае пойду на таран, тут уж преимущества все мои. Но со мной была Яна…
Одна надежда - и ее нужно суметь реализовать, - что сами шефы и подшефники в погоню не бросились - послали своих парней. Те, конечно, знают мою машину, но не знают нас в лицо. Это шанс. Но чуть видимый. Рассвело. Сквозь шум машины и ветра стали пробиваться птичьи трели и щебет. Почувствовался запах росной листвы и трав. Хорошее начиналось утро. Очень хорошее. Главное - нескучное. И чем-то оно закончится? Приютом на время или вечным?
Вместе с птичками появились и машины. Пока еще встречные…
Вот именно! Вот так! Если погоня идет следом - а это несомненно, - любой встречный водитель может дать о нас информацию - такую машину нельзя не заметить… Словом, хорошее утро. Я снова глянул в зеркальце - и вовремя: в темно-синем небе были хорошо видны лучи мощных фар. Эти всегда, даже днем, мчатся с включенными фарами. Особый шик, что ли, - мы, мол, такие, и так ездим, что сторонись скорее, чернота и серость на отечественных колымагах, - наша крутая западная тачка идет!…
Дотянуть бы до поворота на Ивакино - ведь чуть-чуть осталось. Там я попробовал бы спектакль, задуманный по дороге именно на этот случай. Гони, гони, Крошка Вилли…
Мелькают деревья, километровые столбики, знаки… Вот он, указатель. Налево - Ивакино, 20 км, направо - проселок к дачному городку, упрятанный в густом кустарнике. Самая подходящая декорация для первой картины второго акта - драмы или трагедии? Скорее фарс получится…
Я резко, с пронзительным визгом свернул вправо, метров через сто съехал с дороги и загнал машину в кусты. Теперь - секунды на грим и вхождение в образ.
– В машине не сиди, - успел я бросить Яне. - Уйди поглубже в лес и там замри. Что бы ни случилось. Если меня скоро не будет, окольно добирайся до «имения», там Полковник тебя встретит и укроет. Он в курсе всех наших дел и отношений.
Бормоча скороговоркой эти необходимые инструкции, я сбросил куртку, скинул кроссовки. Влез в ватник, сунул ноги в резиновые сапоги - все это валялось в машине как рабочая одежда, - надвинул на уши мятую кепчонку и прилепил усы. Посмотрел на себя в зеркало и вздохнул: усы - дрянь распоследняя, даром что самоклеющиеся - кривые да жиденькие, с какой-то пошлой рыжинкой, да и наклеил я их косо. Ладно, сойдет, ведь не на сцену Малого выходить.
Затем я прихватил мятое ведро, положил на дно пистолет, забросал его какими-то железками из багажного ящика и побежал к перекрестку.
Поспел, однако, к своему выходу на сцену - тик в тик, даже отдышаться успел…
Завидев стремительный, будто летящий над дорогой белый «Мерседес», я выскочил на проезжую часть и отчаянно замахал кепчонкой. Хотя был уверен, что они и так остановятся. «Только бы не было в машине «моих друзей», - о другом я сейчас не думал.
Машина плавно затормозила точно около меня, и враз распахнулись обе правые дверцы, из которых выгнулись готовые к действию бравые мордовороты. Все - незнакомые, к счастью, даже тот, кто сидел за рулем.
– Вот спасибо, ребятки, - заорал я будто от великого наивного счастья. - Вот спасибо! Час уже прыгаю - никто не подхватил. Вот спасибо…
– Мужик, - никак не отвечая на мою готовность тут же забраться со своим ржавым и гремящим ведром, в грязных резиновых сапогах в роскошное нутро «Мерседеса», спросил тот, кто сидел впереди. - Мужик, тут один козел не проезжал в открытой машине вроде джипа?
– Проезжал, проезжал, - с готовностью закивал я головой так, что козырек кепки упал мне на нос - великовата была, однако. - Дружок ваш? Тоже не подхватил Ваню. Но я не серчаю - с бабой ехал, видать, торопился. На Ивакино в аккурат свернул.