Страница 14 из 29
Эт-точно - сказал бы товарищ Сухов.
Яна неторопливо защелкала замками:
– Наконец-то! Где ты шляешься?
– Что-что? - вежливо и тихо переспросил я.
– Извини. Завтракать будешь?
– Уже, - я усмехнулся.
– В конторе, что ли? Женька твоя рыжая накормила?
Господи, вы такие все славные, разные, но абсолютно одинаковые. В общем-то, очень милые. И смешные…
Чем ближе к двенадцати, тем напряженнее становилась Яна.
– Не волнуйся, - в седьмой раз сказал я. - И держи трубку так, чтобы и я мог его слышать. Говори естественно, страха не скрывай. В бутылку особенно не лезь. - Я снова взглянул на часы: - Звонить будут раньше, скорее всего - сейчас.
Яна вздрогнула от звонка, схватила трубку. Я еле успел сесть с ней рядом и прижаться ухом к ее щеке. Волосы Яны пахли горячим летом и щекотали мне шею.
Голос был вежливый, с чуть заметным акцентом:
– Ну что, дорогая, вы приняли решение?
– А куда мне деваться? - Это получилось здорово: равнодушно-устало, безнадежно. - Не стыдно вам?
– Какой стыд, если дело делаешь?
– Я только надеюсь, что в сильном накладе вы меня не оставите?
– Цену дадим хорошую. По остаточной стоимости - шучу так! Нельзя обижать женщину.
Яна уже закипала и потому не делала ошибок:
– Приплюсуй сюда и стоимость ремонта машины! Это мое условие.
– Хоп! И букет алых голландских роз.
– Засунь их себе в… Пардон, погорячилась. Дай мне хоть два дня, чтобы привести дела в порядок. Я же совсем к этому не готова. И многое могу потерять. Ко всему прочему.
– Просьба женщины для батыра - закон. Послезавтра, в десять утра, у вас будет человек со всем, что надо, и с нотариусом. - Голос его вдруг резко изменился, зазвенел: - Только без глупых фокусов - очень плохо будет. Сама не захочешь жить.
Яна бросила трубку, схватила сигареты:
– Кончай меня обнимать - воспользовался! Завтракать будешь?
– Успокойся, ты прекрасно провела разговор. Завтра меня не будет в городе. Но шестого утром я буду рядом. И не один. Мы тебя надежно подстрахуем. Не забудь только о моей просьбе.
– Ты уезжаешь? - Яна вскочила. Похоже, она ничего больше не услышала, кроме этого.
– На один день. По твоему же поручению. На розыски твоего…
– Да пошел он… Пропади пропадом со своим бизнесом, корягами и девками! - Она упала в кресло и снова схватилась за сигареты. - Подожди, не уходи сразу. Посиди чуть, ладно?
– Я хотел к Костику заехать.
– Успеешь, я тебе расскажу, как его найти. Ты жениться не собираешься?
– Я с тобой еще не развелся. Некогда.
– Все воюешь?
Второй раз мне сегодня пришлось обозвать женщину дурой. Но сейчас - про себя, с восхищением.
– Дэдди! - заулыбался Костик, когда я сунулся в его палатку. - Верная рука - друг красно…
– Стоп! - перебил я его. - Учись уважать чужие убеждения. Особенно если своих еще не имеешь.
Костик сидел суперменом - задрав ноги, зажав в руке банку пива. Напротив, в уголке, светился экран маленького телевизора. Под нижней полкой Прятался ночной горшок. Вокруг - товар, обычный дерьмовый комплект из напитков, сигарет, шоколада, подозрительных жвачек.
– Тебе здесь нравится? - Это он спросил с наивной гордостью дикаря, натащившего в пещеру всякую дрянь с помойки белого человека.
– Еще бы! - усмехнулся я. - Все, что надо для настоящего джентльмена. Полный набор «вечных ценностей»: «Сникерсы», тампаксы, презервативы.
Костик догадался покраснеть. Скорее всего с досады.
– А дальше что? Так и будешь сидеть в этой будке с горшком? Институт ты бросил…
– А что там делать? Та же торговля, да еще за экзамены и зачеты плати. Да и зачем он мне? Куда я - с высшим образованием? А здесь я - человек. Уважаемый…
– Кто тебя уважает, Костя? Покупатели? Ой ли! Коллеги? Эта шпана вряд ли вообще на какое-то уважение способна. Хозяева?…
– По-вашему, - взвился Костик, - коммерсант не человек? Человеки только полярники, летчики и геологи? И прочие герои труда? Чтоб ясные дали и светлые цели? И трудности без конца…
– Не утрируй. Люди не делятся на торговцев и космонавтов. Они делятся на честных и нечестных. То, чем вы занимаетесь, - это не торговля. Совсем недавно в УК это квалифицировалось как спекуляция. И наказывалось по закону.
– Во-во, - проворчал Костик, - у вас все наказывалось законом.
– Да, многое. И проституция, и фарцовка, и валютные сделки. Но все это шло на пользу обществу. Это была необходимая его чистка.
– Общество, народ… - перебил меня Костик. - А личность? Всегда у вас были впереди общественные интересы. И никакой частной собственности. - Костик глянул на часы и закрыл окошко. - Время пить «Херши». Или коньячку дернешь? - небрежно спросил он.
– Я за рулем. И ехать далеко. Так какая же нужна тебе частная собственность?
– Всякая. Мне все нужно и побольше - один раз живем.
– И именно для этого?
– А для чего же еще? Вы ведь своим коммунизмом то же самое обещали. Ну да еще всякие там идеалы - человек должен посвятить свою жизнь борьбе за счастье других, достигать всяких целей, оставить свой вклад в истории человечества…
И это говорит Костик. Тот самый, который в начале «перестройки» тайком вынес из пионерской комнаты школы знамя дружины и спрятал его дома, на антресолях. И смущенно мне объяснил: «Учителя сказали, что теперь это все не нужно. Я и забрал. А то ребята стали все ломать, ногами топтать…» Да, славно с ними поработали…
В окошко стукнули, и просунулась добродушная тупая морда. Затем - широкая лапа ладонью вверх.
Костик расстегнул карман куртки, вынул конверт и вложил его в эту лапу.
– Все путем? - спросила морда. - Никто не беспокоит? - Взгляд с намеком на меня.
– Все о'кей! - И Костик захлопнул окошко.
– Благодетели? - усмехнулся я. - Вымогатели? Уважаемый человек? Или тебя уважающий?
– Это, по-вашему, охрана.
– Сделать его? - Я привстал.
– Зачем? - Костик пожал плечами. - Этого сделаешь, другой придет. Тут все поделено. Закон бизнеса.
– Бандитский закон, Костик. Ладно, если туго будет, свистни. Я ребят своих приведу. Кстати, я мог бы тебе подыскать работу по-достойнее.
– Ты себе лучше подыщи, - вдруг грубо посоветовал Костя и, похоже, сам испугался.
Ах вот в чем дело!
– Чем же тебе моя работа не нравится?
– Уж лучше торговать, чем стариков дубинками и ногами охаживать.
– Костя, ответь мне на один вопрос: ты считаешь меня порядочным человеком?
– Безусловно… - Он замялся.
– Ты можешь поверить, что я способен ударить слабого или безвинного человека? Бросить несчастного в беде? Брать взятки? Предать друга? Струсить, спрятаться за чужую спину?…
– Ты хочешь сказать, что твоя профессия - бороться за справедливость? Но я ведь не то имел в виду. Я - про твоих коллег-знатоков. Кстати, они тоже с нас имеют…
– Напротив: люди делятся не на коммерсантов и милиционеров, а на…
– Хватит, - улыбнулся Костик. - Это я запомнил. - Но… Не обижайся… Как это сказать… Ты немного старомодный. Отстал от жизни. Сейчас - другое время, другие принципы…
– Время всегда другое, Костя. А принципы во все времена одни. Для порядочных людей. Долг, честь, совесть.
– Батя, так нельзя сейчас жить. Долго не продержишься. Сперва уступи место в метро, иначе вышвырнут. За борт.
– Ты дядю Андрея помнишь? Он уступил свое место в шлюпке. В наше время. Сейчас я разыскиваю его убийц. И знаешь, кто они? Твои хозяева. Те, кто пересадил тебя с институтской скамьи в этот вонючий ларек. А надо будет - и на скамью подсудимых вместо себя посадят. Подумай об этом.
Я не стал говорить ему об опасности, угрожающей матери: побоялся, что он бросится ей на помощь, наделает глупостей, - просто попросил почаще ей позванивать.
– Сигарет тебе хороших дать в дорогу? - спросил Костик на прощание и вдруг застенчиво добавил: - Ты там поосторожнее. И с матерью поженился бы, что ли, снова…
Всю дорогу до «имения» я спорил с Костиком. И находил аргументы. И доходчивые примеры, и правильные слова. Но что слова! Их надо брать не словами, а поступками. Как их и взяли наши враги. Неужели мы потеряли это поколение? Никогда я еще не чувствовал себя таким беспомощным, как в этом разговоре. И устал от него, будто меня, крепко держа за руки, долго и злорадно били в темном подъезде «неустановленные лица».