Страница 29 из 34
Труды на острове
На острове Талабск отец Николай провел сорок четыре года.
Исполняя волю духовника, он поселился здесь осенью 1958 года. Тогда ему было сорок девять лет, он был полон сил и даже его борода еще оставалась черной.
Отец Николай сразу занялся благоустройством храма: сам красил стены, ремонтировал полы, покрыл крышу железом. Особым его подвигом стала работа по озеленению острова. Из паломнических поездок отец Николай привез саженцы деревьев.
– Я труд люблю, – объяснял прихожанам отец Николай. – Труд облагораживает человека. В Священном Писании сказано: “трудящийся... да яст” (2 Фес. 3: 10). А по-современному так: кто не работает, тот не ест.
“Когда батюшка приехал, на острове не было ни одного деревца, – рассказывала одна из жительниц поселка. – Он поедет в Почаев, привезет липы, из Киева – каштаны, в Тарту дали жасмин, откуда-то достал саженцы яблонь. Глядя на него, и мы стали около домов яблони сажать. В жару берет два ведра и бегом на озеро за водой. Нас-то всех подымет: „Идем, ваши яблоньки тоже пить хотят“. Все уж спешим гуськом с ведрами к озеру, а он все бегом, бегом, скорее всех. Забежит, выльет, и опять в свою череду. Все бегом, с шутками, как усидишь? Так и засадили остров. А уж кладбище-то он сам. Как батюшка уехал, так и остров изменился”.
Многие отмечали его необыкновенную стремительную походку – до самой старости он ходил очень быстро, так что и молодым не просто было поспевать за ним.
“Батюшка не шел, а как по воздуху летел, у него походка была своеобразная: трава под его ногами мгновенно выпрямлялась, словно он ее не касался, чтобы не помять”, – вспоминал протоиерей Валериан Кочетов.
Труд у рыбаков на острове был тяжелый, суровый. Уже в три часа утра рыбаки оставляли дома, шли ставить сети. Жены помогали мужьям. Отец Николай сам, без приглашения, приходил в избушки и присматривал за маленькими детьми. Вскоре жители острова полюбили его.
В 60-е годы, во время хрущевских гонений на Церковь, на остров приехали представители местной власти. Они собирались закрыть храм, разговаривали резко, грубо, обещали на следующий день вернуться. Однако на следующий день на озере поднялась страшная буря, не утихавшая три дня. Отец Николай, много молившийся в те дни, понял, что теперь его церкви ничего не грозит.
Его подвижническая деятельность на острове Залита не осталась незамеченной.
“Спаси Вас, Господи, за Вашу любовь к нашей Родине, Отечеству нашему, за Вашу преданность и верность Русской Православной Церкви, которую Вы не словами, а добрыми делами подтверждаете каждый год. За Ваши понесенные труды и Вашу неустанную заботу об изыскании денежных средств, принесенных на алтарь Родины. От лица Русской Православной Церкви и всего нашего доброго народа выражаю Вам нашу архипастырскую благодарность”, – писал ему в 1971 году владыка Иоанн, архиепископ Псковский.
В 70-е годы установились духовные связи отца Николая со многими священниками, монахами и мирянами. Вначале отец Николай был духовником только псковского духовенства, но вскоре на остров стали приезжать со всей страны – талабского священника стали почитать как старца.
Многие замечали, что, когда они спрашивали отца Николая о конкретных делах, он словно бы знал все об их семьях, о перенесенных скорбях и болезнях. Ему была свойственна живость общения, светлый, ясный ум, особая простота. Как правило, старец сразу начинал говорить по существу, и часто люди удивлялись, как они сами не додумались до того, что предлагал им отец Николай.
В 80-е годы старец продолжал служить в Никольской церкви. Вот как об этом вспоминала одна из паломниц, посетившая остров Залита в 1982 году:
“В субботу пошли ко всенощной. Храм произвел очень хорошее впечатление. Я была впервые в настоящей деревенской церкви. После московских столичных великолепных храмов она меня поразила: скромные иконки, украшенные искусственными цветами, чистота, какой-то свежий воздух для души там был, не было ничего парадного, все чисто, аккуратно, очень отрадно. Меня необыкновенно удивило в батюшке, что он вошел в храм как-то особенно тихо, переодел свои калошики на матерчатые стеганые тапочки, сначала вошел в алтарь, потом вышел и на свои рублики купил свечечки и пошел с ними в алтарь. Этим он меня совершенно поразил. В Москве я такого никогда ни до, ни после не видела... В тот день батюшка не помазывал елеем, а просто благословлял нас, когда мы прикладывались ко Евангелию. Мама спросила: „Батюшка, можно мне у вас исповедоваться?“ Батюшка сразу назвал ее по имени: „Не только можно, Ольга, но и нужно“”.
В то время старец стал уже настолько незаменимым человеком на острове, что без его советов не обходилась даже местные администрация и парторганизация. Александр Полетаев, глава администрации Залитской волости, рассказывал:
“Отец Николай помогал нам, островитянам. Вот в конце 80-х годов, наверное, во всей России не было такого, чтобы батюшка приходил в школу и проводил занятия с учениками. А у нас и первый звонок всегда начинался с отцом Николаем. Выборы проходили, я работал председателем комиссий, голосование никогда не начиналось, пока не придет отец Николай и не благословит нас. Он же первый и голосовал. Еще когда я был секретарем парторганизации, отец Николай научил меня накладывать крест на свой лоб. Я домой к нему часто приходил и по работе, и по житейским делам. Я хочу сказать – это был добрейший, умный человек, он мог с любым поговорить, подсказать, как нужно себя вести или жить. Он даже спрашивал разрешение: „А можно я вас, коммунистов, благословлю?“ Да мы были рады этому!”
Как-то одного из жителей острова должны были отправить в психиатрическую больницу, но тот убежал в лес с ножом. Отец Николай подошел на улице к секретарю парторганизации, благословил его и сказал:
– Все будет хорошо, ты только из дома не выходи.
Вскоре больной пришел к секретарю домой, но тот, помня совет старца, не открыл ему. Позднее, уже после больницы, бедолага признался Полетаеву: “Если бы ты тогда из дому вышел, я бы тебя заколол”.
Так молитва старца спасла коммуниста.
...Отец Николай был настоятелем Никольского храма до конца 90-х годов. Владимир Непомнящих, побывавший на острове летом 1996 года, вспоминал:
“Старец служил Божественную литургию. Необыкновенная тишина и благоговение были в храме. Никто из прихожан не проронил ни одного слова. Все как один человек в положенные моменты опускались на колени, были предельно сосредоточены: поистине тогда у всех было „единое сердце и одна душа“”.
До восьмидесяти семи лет старец служил один, без дьякона и без помогающих ему священников.
Старчество
Люди, ожидая старца, стояли у забора. За этим забором они видели небольшой домик отца Николая и дворик, густо засаженный разросшимися каштанами, кипарисами и другими деревьями. На ветках деревьев и на крыше плотно, как куры на насесте, сидели голуби. Голуби расхаживали и на земле, а рядом – воробьи, галки, скворцы, куры. Тут же прогуливались собачонка и кот по имени Липа. Как-то Липа поймал одну из птичек, облюбовавших себе двор старца. Поймал и съел. Отец Николай к происшедшему отнесся серьезно, разъяснил провинившемуся коту, в чем его неправота, и наказал больше так не делать. Липа раскаялся: с тех пор он не только сам не ловил птичек, но и не давал их в обиду собратьям. Когда однажды некая птаха свила себе гнездо так низко, что вызвала соблазн у соседских котов, Липа встал на ее защиту и оберегал, пока птенцы не подросли.
Этот пушистый кот вообще был помощником старца и нес на острове определенное послушание: отец Николай выговаривал ему за чужие грехи. Некоторые паломники рассказывали, как старец, держа кота на коленях, вовсю распекал его – и ленивый-де он, и чревоугодник, и то делает не так, и это... Слушая речь, обращенную к коту, они вдруг понимали, что все сказанное напрямую относится к ним самим.
Слушались отца Николая и птицы. Монахиня Успенского Пюхтецкого монастыря рассказывала о таком удивительном случае. Отец Николай приехал в обитель на какой-то праздник в Пюхтицкий монастырь и тихонько встал в уголке. Неожиданно в раскрытое окно влетели семь или восемь голубей и, шумно хлопая крыльями, закружили по храму. Монахини попытались их выгнать, но только перепугали птиц. Кто-то из сестер попросил отца Николая помолиться. Он молча склонил голову, и вскоре голуби улетели в окно один за другим...