Страница 10 из 60
– Я сожалею, – сказала Лет страдальческим голосом, полным раскаяния в своей ошибке.
«Слишком полным раскаяния». Корран фыркнул, вспомнив, какие мелодрамы обычно склонны разыгрывать пилоты-новички.
– Ущерб не такой уж большой, – ответил он. – Не волнуйся об этом.
Они развернули истребители, возвращаясь к эскадрилье.
Солдаты ремонтных команд выбежали из здания, поливая из огнетушителей горящие обломки.
Командир, черноволосая женщина-кореллианка, чье сложение заставляло предположить, что в числе ее предков были один или два ранкора, махнула рукой своим подчиненным:
– Тут человека придавило! Медика сюда!
Она оттолкнула большой кусок йорик-коралловой брони, придавившей жертву – высокого мужчину в коричневой форме механика.
Он не был обожжен, и пока женщина освобождала его от йорик-коралла, его глаза были открыты. Несмотря на мягкие черты лица, у него был решительный взгляд, не показывавший страха.
– Не надо медика, – сказал он. – Я не ранен.
Она помогла ему подняться на ноги.
– Вы можете быть ранены сильнее, чем вам кажется.
– Нет, я не ранен. Скажите, как я могу помочь.
Она указала на кучу обломков скиппера, где уже работало большинство солдат ее подразделения.
– Помогите им. Ищите выживших. И если почувствуете, что с вами что-то не так, идите к медикам.
– Слушаюсь, – не поблагодарив ее, мужчина направился к указанному месту.
Она раздраженно махнула рукой.
– Он, скорее всего, в шоке. А когда это станет очевидным, может быть поздно…
Продолжая свой поиск, она иногда смотрела в сторону своего спасенного, как он помогает ее солдатам, относит раненых в медицинский пункт, убирает обломки.
Потеряв один крейсер, йуужань-вонги прекратили атаку. Уцелевший крейсер и скипперы направились к выходу из атмосферы, преследуемые республиканскими истребителями, пока Уэдж Антиллес не приказал прекратить преследование.
– Как твоя нога, Тарк? – спросил Хэн.
Мальчик, лежащий на госпитальной койке, черноволосый с голубыми глазами и очень энергичный, стянул одеяло, чтобы показать правую ногу. Большая часть ноги была закрыта прозрачной бакта-повязкой. Повязка была розовой от бакты, но достаточно прозрачной, чтобы можно было разглядеть ожог в форме полумесяца.
– Не так уж плохо, – сказал мальчик. – Я не могу быстро бегать, но могу ходить. Просто они мне не разрешают.
Хэн хотел сказать что-то остроумное насчет медиков, но ничего не приходило в голову. Он много раз говорил нечто подобное своему сыну Энакину, и тот простой факт, что этот мальчик был не Энакин, несмотря на невероятное сходство, резал сердце Хэна как виброклинок.
Лейя, казалось, почувствовала, причину молчания Хэна.
– Тебе лучше прислушаться к ним, – ее собственный голос казался слегка охрипшим. – Если мы вернемся с нашей миссии и узнаем, что ты тут выступаешь, мы очень разозлимся.
– А что если я дам взятку персоналу, чтобы они не рассказывали?
Хэн проглотил комок в горле и заставил голос звучать нормально.
– И чем же ты намерен их подкупить?
– Ну, я могу устроить шоу, и вместо платы за вход буду брать обещание не рассказывать вам о том, что я тут делаю.
Лейя улыбнулась холодной политической улыбкой.
– Ты забываешь о наших шпионах, а они повсюду.
– Я их вычислю и не пущу на мое шоу.
Лейя взъерошила ему волосы.
– Нам пора идти. Но мы заглянем еще раз перед тем, как улетим.
– Можно мне лететь с вами? Я могу быть дипломатом.
– Извини, малыш, – сказал Хэн. – Я думаю, ты будешь слишком занят, репетируя свое шоу.
– Мне не нужно репетировать. Я могу устроить его сразу.
Хэн и Лейя обменялись взглядами.
– Весьма полезное качество, – сказала Лейя. – А пока прощай.
– До встречи, малыш, – добавил Хэн.
Когда они вышли из палаты, Лейя сказала:
– Он будет скучать, когда мы улетим.
– Давай оставим здесь Золотника, чтобы он рассказывал малышу сказки.
– Хэн, пусть лучше он просто скучает, чем ужасно скучает.
– Да уж.
С-3РО стоял рядом с посадочной площадкой «Сокола», и смотрел на то, что происходило в верхней части корпуса корабля. А в верхней части был Хэн Соло, на его лице были защитные очки, которые он всегда одевал, когда производил сварочные работы.
Но С-3РО наблюдал не за Хэном; его внимание привлекали искры из сварочного аппарата. Искры потоком летели от корпуса и гасли, не успевая долететь до обугленной земли.
С-3РО заметил, что к кораблю подошел еще один дроид. Угловатый, бронированный, он выглядел весьма воинственно и нес одну из тех огромных бластерных винтовок, которые недавно поступили на вооружение армии Новой Республики. Но в его поведении не было ничего угрожающего.
– Приветствую вас, – сказал С-3РО. – Я С-3РО, протокольный дроид.
YVH-1-1А, – ответил вооруженный незнакомец. – Телохранитель Ландо Калриссиана, выполняю различные задания, расследую аномалии. Ты являешься аномалией. Что делает протокольный дроид, наблюдая за ремонтом корабля?
– О, я не наблюдаю за ремонтом. Я просто пытаюсь улучшить свои языковые навыки. Пытаюсь найти лучшее слово, чтобы описать угасание искр.
– Это не должно представлять проблему для протокольного дроида.
– Не должно, но тем не менее представляет, потому что слово, которое наилучшим образом подходит для этого, не слишком логично.
– И что это за слово?
– Грустно.
1-1А направил свои голографические камеры, заменявшие ему глаза, на искры, потом снова повернулся к С-3РО.
– Ты прав. Это слово не логично.
– Но оно подходит наилучшим образом. Судьба каждой искры в чем-то символична. Это как жизнь… Летит по своему пути, ярко горит, а потом гаснет… Оставляет ли она что-то после себя? Вспомнит ли о ней кто-нибудь?
– Ну, если она попадет в огнеопасное вещество, о ней точно вспомнят.
– Если я скажу, что ты просто бесчувственный кусок дюрастила, это тоже будет считаться аномалией?
Странно, но 1-1А не стал отвечать сразу, и опять посмотрел на искры. Наконец он сказал:
– Ты полагаешь, что в последние наносекунды своего полета искра испытывает страх, понимая, что скоро погаснет?
– Я сомневаюсь в этом. Очень сомневаюсь. Искра не может чувствовать страх, или даже осознать собственную смертность.
– То же самое можно сказать о дроидах, хотя есть и исключения.
Сейчас пришла очередь С-3РО удивляться.
– Должен сказать, что это самое проницательное суждение, слышанное мною от боевого дроида.
– Мне часто приходится видеть угасание. Это заставляет меня задумываться. Я просто не могу это игнорировать. Подозреваю даже, что эти размышления будут влиять на мою эффективность.
– Я тоже в последнее время часто задумываюсь над этим. Это очень меня расстраивает. От моего спутника R2-D2 не дождешься никакой помощи. Он сказал: «Ничто не вечно во Вселенной. Постарайся принять это без страха». Я полагаю, такое восприятие философии приемлемо для астромеха, но для меня оно абсолютно неприемлемо. Я думал, что я единственный дроид, который задумывается об этом. Очень приятно было узнать, что я не один такой.
Глаза-камеры 1-1А посмотрели в лицо С-3РО.
– Если ты придешь к какому-либо заключению по этому поводу, ты сообщишь об этом мне?
– С радостью. Со своей стороны прошу связаться со мной, если ты найдешь какие-то новые мысли.
– Хорошо.
1-1А отправился по своим делам.
Полет искры, за которой наблюдал С-3РО, продолжался целых две секунды до того, как она погасла…