Страница 2 из 21
– У гнили не бывает идеалов, – отвечал Курт. – Или это не гниль.
Еще Курт завел прибалтийского друга по переписке.
Важнее буковок была суть: состоятельный друг обещал пропитывать бумагу убойной кислотой. Курт жевал письма и кайфовал. На книжной полке в тот период громоздилось собрание сочинений Кастанеды.
На подоконнике росли кактусы. В подвале бабушкиного частного дома – грибы.
Когда сознание расширилось до невообразимости, Курт поехал в Ригу.
Друг осюрпризил: сменил пол. И они переспали. Единение душ было глубоким, но кратковременным. Закурив после секса, Курт спросил:
– А где достать этой кислоты?
– Ты реально повелся! – сказал друг. – Ты ел мои письма?!
– Ну, да. Так где достать?
– В любом пищевом отделе. Это была лимонная кислота.
Прибыв обратно, Курт забрал документы. С последнего курса.
Он больше не мог учиться на специалиста, который говорит людям, как надо жить.
На официальную работу устраиваться не торопился.
Все чаще его можно было встретить в пабе “Зеленые рукава”, где играл за пиво ирландский фольклор. Черные, зачесанные назад волосы, нереальная худоба и бледность, длинные тонкие пальцы перебирают гитарные струны (Курт утверждал, что у него генетическое заболевание типа синдрома Марфана).
…Этим летом Курт, которому стукнуло двадцать пять, собирался эмигрировать в Америку. Откладывал монетки на переезд.
– Зачем? – спросил я.
– Тут моя музыка никому не нужна.
– А там?
– Не знаю, – он пожал плечами. – Но попробовать стоит.
– Уверен?
Он кивнул.
– И знаешь, – добавил он, – я был несправедлив к Бетховену.
3.
Людвиг Иванович умер от цирроза печени и примочек домашнего врача Андреаса Вавруха. В начале девятнадцатого века лекари были аховые, пользовали свинцом вместо антибиотиков. Не повезло гению. Как обычно.
Я теперь почти не читал беллетристики. Если ты врешь, то ври правдоподобно. Современные авторы, за однопроцентным исключением, разучились это делать. Еще и пишут на редкость паршиво. Большинство классиков – многословные и скучные. Выкапывать среди них тот же процент нет ни малейшего желания. А Чехова и Булгакова перелопатил давным-давно. Так что я нынче предпочитал биографии гениев (конечно, без приставки авто-). Жизни замечательных людей отлично годятся и во время болезни. Литературные недостатки сглаживаются за счет красоты выбранной фигуры.
И еще приятно по ходу чтения подмечать общие с великим парнем черты.
Например, я заметил, что у нас с молодым Эйнштейном много общего: нелюбовь к школам, оптимизм и ему так же трудно было найти подходящую работу…
Я разглядывал свое зеленоватое постгриппозное отражение. Зеркало – узкий прямоугольник, который держится на четырех загнутых гвоздях. В Зазеркалье было то же самое: матрац с комком постельного белья посередине, трюмо, шкаф, грязные окна и я. Никакой сказки. Чуть ниже зеркала – розетка, плю-ющаяся искрами при любой попытке ее использования. В общем, правду люди говорят: каждый сам за себя.
Вроде бы глаза у меня довольно красивые, хотя и кажутся старше остальных частей организма. Зато щетина – точно нелепая: рыжеватая и пробивается островками. Рыжее на зеленом – это, по-моему, не очень-то гармонично. Вооружившись бритвенным станком и баллончиком с пеной, отправился на кухню.
Там, кроме газовой плиты и стандартного кухонного гарнитура, установили душевую кабину: она похожа на портал между мирами, словно из какого-нибудь малобюджетного фантастического фильма конца 80-х. Закрываешься – и в портал. Вернулся в комнату, измерил температуру. Она была нормальная. Тогда я решил помыться целиком.
Высушив волосы, оделся и пошел за газетами о работе и запасными лампочками.
Расплачиваясь, подумал о назревающем финансовом кризисе. Не о мировом, конечно, – личном. Вообще-то я тот еще обыватель. На улице было сыро, грязно и холодно.
Мне говорили, что в этом городе всегда так.
Потом я пил кофе с луковыми крекерами, листал газеты и просматривал горящие (а полчаса спустя и тлеющие) вакансии в Интернете. Вскоре выработался рвотный рефлекс на словосочетания: “менеджер по продажам”, “курьер срочно!” и “сотрудник в офис”.
Видел раньше такие офисы, знаю, что они из себя представляют. За металлической дверью с кодовым замком скрывается тесное помещение с низкими потолками. Помещение обязательно разделено на два отсека. В одном сидит секретарша от восемнадцати до двадцати пяти лет включительно и управляется с тремя вечно надрывающимися телефонами. Своеобразный ад с восьми до пяти шесть дней в неделю. Оловянную девочку развлекают телевизор, настроенный на комедийные сериалы, и музыкальный центр, крутящий диски с романтической и медитативной музыкой. Иногда на центре стоит пузырек с освежителем воздуха. Вы приходите (помещение набито под завязку) и заполняете анкету, в которой предлагается оценить Вашу личностьпо десятибалльной шкале. Сдаете. И в порядке очереди вас приглашают на собеседование в другой отсек, где цветы, дипломы, позитивные установки на стенах, гитара в углу, компьютерный стол и Начальник. Главный – это значит дешевый пиджак с накладными плечами, яркий галстук и желтый перстень с квадратным черным камешком на безымянном пальце.
Он говорит:
– А мы можем вам предложить должность консультанта в нашей фирме.
– Какая зарплата?
– О, – поднимает перстень Начальник. – У нас, извините, не зарплата, а Доход. Все зависит только от вас. От вашего творческого потенциала.
– Что надо делать?
– Вести телефонные переговоры, договариваться о поставках оборудования…
– Вы можете конкретно на вопрос ответить? С кем переговоры, какое оборудование? – Начальник на это обычно реагирует отводом глаз и поджатием губ. – По порядку.
– Офисное оборудование, договариваться о поставках, вести телефонные переговоры. Возможность карьерного роста. Можно дорасти до менеджера филиала и зарабатывать гораздо больше… – постепенно замыкает Главный. – Вы творческий человек, вам интересно общение с новыми людьми? Или вас привлекает тупой совковый труд?
– Пошел на х…
– Возможности карьерного роста, вы можете зарабатывать гораздо больше.
– Пошел на х…
– Мы с вами свяжемся. Спасибо.
– Пошел на х…!
Я придумал “Общество анонимных менеджеров”. В уютном зале стулья по кругу. Встает восьмибалльная личность, у которой просрочен кредит за “Шевроле”, любимый фильм “Бойцовский клуб”, а книга – “99 франков”, и говорит:
– Здравствуйте. Меня зовут Вася, и я – офисный планктон.
Стройный хор в ответ:
– Здравствуй, Вася!
Я просмотрел тысячи вакансий. Везде, прямо или косвенно, предлагают стать уэсдэшной проституткой. Ориентация – любая.
В такие моменты отлично понимаешь ветхозаветного Бога с его Содом-Гоморрами и всемирными потопами. Когда-то захлебывались в воде, а теперь в собственном дерьме.
Свернув рабочие вкладки, завел мультик Хаяо Миядзаки “Унесенные призраками”.
Про взрослых людей-свиней, это он черпал вдохновение не в “Макдональдсе”?
Но мультик восстановил душевное равновесие. Я с аппетитом пообедал парой бутербродов с сыром и колбасой, выпил бутылку пива.
И зачем-то набрал свою фамилию в поиске. Высветились рисовальщик комиксов, американская порноактриса (может, позвонить ей?) и писатель из того же девятнадцатого века. Я кликнул на биографию. У писателя с моей фамилией было голимое имя – Феоклист. Писал плохие стихи, отвратительную псевдоромантическую прозу и вдобавок критиковал сочинения Пушкина. Над ним издевались в литературных кругах. Стопроцентный графоман. Был канцеляристом, жил и умер в нищете, потому что пытался зарабатывать только написанием книг. Заключительная строчка: произведения никогда не переиздавались.
Я твердо решил не становиться писателем.
А еще мне захотелось прочитать биографию человека, который всю жизнь писал чужие биографии. Наверное, она уместилась бы в одну строчку кровью.