Неотправленные письма

– Если дело только в ветеринарной практике, зачем было вообще возвращаться? – не удержалась она. – Уверена, что впереди тебя еще ждала более успешная карьера. По крайней мере, твой отец в этом нисколько не сомневался.

Эндрю вскинул голову, их взгляды встретились. Всего лишь на мгновение, но Джен показалось, что она увидела в его глазах боль, но она тут же исчезла.

– Отец говорил обо мне? – резко спросил он. Очевидно, упоминание о Джералде было для Эндрю неприятным.

– После того, как ты уехал, я иногда его навещала, – тщательно подбирая слова, ответила Джен. – Приносила ему пироги, печенье. Джералд любил сладкое. – Помолчав, она добавила: – Он не упускал тебя из виду все время.

Для нее самой было невыносимо слушать рассказы старика о том, с какой стремительностью Эндрю делает успехи. Ведь своей карьере тот предпочел ее, Джен… Но Джералд был так одинок и к тому же добр к ней! После отъезда Эндрю они словно оказались связанными одними невидимыми узами. Оба думали об Эндрю, хотя ни Джералд, ни Джен никогда не говорили об этом вслух. Когда приезжал Ноа, старший сын Джералда, ее визиты стали реже. А потом Джералд попал в больницу… А Ноа словно сгинул, так ни разу и не навестил отца. И тогда Джен постаралась, как можно чаще заезжать к старику.

– Не упускал меня из виду… – словно не веря, повторил Эндрю. – Он мне ничего не сообщал.

Они вышли из конюшни. Следуя за Эндрю, Джен подошла к загону.

– Так почему ты все-таки вернулся? – спросила Джен, глядя на черную птичку с красными крыльями, перелетающую от куста к кусту.

Помолчав, Эндрю наконец ответил:

– Скачки – это не только головокружительный восторг и упоение. Спроси у Люси, спроси про «Шепчущий дуб», а это одно из лучших мест, где мне довелось побывать. Я устал от оборотной стороны скачек. Кажется, что все так любят лошадей! Но это до тех пор, пока они приносят доход. А потом… При этом все делают вид, что так и надо. Все хотят видеть мир в розовом свете, и никто не хочет разбираться в том, что кроется за этим внешним великолепием. – Эндрю прислонился к ограде и вздохнул. – Когда я понял, что больше не могу закрывать глаза на некоторые вещи, я решил, что пора с этим заканчивать.

– То есть, если я тебя правильно поняла, ты хочешь искупить свои грехи? Решил, что пора изменить мир? Кто-то, несомненно, скажет, что ты молодец. Но найдутся и такие, которые обзовут тебя дураком.

– Изменить мир? Нет. Для начала я хочу измениться сам. Да и кому, какое дело, что для этого я решил забиться в дальний угол и начать именно с него?

– Верно говоришь. Все стараются справляться со своими проблемами, но каждый по-своему. И когда же ты понял, что пора уходить?

Слова Джен словно повисли в воздухе, сразу напомнив обоим о том сентябрьском утре, когда Эндрю ушел в школу, чтобы уже не вернуться обратно. А ведь он обещал, что приедет за ней! Что она никогда не останется одна! Часто, особенно в первое время, Джен задавалась вопросом: почему Эндрю даже не попытался объяснить ей все?

– Когда я это понял? – повторил Эндрю каким-то безжизненным голосом. – Когда мне пришлось усыпить годовалого жеребенка, потому что малыш не обещал вырасти в первоклассную скаковую лошадь, как ожидали его хозяева. Чудесный гнедой жеребенок… – Он повернулся и посмотрел ей в глаза. – Вот тогда я и понял, что пора уходить.

Джен проглотила вставший в горле ком. Как бы сильно Эндрю ни был перед ней виноват, сейчас она не могла испытывать к нему ничего, хроме сочувствия.

– Ты поступил правильно, – произнесла она, чтобы сказать хоть что-нибудь.

– Достаточно с меня юношеских восторгов… – покачал головой Эндрю. – Я заработал вполне достаточно на невинных животных. Теперь хочу одного – покоя. Хочу делать то, что принесет пользу другим. Настоящую пользу, Джен, а не деньги.

Страсть, звучавшая в его словах, задела в ней какую-то чувствительную струну. Но разум тут же напомнил Джен о ее же опасении, что, немного пожив на ранчо и обретя душевный покой, мир скачек снова поманит Эндрю к себе. Что, если он просто переживает какой-то внутренний кризис, испытывает какой-то внутренний надлом?

– Так вот почему ты вернулся… – как бы подытоживая его рассказ, тихо сказала Джен и оглядела заброшенное ранчо. – Только сдается мне, ты недооценил, сколько труда тебе придется сюда вложить, чтобы здесь снова можно было жить.

– Я и не собираюсь делать все здесь в одиночку. Конечно, у меня достаточно средств, чтобы вести дела самостоятельно, но мне хочется привлечь и других. – Эндрю взял ее руку в свою. – Ты даже не представляешь себе, как легко стало у меня на душе, когда я принял решение. А затем мне вдруг подумалось, что я могу разделить все свои планы с другими людьми. Может, и Ноа заинтересуется и осядет здесь, когда его служба подойдет к концу?..

У Джен не было слов. Уже в который раз она мысленно задавалась вопросом: почему Эндрю вообще нужно было покидать ранчо? Старик Джералд был не в состоянии следить за фермой, как она того требовала, и, однако же, он отказывался ее продавать. Все надеялся, что его сыновья, наконец поймут ценность этой земли. К несчастью для старика, Ноа избавился от своей доли, как только ему представилась такая возможность, а Эндрю вернулся сюда лишь сейчас, после смерти отца… А может, в этом и крылась настоящая причина, почему Эндрю решил здесь осесть, – надеялся таким образом загладить свою вину перед Джералдом?

– Ты когда-нибудь сожалел о своих решениях?

Но едва прозвучал этот вопрос, как Эндрю выпустил ее руку, обвел взглядом пустой загон. Сожалел ли он? До недавнего времени он даже не думал об этом, но сейчас, видя перед собой красивую женщину, вспомнив очаровательную девушку, которую когда-то знал, Эндрю вдруг подумал, что все могло сложиться иначе. Он мог бы попытаться завоевать ее снова, наладить с ней отношения. Вот только у отца ему уже не попросить прощения…

– Я не имею привычки рассуждать на тему «что, если бы», когда решение уже принято, – ответил Эндрю, понимая, что чуть-чуть лукавит. – И какой смысл в сожалениях? Прошлое нельзя изменить.

– Но умный человек хотя бы извлекает урок из своих ошибок, – настаивала Джен. – Можешь ли ты сказать это о себе?

Она сдунула прядь волос, щекочущую ей щеку, однако та снова вернулась к уголку губ. Джен нетерпеливо заправила ее за ухо. Эндрю наблюдал за ее движениями как зачарованный. За столько лет этот жест Джен нисколько не изменился…

Он улыбнулся и тряхнул головой.

– Кажется, я не очень-то рьяно исполняю свои обязанности. Значит, так. Вон там, – он кивнул, – я собираюсь сделать новый загон. Рядом будут навесы, чтобы лошади могли укрыться там от непогоды.

– А что ты собираешься делать с домом?

Старый дом совсем обветшал и не годился для жилья. Конечно, там можно было сделать ремонт – мебель и все вещи остались на своих местах. Честно говоря, требовалось разобрать эти вещи, но Эндрю пока не мог собраться с духом, чтобы переступить порог бывшей спальни отца.

– А что мне остается? – пожал он плечами. – Сделаю ремонт.

– Ты хочешь успеть сделать его до вечеринки?..

Эндрю провел рукой по волосам. Да уж, работы непочатый край! Но Эндрю был только рад, что ему приходилось работать с утра до вечера, – заваливаясь спать, он почти сразу засыпал, не думая ни о чем.

– Хотелось бы, но боюсь, не хватит времени. Зайдем внутрь? – предложил он.

Джен смотрела, как Эндрю поднимается на веранду. Он вдруг повернулся к ней и поднял брови. Она почувствовала, что внутри нее все тает…

– Джен? – удивленно спросил Эндрю. – Давай заходи, обсудим детали вечера.

«А стоит ли? – задала себе вопрос Джен. – Этот дом хранит слишком много памятных и болезненных воспоминаний».

– Ты знаешь… – Она принужденно рассмеялась. – У меня еще есть кое-какие дела. Я, пожалуй, пойду.

Эндрю внимательно взглянул на нее:

– Ясно. Но ты хотя бы возьмешься за организацию вечеринки?

Разве она могла ему отказать? Ведь в глубине души Джен уже давно знала, что обязательно согласится.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте