Открытие Сибири

Охотник встал рано утром и поехал по следам. По еле двух суток езды он увидел ночью перед собой гору, возвышавшуюся сквозь морозный туман, как остров. Перед горой следов стало много. Навстречу ему вышла женщина высотой в несколько сажен. Она взяла охотника за руку и повела в дом. В доме находился также и мужчина.

Мужчина сказал охотнику: «Я сам виноват, что показал свои следы, иначе бы ты не пришел сюда… Теперь отправляйся назад в свою землю, только никому не рассказывай. А я тебе помогу вернуться. Сейчас же не выходи, пока я не приготовлю нарту. Выйдешь потом сразу». Через некоторое время тот человек зашел снова в дом и сказал: «Все кончено, теперь выходи». Кругом был сплошной туман, ничего не видно. Хотел увидеть их дом охотник, но ничего не увидел. Великан посадил его на нарту, завязал ему глаза и сказал: «Когда доедешь до своей земли, собак отпусти».

Те места, где раньше дважды ночевал, охотник теперь прошел без ночевки, в один день. В пути охотник развязал глаза и увидел, что его везут не собаки, а два волка. Его же собаки не могли тех догнать. Дойдя до дома, охотник отпустил волков-собак, и они сразу исчезли. Его собственная собачья нарта была нагружена доверху. Когда он раскрыл груз, то увидел множество лисиц-песцов. Когда охотник был в той заморской юрте, хозяин спросил его: «Почему ты бродишь один по берегу моря». Охотник ответил, что этим мы и живем. Пожалев его, великан дал ему так много пушнины. Дом же великана был обыкновенного, человеческого вида. До старости тот охотник никому об этом случае не говорил, а рассказал только при смерти.

В других вариантах этих легенд говорится, что охотник, попав в селение таинственных людей-великанов по следам гигантского человека, поехал с ним в открытое море. В некоторых случаях рассказывается, что люди эти уносят из человеческих костров горящие головешки. Они отличаются от обычных людей, обитателей материка, не только своим гигантским ростом, то и тем, что имеют длинные густые брови или даже сплошь покрыты шерстью; это — «бородатые» люди.

В описании же жилищ много реальных черт, много такого, что поразительно напоминает жизнь оседлых морских охотников-зверобоев арктических островов.

Дома «бородатых» расположены не по одному, а целыми поселками. Форма домов круглая, то есть куполовидная, как у полуподземных жилищ эскимосов и сидячих чукчей. Дома делятся на две части, на сени и внутреннее пространство. Так строились эскимосские зимние жилища, куда попадали через сени. Внутри дома располагались спальные пологи. Жилище освещалось не печами, а «светящимся камнем». В этом источнике света нетрудно увидеть жировую лампу, которая обогревает и освещает эскимосские жилища, а также служит для приготовления пищи. Ездят «бородатые» на собаках, похожих на огромных волков.

Таким образом, в легенде о «бородатых» людях обнаруживаются определенные элементы этнографической действительности, которые говорят о древних связях континентальных охотничьих племен с обитателями морских островов.

Со временем, когда на севере Азии появились русские, они не только легко восприняли представления аборигенов о жителях островов Ледовитого океана, но развили их дальше, придали им новую окраску соответственно своим представлениям и мировоззрению.

В их легендах о «земле бородатых» отразилась наивная крестьянская мечта о вольной земле без царя и помещиков.

В Якутске И. Сельскому в середине XIX века рассказывали о существовании «съиздавна каких-то жителей, прежде сосланных, потом бежавших и поселившихся на неизвестных островах Ледовитого моря. В давние годы какой-то промышленник около Колымского устья осматривал на островах звероловные снасти. Там застигла его пурга, и он заблудился. Долго блуждал он по окрестным пустыням, и наконец собаки привезли его в незнакомое селение, состоящее из нескольких домов, которые все были срублены на угол. Заблудившегося приняла женщина, но она с ним ничего не говорила. Поздно вечером пришли с промысла мужики и стали расспрашивать прибывшего к ним: кто он, откуда, по какому случаю и зачем заехал к ним, не слыхал ли он об них чего прежде и наконец не подослан ли кем? Промышленника этого они держали под присмотром шесть недель, поместили его в отдельном доме и не дозволяли отлучаться ни на шаг, ни с кем не разговаривать. Заключенный во время пребывания своего там часто слышал звон колокола, и обитатели этого заповедного селения собирались в молельню, из чего он и заключил, что это был раскольнический скит. Наконец жители этого дикого селения согласились отпустить этого промышленника, но взяли с него при этом клятву молчать обо всем виденном и слышанном им. Затем они ему завязали глаза, вывели из селения и проводили очень далеко. При расставании подарили ему большое количество белых песцов, красных лисиц и сиводушек».

В свою очередь, верхоянский исправник писал иркутскому епископу Вениамину, что на Ледовитом океане есть «неизвестный географии остров. Он в хорошую и ясную погоду с острова Новой Сибири к северо-востоку представляется точкой. На этом острове есть жители. Их называют бородачами, потому что, говорят, народ совершенно оброс волосами. С ними весьма редко и под опасением смерти имеют сношения дикие чукчи, которые передают о сем под секретом чукчам, платящим ясак. Они, тоже под секретом, русским…

Народное предание говорит, что бородачи на том острове проживают лет четыреста; что какой-то епископ со свитою был занесен на него и выброшен, судно разбилось, и спасения не было, будто бы слышат на том острове звуки колоколов, но как в жилья свои бородачи не допускают, а ведут торговлю только на берегу, то дикие чукчи сами наверно сего не удостоверяют».

Протоиерей П. Громов допускал, что чукотский рассказ о неведомом городе «бородатых» людей, где есть христианские церкви с колоколами, может иметь связь со сказанием о гибели миссионера Флавиана (конец XVIII века) со свитой.

Остается добавить, что древние легенды оказались одним из стимулов и к географическим исследованиям в начале XIX века, к поискам загадочной «Земли Санникова»!

Не случайно, еще в конце этого века один колымский старик, услышав об экспедиции Седова на Северный полюс, сказал:

«Ну значит, беспременно к людям, что в домах с золотыми крышами, заедут», намекая на таинственных островитян, о которых согласно говорят легенды русского и коренного населения прибрежья Ледовитого океана.

Таким образом, если в рассказах мангазейских казаков о Пенде звучит жажда славы и богатырский размах подвига первооткрывателей для русского государства новых земель, то в цикле о «бородатых» явственно выступает более глубокая идея: о воле и свободе. Слышна исконно мужицкая тоска по свободной от крепостного ига земле.

Эту землю, страну крестьянского счастья, искали наши мужики. Она снилась им десятки и сотни лет. Они чаяли ее найти и во льдах Северного океана. Об этом и рассказывают легенды, где причудливо переплелся фантастический вымысел с этнографической реальностью.

Якутский «царь» Тыгын

Легенды и действительность

Самое сильное желание историка — восстановить не только общую социально-экономическую схему исторических событий, но и встретить живых людей прошлого, сопереживать с ними их борьбу, волнения и страсти. Разумеется, осуществить такое стремление тем труднее, чем дальше отстоят события нашего времени, чем меньше документальных свидетельств, прежде всего письменных. Поскольку речь идет о народах севера Азии, эта задача особенно трудна. Даже в тех случаях, когда мы говорим о сравнительно близком времени, о первых контактах русских с коренным населением Сибири.

На западе Сибири первое лицо, которое прочно вошло в историю, — «царь» сибирских татар, сидевший в городке Искере на Иртыше, Кучум. О нем говорят и летописи и фольклор, как татарский, так и русский. Но сам он в наших представлениях остается лишь бледной и неясной фигурой.

Второй — якутский «царь» Тыгын, имя которого тоже вошло в историю Сибири, хотя он, видимо, и не дожил до присоединения Якутии к России, а остался лишь на самом пороге развернувшихся событий. Из двух туземных «царей» Тыгыну повезло больше по той причине, что его образ вдохновил создателей якутского исторического фольклора.