Прелюдия к счастью

Улыбка сошла с лица девушки.

— Значит, вы наблюдали за мной? Знали, что я здесь, — в ее голосе слышалась боль, в глазах читалось обвинение.

Александр вскинул глаза к небу. Только этого сейчас не хватало. Он придвинулся к ногам девушки.

— Какая нога болит?

Тесс не ответила. И все-таки Александр получил ответ на свой вопрос. Он взял девушку за правую ногу, и она вскрикнула. Приподняв слегка юбки Тесс, он снял с ее ноги кожаную туфельку. Согнув ногу девушки в колене, Александр провел рукой по затянутой чулком лодыжке.

— Я не думаю, что это перелом. Просто растяжение связок.

— Как вы это определили? — тихо спросила Тесс.

Александр сделал вид, что не расслышал ее вопроса.

— Вы уверены, что с вами все в порядке? С ребенком?

Когда девушка кивнула, он подошел к ней и склонился было, чтобы поднять ее, но Тесс остановила его рукой.

— Подождите! Огастес! — она огляделась по сторонам. — Где он?

Александр обернулся и увидел, что котенок сидит в нескольких футах от них и смотрит в их сторону.

— Он вон там, — успокоил Александр девушку.

Поднявшись на ноги, Александр подобрал корзинку и, взяв котенка, осторожно посадил его в нее. Туда же он положил еще туфельку Тесс и ее шляпку. Еда же и разбитая бутылка вина остались лежать на земле. Поставив корзинку на колени девушки, Александр сказал:

— Я отнесу вас назад, в дом. Вы действительно уверены, что с ребенком ничего не случилось?

— Уверена.

Взяв Тесс, корзинку и котенка, Александр поднялся на ноги. Но стоял он с трудом. Сейчас, когда все уже было позади, колени его подгибались. Он стоял неподвижно, прижимая Тесс к груди, и при мысли, что могло случиться непоправимое, по телу его пробежала дрожь.

— Sacrebleu![23] — прошептал Александр, уткнувшись подбородком в голову девушки. — Вы так меня напугали.

— Знаю. Я и сама испугалась, — ответила она.

Держа корзинку одной рукой, другой Тесс обняла Александра за шею и откинула голову на его плечо.

Он повернулся и пошел по направлению к дому, и как бы желая защитить девушку, Александр еще сильнее прижал ее к себе.

— Больше никогда меня так не пугайте, — сказал он.

До самого дома они больше не разговаривали. Александр внес девушку на кухню и осторожно посадил на стул. Корзинку Тесс поставила на стол.

— Я сейчас вернусь, — сказал ей Александр. Тесс видела, как он взял ведро и направился вниз по лестнице. Вскоре он вернулся с полным ведром воды. Поставив ведро рядом с ногами девушки, Александр опустился на колени. Тесс смотрела, как он принялся снимать с нее другую туфельку и оба чулка, и вдруг, почувствовав резкую боль в ноге, она вскрикнула.

Нахмурившись, Александр сочувственно посмотрел на нее, а потом на ее обнаженные ноги, стоявшие на его коленях. Взяв правую ногу Тесс, он попросил:

— Пошевелите пальчиками на этой ноге. Девушка, прикусив от боли губу, сделала это.

Она смотрела, как загорелые пальцы Александра легко касаются белой кожи ее ноги, и дрожала, но не от боли. Прикосновения его пальцев вызывали в ней странные ощущения.

Пододвинув ведро, Александр опустил ногу девушки в холодную воду. Тесс почувствовала приятную прохладу воды, ласкающую ее раздутую лодыжку, и, облегченно вздохнув, она опустила в ведро и другую свою ногу.

— О, — выдохнула она, откидываясь на деревянную спинку стула. — Как хорошо!

— Если бы вы не излазили все окрестности, вы бы не стерли ноги и не растянули бы связки на лодыжке, — укоризненно произнес Александр.

Тесс подняла голову.

— Я и не облазила бы все окрестности, — ответила она с иронией в голосе, — если бы в голову мне не пришла глупая идея разыскать вас и устроить пикник.

Александр усмехнулся, услышав обиженные нотки в голосе девушки.

— Уверен, это был очень вкусный обед.

— Да, — проворчала Тесс. — Я поджарила цыпленка с эстрагоном. Положила в корзинку хлеб и сыр. Я испекла даже пирожки с ежевикой, ВАШИ ЛЮБИМЫЕ.

Усмешка на лице Александра пропала.

— Вы испекли мне пирожки с ежевикой? — недоверчиво переспросил он.

Тесс фыркнула:

— Да.

Александр поднялся.

— Пойду соберу трав, чтобы сделать припарку для вашей лодыжки, — сказал он и, направившись к двери, задержался на пороге.

— Тесс, — едва слышно окликнул он девушку и, когда она взглянула на него, спросил:

— Когда ваша лодыжка перестанет болеть, вы испечете мне опять пирожки с ежевикой?

От этих слов сердце Тесс весь оставшийся день согревало приятное тепло.

— Но я хочу пойти ладьей. Смогу ли я тогда сразить вашего коня?

Александр покачал головой и показал на одну из фигур на шахматной доске, стоящей между ним и Тесс.

— Если вы пойдете ладьей, вы оставите свою королеву без прикрытия, — возразил он.

— Не понимаю. — Тесс нахмурилась, сосредоточенно глядя на доску, и ее густые каштановые брови сошлись на переносице. Это был ее первый шахматный урок, но она уже делала кое-какие успехи. Уже через три хода Александр сделал ей шах, но она умудрилась еще довольно долго продержаться. Александр видел, как, придвинувшись к шахматной доске, Тесс колебалась, ее рука в нерешительности повисла в воздухе над оставшимся слоном. Прикусив губу, девушка нерешительно посмотрела на Александра. Он улыбнулся.

— Не ждите от меня помощи. Если я буду все время подсказывать вам, вы никогда не научитесь играть.

— Упрямец. — Тесс показала ему язык и сделала ход слоном.

Александр, не раздумывая ни минуты, протянул руку и передвинул пешку на две клетки вперед.

Пока Тесс обдумывала свой следующий ход, Александр разглядывал ее, освещенную мягким светом лампы. Легкий вечерний ветерок, врываясь в открытое окно библиотеки, ласково трепал непокорные локоны девушки, а свет лампы придавал им блеск и сияние начищенной меди. Тесс сидела на стуле в углу, опустив ноги на мягкую, подбитую войлоком скамейку. На раздутую лодыжку девушки Александр наложил компресс из измельченных листьев окопника, который должен был уменьшить припухлость. Но все-таки она не сможет несколько дней наступать на эту ногу.

Александр нахмурился. Тесс напугала его до смерти, упав сегодня днем, и, чувствуя угрызения совести, он думал о том, что не должен был оставлять ее одну все это время. Чтобы не выдать своих чувств, он закрыл глаза.

«Могло произойти все, что угодно. А что если бы она упала где-нибудь еще, а его бы там не было? Что, если бы она лишилась ребенка?» От страха и волнения у Александра пересохло во рту, и он потянулся за бокалом вина, который стоял рядом с ним.

Ему нужно быть рядом. Он не должен больше оставлять ее одну. Не должен допускать, чтобы с ней что-нибудь случилось.

Поставив бокал, Александр взглянул в лицо девушки. Она все еще смотрела на доску, размышляя над следующим ходом.

Месяц пребывания в его доме слегка изменил ее лицо и фигуру. Девушка поправилась, и ее формы утратили былую худобу. Живот стал больше, круглее. Глаза Тесс остались такими же огромными и тревожными, но в них, этих зеленых лесных глубинах, он не видел больше и тени страха. Кожа девушки была все еще бледной, но сейчас к ней примешался уже здоровый оттенок свежих сливок, и это уже не была болезненная серая бледность, как раньше. Ее губы в форме бантика сейчас часто трогала улыбка. Черты лица ее, все еще заостренные и тонкие, стали постепенно смягчаться.

Александр-художник с самого начала увидел, что Тесс — красивая женщина, а вот Александр-мужчина понял это только сейчас.

«Это неизбежно, он во что бы то ни стало должен нарисовать ее».

— Александр? Он вздрогнул.

— Что?

— Ваш ход.

— Ах, да, — Александр взглянул на доску, сделал ход конем. — Мат.

Поставив локти на стол, Тесс уперлась подбородком в ладони и вздохнула.

— Понимаю, мне не надо было брать того коня, — печально сказала она.

Александр засмеялся.

23

Sacrebleu! — черт возьми! (фр.)